Образ России как врага связан не столько с самой Россией

Обострение вокруг Сирии и новые санкции США, на фоне продолжающегося «дела Скрипалей», вызывают определенные призывы изнутри страны – образумиться и покориться мировому сообществу, перестать быть такими плохими парнями, и присоединиться к цивилизованному миру.

Я боюсь, такой возможности просто не существует. Образ России как врага связан не столько с самой Россией, сколько с внутренними потребностями западной элиты.

Запад нуждается в России как в объединяющем враге перед лицом внутренних трений – что стало особенно очевидным после победы Трампа на выборах в США. Глобалисткая элита, уже почти построившая дивный новый мир, столкнулась с неожиданно реальным сопротивлением в самих США и других западных странах.

Тяжелым шоком оказалась неудача Клинтон, британцы проголосовали за Брексит, в других европейских странах стали набирать силу «популисты» недовольные политикой стирания границ и разрушения национальных суверенитетов.

Это побудило глобалисткую элиту прибегнуть к простому и очевидному приему, который раньше считался характерным для «коррумпированных авторитарных режимов» – отождествлению внутренней оппозиции с внешними врагами.

Вся антирусская кампания в США, очевиднейшим образом, имеет целью не сколько Россию – сколько Трампа. Если бы Трампа можно было бы атаковать, обвиняя в связях с кулаками, масонами, рептилоидами и еще кем угодно – использовали бы кого угодно еще. Просто лучше всего подошли русские.

Джереми Корбин, один из внутренних критиков британских властей, уже не просто не прав – он агент России.

Собственно, обвинения России в том, что она вмешивается в выборы, поддерживает популистов, и ведет настойчивую пропаганду, направлены не столько на Россию, сколько вовнутрь, и просто означают, что любой внутренний оппонент может быть обвинен в том, что его выбрали в результате вмешательства России, или он исполняет ее волю, или зомбирован русской пропагандой.

Объединение против внешнего врага, подлого, коварного, злобного, жестокого, невероятно опасного – за это почти инстинктивно хватаются люди, власть которых нуждается в консолидации. Как сказал поэт,

В этом отношении обвинения в адрес врагов и не должны быть слишком хорошо обоснованными – согласие с ними должно требовать определенного усилия.

Трудно поверить в то, что американскую демократию можно серьезно шатать при помощи троллей в интернете. Трудно поверить Борису Джонсону, когда он – и это точно установлено – солгал.

Но преданность и не должна быть слишком легкой. Согласиться с доказанными обвинением – это всякий сможет, а вот совершить некое жертвоприношение здравого смысла и интеллекта, чтобы показать свою преданность общему делу – это действие по-настоящему закрепляет покорность.

Объективные доказательства просто мешают там, где от людей требуется никоим образом не объективность, а преданность.

То, что Борис Джонсон просто солгал, сказав, что специалисты из лаборатории Портон Даун установили русское происхождение яда (причем солгал как британской общественности, так и лидерам союзных стран, которые, на основании этой лжи, приняли решения о высылке дипломатов) скорее помогает, а не мешает установлению прочного единства «перед лицом российской агрессии».

Лидеры других стран могли бы возмутиться и поставить Джонсону на вид, что лгать им в лицо – не хорошо и не полезно для союзнических отношений. Но они предпочли проглотить этот неприятный момент и перейти на следующую ступень единства и преданности, где принимать от «своих» несомненную ложь и действовать исходя из нее – уже принятая практика.

А чем дальше люди зашли, тем труднее отыграть назад. Даже если завтра явятся какие-то совершенно непробиваемые свидетельства, что отравление Скрипалей не было делом рук России, это ничего не изменит. То, что нам уже рассказывают, и так выглядит весьма зыбко, но это мало кого беспокоит.

Нам рассказывают, что невероятно хитрый северный тиран, который со сверхчеловеческой изощренностью втирается в доверие к западной публике, и тратит бешеные деньги на пропаганду, вдруг не придумал ничего лучшего, как отравить восемь лет назад выпущенного и с тех пор никому не нужного перебежчика.

Нам рассказывают про жуткое коварство и профессионализм русских убийц, вооруженных зловещим газом novichok, ядом настолько сильным, что от одного его упоминания у людей начинаются страшные конвульсии, так, что даже сотрудники полиции вынуждены осматривать место происшествия в защитных скафандрах.

Сердобольный друг семьи даже предлагает дать Скрипалям умереть, чтобы не мучились.

Потом оказывается, что пораженные этой адской сверхотравой жертвы тирана приходят в себя и идут на поправку – что, конечно, чрезвычайно отрадно, но как-то ослабляет впечатление от всего саспенса с суперубийцами KGB и их суперядом.

Получается, что единственный, кто был действительно убит в этой истории – это кот Скрипалей, против которого, насколько мы можем судить, novichok не применялся, и единственные эффективные убийцы – это британские ветеринары.

Тут даже апологеты официальной британской точки зрения не оспаривают:

Определяющим доводом является не отсутствующие доказательства, а лояльность: на чьей ты стороне? Не важно, есть ли доказательства вины русских, важно, что русские – плохие парни, а мы – хорошие парни. Ты верный житель Запада или ты продался русским?

И тут потребность во внешнем враге для сплочения рядов и обличения отступников никак не зависит от такой ничтожной вещи, как факты, или от поведения тех, кого назначили врагами.