3 сентября 2022 года в Москве прошла церемония прощания с Михаилом Горбачевым. Проводить в последний путь последнего генерального секретаря ЦК КПСС, первого и единственного президента СССР в Дом Союзов пришли российские политические, общественные и культурные деятели, дипломаты из США, Великобритании, Германии, Франции и Испании, премьер-министр Венгрии Виктор Орбан и тысячи граждан России. О том, как прошла церемония прощания с Михаилом Горбачевым и как его историческое наследие оценивают современники, — в материале «Ленты.ру».

В последнюю осень

В Москве солнечно, но уже по-осеннему холодно. В Колонном зале Дома Союзов снова прощаются с советским лидером. С последним.

Со смертью Черненко закончилась «пятилетка пышных похорон», когда престарелые лидеры КПСС сменяли друг друга в качестве главы государства, а затем в Колонном зале. На относительного молодого Горбачева тогда возлагались большие надежды. «Мы будем и впредь целеустремленно вести борьбу за исполнение решений XXVI съезда КПСС», — обещает Горбачев на церемонии прощания с Черненко. Тогда сложно было поверить, насколько масштабные перемены ждут советское общество при его правлении.

К 10:00 — заявленному времени начала церемонии — людей у рамок металлоискателей на Большой Дмитровке немного, толпящихся журналистов визуально куда больше, чем тех, кто пришел проститься с политиком. Начало мероприятия перенесли на час и, по всей видимости, далеко не все об этом знали. Основная масса людей подтянулась уже после 11:00 (в итоге желающих проститься оказалось так много, что церемонию пришлось продлить на два часа).

Колонна медленно движется от рамок к Дому Союзов. На одном из фасадов знак уже совсем другой эпохи, билборд «Zадачу Vыполним», посвященный специальной военной операции России на Украине. Внутри здания — красный бархат и траурные крепы. В почетном карауле стоят военнослужащие Президентского полка в парадной форме, рядом с портретом Горбачева выставлены его награды — похороны проходят, как выразился пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, «с элементами государственных». Бросается в глаза, что лежит политик не под флагом Советского Союза, который он когда-то возглавлял, а под современным российским триколором.

Люди идут постоянным потоком и у гроба бывшего генсека практически не задерживаются. Рядом с телом сидят родственники, среди которых — дочь Ирина, ее бывший муж и внучки. Примерно у половины лица скрыты медицинскими респираторами. Процесс снимают фото- и видеооператоры, однако никаких речей у гроба Горбачева гости церемонии прощания и близкие политика не произносят.

Несмотря на всю противоречивость личности Горбачева, обошлось практически без эксцессов. Кто-то пытался развернуть плакаты и был выведен сотрудниками полиции. Одна женщина кричала на стоящих за оцеплением сотрудников полиции: «Горбачев дал вам свободу! А вы все стоите в клетке, не можете из нее выйти!» Полицейские не реагировали. В самом зале задержали женщину, которая пыталась плюнуть в гроб бывшего генсека.

На выходе с перекрытого для церемонии участка Большой Дмитровки пришедших проститься с Горбачевым вновь встречает группа журналистов. Они надеются поймать кого-то из топовых спикеров, все-таки в Дом Союзов пришли и бывший президент России Дмитрий Медведев, и премьер-министр Венгрии Виктор Орбан. Однако большинство из них покинуло церемонию через другой выход. Но несколько человек вышли в общем потоке и пообщались с прессой. Среди них был лидер партии «Яблоко» Григорий Явлинский и бывший заместитель министра иностранных дел России Андрей Федоров.

«То, что начал Горбачев, а мне довелось работать с ним, это большое дело», — первое, что сказал Федоров о покойном генсеке. Он признал, что многие вещи Горбачеву пришлось делать наугад, так как у него перед глазами не было успешных аналогов настолько масштабных реформ.

Федоров считает, что осуществить реформы и окончательно привести СССР в единую семью европейских народов Горбачеву помешало его одиночество. Он уверен — фактически все реформы генсек пытался провести один, не имея сильной, единой команды, которая бы работала на всех уровнях. «Более того, даже в руководстве КПСС, естественно, были люди, которые либо сомневались, либо критически относились к реформам», — подчеркнул Федоров. По его мнению, консерваторы в верхушке КПСС считали горбачевские реформы отступлением от тех принципов, которые лежали в основе советской власти.

