Календарь поэзии: О чем писал 100 лет назад из Крыма Максимилиан Волошин

Да будет нам щитомдушевная отвагаотшельника, чей домстоит у Карадага.

Борис Чичибабин о Максимилиане Волошине

Онемевшая от страданий душа нуждается в солидарности, она жадно ищет слова, хотя бы чужие, но способные выразить невыразимое.

За минувший год в поисках отзвука своим переживаниям мы перетряхнули, кажется, всю мировую литературу. Как утверждают книжные сервисы, самой продаваемой в России книгой стал роман Джорджа Оруэлла "1984".

С почтением отношусь к английскому писателю, но мне хочется вспомнить одного из наших пророков - Максимилиана Волошина.

Томлюсь и чувствую в тиши,Как, обезболенному ложью,Мне вырезают часть души.Не знать, не слышатьи не видеть...Застыть как соль...Уйти в снега...

Но сейчас я не о стихах Волошина, а о его письмах. Именно в переписке поэта, а не в его стихах, я нахожу опору. Быть может, это связано с тем, что философски напряженная поэзия Волошина обращена скорее к рассудку, чем к сердцу, а письма - исключительно к сердцу, к душе.

После революции Волошин не эмигрировал, как многие из его друзей, а остался вместе с больной матерью в Крыму. Вскоре поэт оказался там между двух огней. Спасая людей от бессудных расправ в своем просторном доме, Волошин не угодил ни белым, ни красным. Много раз поэт был на волосок от гибели.

При этом Максимилиан Александрович умудрялся поддерживать и тех, кто был вдали. Его письма друзьям и знакомым полны заботы и удивительного добродушия.

А как трудно было порой отослать письмо! 6 марта 1923 года Волошин пишет из Коктебеля: "Письма приходят оказиями, а чтобы ответить на письмо, надо идти пешком 20 верст...".

И Волошин шел с котомкой, опираясь на толстую палку. Обносившийся, в стоптанных сандалиях, с седой бородой. Однажды революционные матросы приняли поэта за воскресшего Карла Маркса.

Вслушаемся в ясный и бодрый голос Волошина, звучащий со страниц его писем. Быть может, это чтение вдохновит и нас написать письма тем, кого мы забыли в тревогах и заботах.

Усталая от ужаса душаВсё вынесла бы -только не молчанье.

Из поэмы "Россия"

...И в мире нетистории страшней,Безумней, чем история России.И этой ночьюс напруженных плечГлухого киммерийскоговулканаЯ вижу изневоленную РусьВ волокнахрасходящегося дыма,Просвеченную заревомлампад -Молитвами горящихо России...И чувствую безмерную винуВсея Руси - пред всемии пред каждым.

Максимилиан Волошин

1923-1924 годы

Максимилиан Волошин. Из писем 1922-1923-х годов

Я прикован к Крыму: невозможностью оставить маму, и собственной болезнью, то борьбой с террором, то с голодом. Писем я получаю мало. Книг и журналов не вижу. Часто чувствую себя на дне забытого колодца.

* * *

Всё время переполнено людьми. Как много прекрасных людей на земле, и какая полнота жизни теперь во всех.

* * *

У меня уже несколько лет чувство: надо торопиться, надо не терять ни одной минуты, надо воплотить все, что дано передумать и пережить. И в то же время нельзя отказываться, когда жизнь и люди требуют помощи немедленной, текущей, упора плеча, чтобы опереться... Для личной жизни сейчас нет времени. Нет времени для личного счастья.

* * *

Сейчас первые весенние дни в Коктебеле: море зеркально, теплынь, тишина, и мне кажется, что это первый раз за три года я не вижу перед собой умирающих от голода, мне не нужно сейчас же кого-то бежать спасать, хлопотать, зная, что каждая минута промедления может стоить смерти человеку.

* * *

Коктебель совсем пустынен. Все дачи брошены и полуразрушены. Всюду разоренье, запустенье и буйная полынь. Я сам поседел и часто сгорблен от болей в спине. Времена террора провел все время лицом к лицу с истребителями, живя с ними в одной квартире. Тут-то и понял всю силу молитвы (когда молишься не за жертву, а за палачей), как она на глазах может преображать человека. И как слабы те, что проливают кровь.

* * *

Катастрофичность жизни и возможность всяческой гибели меня, как вы знаете, не пугала, но хотелось сохранить написанное.

* * *

Потерянность и я знал раньше. Теперь ее нет больше. И у меня бывают такие тяжелые моменты запыленности души. Они бывают от утомления. Это насморк души - так на него и следует смотреть: лучше всего, если возможно: запереться от людей, взять вместо аспирину роман с приключениями и за два дня, отлежавшись, вновь быть готовым к жизни.

* * *

Никогда я не чувствовал, как теперь, собираясь в Москву, всю неуместность моих мыслей, моих стихов, самого факта моего существования. И передо мной невольно стоит вопрос - как меня примут? Дадут ли мне рот раскрыть?

* * *

...Были и неприятности: опять собирались меня арестовывать под пьяную руку...

Не печальтесь о потере моих рукописей. Акварели я вам новые привезу. А что та рукопись пропала - это судьба всех моих книг и рукописей за последние годы. Я уже привык, а Вы не печальтесь.

* * *

Не надо лгать. Но любовь должна быть всегда утаённой, и перед всеми.

* * *

Несмотря на весь интерес взглянуть на теперешнюю Европу, я бы ни за что не поехал бы, если бы угрожал риск не вернуться в Россию: я чувствую всеми фибрами души, что Россию нельзя покидать.

Дата

В этом году исполнилось бы 85 лет Владимиру Петровичу Купченко (1938-2004) - литературоведу, писателю, создателю Дома-музея М. Волошина в Коктебеле и первого собрания сочинений М. Волошина, автора фундаментальной летописи "Труды и дни Максимилиана Волошина".

Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru