10 ноября в эфире передачи «Структура момента» (на «Первом» телеканале) с Валерием Фадеевым политики и общественные деятели дискутировали на тему Великой Октябрьской социалистической революции. Все участники передачи сошлись в том, что недопустимо представлять Октябрьскую революцию как переворот, которую совершила « кучка заговорщиков и за чьи-то деньги», и что «революцию за деньги сделать нельзя». Однако далее Леонид Гозман заявил, что причины, приведшие к революции в 1917 году были в чем-то схожи с теми, которые привели к «болотному» кризису в 2011—2012 гг. С этим категорически не согласился Сергей Кургинян: «Существует и в практику введено — не нами и не в России, а давно — понятие «банановой революции». То есть революций, которые действительно осуществляют в Мексике, в Эквадоре или где-нибудь ещё американцы или другие силы мощных государств с тем, чтобы что-то поменять, неудобное на удобное» ИА REGNUMнапоминает, в 2005 году в интервью газете «КонтинентТ» Сергей Кургинян дал определение понятию «банановая революция». Это, по мнению политолога, «спектакль», организованный спецслужбами. Они необходимы для формирования необходимого общественного мнения по всему миру. К тому же на современном этапе развития общества неудобные правительства нельзя устранять грубым образом: «Хозяин все чаще прикрывает свое вмешательство. И декорирует переворот под народное волеизъявление — революцию…». Так, заявил Кургинян, настоящие революции Хозяевам не нужны: они движутся сами по себе. А в политических целях, для смещения того или иного правительства нужен суррогат, нужна суррогатная («банановая») революция. От таких банановых революций резко отличаются, как сказал Кургинян в передаче «Структура момента» «революции подлинные, органические, которыми движет огромная историческая страсть, огромная надобность и так далее — если мы эти два типа революций не разделим, мы не поймем, что происходит». Именно такой была Октябрьская революция, которую, по мнению Кургиняна, нельзя сравнивать с новомодными «цветными революциями», потому что в них не разглядеть той исторической страсти, которая движет Великими революциями: «Расскажите мне, какой великий идеал, какая мечта или что-нибудь ещё двигает вот этими новыми революциями, мы их не видим. А тогда [в 1917 году] эта мечта и эта страсть была ясна — царство божие на земле».