Григорий Явлинский оказался более краток: «Он дал свободу моей стране». Эта фраза вообще рефреном звучала в разговорах в толпе и комментариях, которые участники церемонии давали прессе. Даже в день прощания многогранность горбачевского наследия осталась, по сути, неотрефлексированной и осмысленной лишь на уровне лозунгов, позитивно или негативно окрашенных, тогда как реальный Горбачев мало совпадал с тем образом, который поднимают на знамя его сторонники или оплевывают противники.

Солнце взойдет

Всего за пять лет после прихода к власти Горбачев, без преувеличения, изменил мир: он положил конец холодной войне, перевернул вверх дном Советский Союз, дал свободу обществу, о которой то даже не мечтало, и раскрыл для граждан некогда запретные страницы истории, которые скрывали его предшественники. Многие из этих изменений были плодом личных усилий Горбачева, другие — логичным продолжением трансформации Советского Союза.

«В советском, да и российском обществе не прекращались разговоры о том, что Горбачев мог пойти другим путем, например, китайским. Но как в свое время сказал [помощник Юрия Андропова и член ЦК КПСС] Аркадий Вольский, пойти-то китайским путем мы можем, но у нас столько китайцев нет», — вспоминает бывший заместитель министра иностранных дел России Андрей Федоров.

При этом Горбачев ни до, ни после распада страны даже не намекнул на потерю веры в коммунизм. До последнего он называл себя социалистом. В мае 1990 года корреспондент журнала Time спросил Горбачева: «Что значит быть коммунистом сегодня и что это будет значить в ближайшие годы?» Его ответ был оптимистичным: «Быть коммунистом, как я это понимаю, значит не бояться нового, отказываться от следования какой-либо догме, мыслить самостоятельно, подвергать свои мысли и планы действий проверке нравственностью и через политическое действие помогать трудящимся реализовать свои надежды и стремления и реализовать свои способности». 

Этими словами Горбачев, казалось, отверг практически все, что в западных странах ранее ассоциировали с Советским Союзом и коммунизмом: он показал, что придерживается гибкого и гуманного мировоззрения, считая, что обществу необходима гласность и демократия. Однако когда в Литовской ССР настал его собственный момент истины, Горбачев не смог соответствовать своему новому определению коммуниста. Те события наглядно показали заблуждения и в какой-то мере наивность политика, а также отсутствие у него понимания сложных политических процессов и последствий собственных решений.

Настойчивое стремление Горбачева внедрить в массы свое видение коммунизма, обновить Советский Союз и использовать при этом силовые методы в конечном итоге подорвало его положение в стране. «Но в личном плане, а мне удалось с ним много общаться, он был очень искренним, хорошим человеком. Он умел слушать и слышать, понимать. И по-своему он был одержим идеей, которую стремился реализовать. Горбачев наделся, его поймут и поддержат. Но этого не произошло», — рассказал бывший заместитель министра иностранных дел России Андрей Федоров в разговоре с «Лентой.ру».

Ты не один

Еще с 1985 года Горбачева сковывали собственные недостатки: одним из них была неспособность выбрать правильных соратников и серьезная слабость политического руководства, пытающегося подтолкнуть гигантскую страну в направлении реформ. Кроме Александра Яковлева и Эдуарда Шеварднадзе, он так и не нашел надежных коллег, которые могли бы помочь ему в достижении целей. Да и с теми рассорился.

При этом в отсутствие должной внутриэлитной поддержи, Горбачев был убежден, что не сможет провести масштабные реформы, не заручившись поддержкой реформ на Западе. Однако у него так и не возникло устойчивого видения стратегически важного региона — Восточной и Центральной Европы. Идея интегрировать Советский Союз в «единый европейский дом» и затем демократизировать страну разбилась о стратегическую слабость его представлений. Ведь козырь в виде ГДР и Организации Варшавского договора (ОВД) так и не был правильно разменян, что лишило его переговорного актива в диалоге с западными политиками.

