После выборов партии померятся коалиционным потенциалом

Как известно, честная конкуренция приносит потребителям плоды в виде более высокого качества товаров и услуг при меньших ценах. Конкуренция в политике также полезна для избирателей, однако оценить её совершенство непросто. Перед выборами партии и кандидаты конкурируют между собой за голоса избирателей. Однако после дня голосования на протяжении всего срока полномочий они будут конкурировать между собой (и от имени избирателей) в рамках законодательного органа в ходе повседневной законотворческой деятельности. Много — не значит лучше Исторически, одним из первых способов оценить степень конкуренции был простой пересчёт представленных в законодательном органе партий. Несмотря на то, что полученное число ничего по существу не говорит о сравнительном весе и влиятельности партий, такой подход по-прежнему бытует в общественной жизни. Так, журналисты в позитивном ключе пишут о том, что в том или ином органе есть представители, к примеру, четырёх или пяти партий — как будто такое наблюдение само по себе является свидетельством продуктивной, конкурентной многопартийности. Для оценки политического веса партий (по численности фракций или по числу полученных голосов) в политической науке были разработаны коэффициенты эффективного числа партий. Наиболее известной является формула Маркку Лааксо и Рейна Таагеперы, однако существует и ряд других, в т.ч. разработанная российским политологом Григорием Голосовым. С помощью этих формул совокупность партий сводится к некоторому числу, в котором учтено не только количество партий, но и их относительный вес. Так, по формуле Лааксо и Таагеперы эффективное число партий в Законодательном собрании Санкт-Петербурга IV созыва было 3,109; а для V (последнего по времени) созыва — уже 3,823. При этом стоит напомнить, что в IV созыве были представлены только четыре партии, а в V — уже пять. Однако с этим коэффициентом связано другое заблуждение — что по его значению можно непосредственно судить о количестве значимых для деятельности органа партий. Иными словами, что значение 2,5 означает наличие двух крупных, полноценных фракций и одной второстепенной. На самом же деле, эффективное значение партий говорит в основном о степени фрагментации фракций — доминируют ли несколько крупных или же есть много примерно соразмерных. Размер не имеет значения? Для того, чтобы однозначно ответить на самый волнующий избирателей вопрос — имеют ли депутаты поддержанных ими партий достаточное влияние в законодательном органе, чтобы полноценно участвовать в принятии законов — нужно использовать другие критерии. А именно, индексы коалиционного потенциала. В основе этих индексов лежит представление о том, что депутаты голосуют дисциплинированно, в соответствии с позицией своей партии, а партии, в свою очередь, для принятия законов формируют коалиции друг с другом, чтобы заручиться заветным большинством голосов (т. е. более чем половиной голосов, чего хватает для гарантированного принятия подавляющего большинства решений). И тут оказывается, что размер фракции сам по себе не является однозначным критерием, по которому можно судить о её влиятельности. В некоторых комбинациях размеров фракций даже самые маленькие могут оказаться довольно влиятельными потому, что будут высоко востребованы в качестве партнёров по коалициям. Индексов коалиционного потенциала существует несколько, и они воплощают различные представления о динамике процесса формирования коалиций. Наиболее известным и, по совместительству, простым в объяснении является индекс Банцафа. Индекс вычисляется достаточно просто. Сначала нужно составить все возможные варианты выигрышных коалиций, т. е. тех, суммарное число депутатов в которых превышает половину от их общего числа в законодательном органе. Размер коалиции не ограничен, избыточность количества голосов значения не имеет, принимаются во внимание все возможные сочетания вплоть до объединения всех имеющихся фракций. Для каждой из коалиций определяется, какие из составляющих её фракций имеют решающую позицию (если такая фракция выйдет из коалиции, то коалиция перестанет набирать половину голосов). Наконец, для каждой фракции индекс её коалиционного потенциала будет равен частному от деления общего количества её решающих позиций (во всех коалициях с её участием) на суммарное число решающих позиций во всех коалициях для всех фракций вместе взятых. Индекс — не приговор В Законодательном собрании Санкт-Петербурга IV созыва были представлены четыре партии. Из них у «Единой России» индекс коалиционного потенциала был равен 0,5; для КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» он был одинаков и составлял 0,167. В городском парламенте V созыва представленной оказалась также партия «Яблоко», и картина изменилась: у «Единой России» коалиционный потенциал составил 0,565, у ЛДПР 0,043, а у остальных партий (КПРФ, «Яблоко», «Справедливая Россия») он был равен 0,130. Оказалось, что увеличению общего числа партий (и даже снижению числа голосов у партии-лидера) сопутствовал рост коалиционного потенциала лидера и уменьшение его у других участников. При этом, однако, ни одна из партий не имела «декоративной» роли — все партии могли гарантированно повлиять на принятие решений в той или иной мере. Несложно подсчитать, что при наличии партии, которая сама по себе имеет более половины мест в законодательном органе, коалиционный потенциал оставшихся будет равен нулю. Это, конечно, незавидная для них ситуация, хотя и не окончательный приговор — остаются неформальные способы влияния на принятие решений, например, сила харизмы или риторики; однако учитывать позицию других партий доминирующая фракция формально никак не обязана. Коалиционный потенциал же показывает «гарантированный минимум» влияния фракций, который не зависит от человеческого фактора. Как мы видели выше, действовавшая последнее десятилетие избирательная система в Санкт-Петербурге характеризуется оптимистичными показателями как с точки зрения представленности партий, так и их коалиционного потенциала. Сможет ли новая система продемонстрировать аналогичный уровень конкуренции — станет ясно уже на следующей неделе.