А ведь еще в 1991 году тогдашний президент Франции Франсуа Миттеран уверял Горбачева, что преобразования в СССР будут способствовать политическому и экономическому сближению Востока и Запада и, в конечном счете, созданию единого европейского пространства: «Общеевропейский процесс стал во многом возможен благодаря согласованным действиям СССР и Франции. Вы, конечно же, помните, что Франция была практически единственной страной, поддерживающей ваши инициативы в области общеевропейского сотрудничества. Наше взаимодействие дало положительные результаты. Так давайте же не будем допускать ликвидацию плодов нашего сотрудничества».

Тем не менее идее вовлечения СССР в общеевропейское сообщество не суждено было сбыться. Еще в феврале 1990 года государственный секретарь США Джеймс Бейкер и канцлер ФРГ Гельмут Коль пообещали Горбачеву, что в случае вступления объединенной Германии в НАТО юрисдикция и военное присутствие альянса не будет расширяться «ни на один дюйм на восток». На основании этого устного обязательства Горбачев дал согласие на воссоединение Германии с членством в Североатлантическом альянсе, что стало точкой невозврата в окончании холодной войны. И именно это обещание, никогда не закрепленное на бумаге, станет предметом разногласий между постсоветской Россией и НАТО на долгие годы вперед.

Федоров считает, что роспуск ОВД и социалистического блока нельзя называть ошибкой Горбачева — официальные лица США и ФРГ действительно получили от советского руководства «зеленый свет» для начала процесса воссоединения Германии, но взамен они получили неформальные обещания о планах альянса на будущее. «Как-то раз мы разговаривали с Горбачевым на эту тему и он сказал: "Пойми, что тогда мы работали с западными коллегами на принципах джентльменских соглашений. Вспомни, пожалуйста, встречи по СНВ-1 (Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, подписанный 30-31 июля в Москве — прим. «Ленты.ру») и другие договоренности. Все было выполнено обеими сторонами. Да, я может быть и ошибался, но мы работали на доверительной основе. Потом же пошло все наперекосяк», — вспоминает Андрей Федоров.

Сковывали Горбачева и экономический кризис, и неэффективность институтов, и — национальные противоречия в Советском Союзе — как оказалось, самый серьезный, неразрешимый кризис системы. К началу перестройки коммунизм так и не смог создать «советскую нацию». Тогда как советский федерализм и право на выход республик из состава СССР содержал в себе потенциально опасный дуализм. С одной стороны, многие национальности имели реальную автономию (квазинациональные государства), с другой — символические институты и административная структура, созданные еще во время сталинской политики коренизации, обеспечивали основу, на которой можно было вести борьбу за независимость. Ее проводниками стали представители местной номенклатуры, творческая и управленческая интеллигенции, которая хотела восстановление своей особой роли при власти.

В результате их радикальные устремления к сепаратизму, — процесс которого запустили прибалтийские и закавказские республики, — превзошли самые худшие ожидания Горбачева. И даже референдум 17 марта 1991 года, на котором за сохранение Советского Союза высказались 113,5 миллиона человек (77,85 процентов голосов), не смог предотвратить распада страны. Неудачная попытка Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) 18-21 августа помешать «курсу на ликвидацию Советского Союза» привела к срыву подписания обновленного Союзного договора, которое было назначено на 20 августа.

Впрочем, уже к тому времени Борис Ельцин уже перехватил инициативу, посеяв мнение, что референдум — не столько за СССР, сколько за антидемократическое будущее страны.

Провальный августовский путч в умах миллионов только подтвердил правоту Бориса Ельцина — и союзные республики, воспользовавшись моментом, взяли свободу. В итоге, позабыв о мнении 78 процентов советских граждан, номенклатура распустила Советский Союз, а молчаливое большинство даже не вышло на улицы — ни за ГКЧП, ни за Горбачева, ни за сохранение своей родины.

***

По Камергерскому переулку, небольшой пешеходной улице, пересекающей Большую Дмитровку, идут экскурсии — семьи с детьми, иностранцы с аудиогидами. Каждый раз им приходится разрезать колонну с цветами, выстроившуюся в очередь на прощание. Экскурсионные группы предпочитают ее не замечать. И сама возможность ее не замечать — тоже наследие Горбачева.