Исламисты и Китай вытесняют Россию из Таджикистана

Эмомали Рахмон в пятый раз стал президентом Таджикистана, сохранив за собой всю полноту власти в республике. При этом экономический кризис, исламизация молодежи, наркотрафик из Афганистана и растущее влияние Китая стали неотъемлемой частью правления таджикского лидера. Удастся ли ему справиться с этими проблемами и как очередное переизбрание Рахмона отразится на отношениях Москвы и Душанбе? Действующий президент Таджикистана Эмомали Рахмон одержал победу на прошедших в воскресенье выборах главы республики, набрав 90,92% голосов при явке 85,39%. Об этом в понедельник заявил председатель республиканского центризбиркома Бахтиер Худоерзода. За пост президента боролись пять кандидатов, все они – лидеры политических сил: действующий президент Рахмон (правящая Народно-демократическая партия), депутат Миродж Абдуллоев (Коммунистическая партия), депутат Рустам Латифзода (Аграрная партия), депутат Рустам Рахматзода (Партия экономических реформ) и депутат Абдухалим Гаффорзода (Социалистическая партия). Для Рахмона, который возглавляет страну с 1992 года (дольше всех на постсоветском пространстве), это пятые выборы. За ходом выборов следили наблюдатели от СНГ, ШОС, ОДКБ, ОБСЕ, Госдумы и Совфеда. Нарушений зафиксировано не было. По мнению журналиста Андрея Медведева, победа Рахмона свидетельствует о том, что у власти в Таджикистане остался так называемый кулябский клан, берущий свое название от города Куляб, расположенного в долине реки Яхсу (бассейн Пянджа) в 175 км к юго-востоку от столичного Душанбе. При этом другие кланы оказались не у дел. «Власть осталась, остались и проблемы. Прежде всего – религиозные», – пишет Медведев, указывая на проблему радикализации таджикских суннитов. По его словам, несмотря на то, что Рахмон ликвидировал или сделал лояльными власти некоторых исламистов, сотни радикальных таджиков уехали воевать на Ближний Восток, вступили в ИГИЛ, а по некоторым данным, уже переместились в Афганистан. «Вторая негаснущая проблема – Памир», – отмечает Медведев, имея в виду Горно-Бадахшанскую автономную область, на территории которой расположена таджикская часть горной системы Памир. Население данного региона этнически гораздо ближе к пуштунам и калашам, чем к таджикам. Находящийся под традиционно сильным влиянием мирового лидера исмаилитов Ага-хана, Памир всегда, даже во времена СССР, был достаточно независимой областью, власть в которой контролируют либо наркокланы, либо полевые командиры. «И третье. Памир и вообще Таджикистан – это зона серьезных геополитических интересов Китая. Китай уже забрал за долги территории Таджикистана. И будет забирать экономику. А есть еще тесные связи памирских кланов и южнокиргизских наркобаронов. Потому что трафик где идет? Там, где безопаснее», – отмечает журналист. «А еще есть оставшиеся без работы в России из-за коронавируса взрослые мужчины. А еще есть элита, которая недовольна тем, что семья Рахмона и кулябский клан забрали под себя львиную долю экономики страны. Одним словом, результат выборов в этом случае не слишком определяет вектор развития страны. Это просто безликие цифры, которые мало что значат», – резюмировал Медведев. Схожей точки зрения придерживается глава Ассоциации исследователей госполитики и госуправления в Таджикистане Михаил Петрушков. По его словам, проблемы клановости, наркотрафика и исламизации сохраняются в республике еще с советских времен. «И самое печальное, что выходцы из Таджикистана были завербованы в ИГИЛ, находясь в трудовой миграции в России. Кроме того, из-за малограмотности таджикской молодежи адепты радикалов с легкостью овладевают их умами. Государство пытается с этим бороться, но пока проигрывает в этой войне», – сказал Петрушков газете ВЗГЛЯД. Что касается проблемы Горного Бадахшана, то на экономический кризис в регионе накладывается политика Китая, который рассматривает эту территорию как объект своего первостепенного влияния. Если раньше Китай проявлял свою активность более «кокетливо», то недавно на Памире прошли китайско-таджикские военные учения. «О физическом контроле территории речь пока не идет, но об экономическом контроле, включая горнорудную отрасль промышленности, говорить можно. Все месторождения взяты в разработку китайскими компаниями. Также Пекин охотно дает кредиты и, в отличие от России, долги не списывает. Поэтому в будущем мы еще увидим последствия реализации планов и амбиций Китая в Таджикистане», – сказал Петрушков. При этом Рахмон все вышеперечисленные проблемы кардинально решать не будет, считает руководитель научных исследований института «Диалог цивилизаций» Алексей Малашенко. «Рахмон – очень хитрый человек, который придерживается политики многовекторности. Он не хочет бросать Россию из-за денег и возможности трудоустроить мигрантов. Также для него важно сохранить российскую 201-ю военную базу из-за соседнего Афганистана. К слову, таджички до сих пор охотятся за молодыми российскими офицерами. Но Рахмон не станет полноценным союзником России, потому что параллельно он ведет хитрую игру с Китаем, США и Ираном», – сказал Малашенко газете ВЗГЛЯД. «В то же время антиправительственные настроения в республике зреют очень давно. Я был в Душанбе прошлой осенью и слышал, как местные жители критикуют власть в личных разговорах, в кафе и даже в университетах. Это таджикский вариант неолиберализма. Но из-за отсутствия организованной и влиятельной оппозиции беспорядков там пока нет», – добавляет эксперт. Впрочем, как отмечает Петрушков, для дальнейшей стабилизации ситуации в Таджикистане Душанбе необходимо двигаться по пути тесного сотрудничества с Москвой. При этом сама Москва должна проявлять куда большую активность в регионе. «При Рахмоне отношения между Россией и Таджикистаном будут складываться так же, как и сейчас, особенно это касается военного сотрудничества. А вот в области цивилизационных, языковых и гуманитарных связей Россия ведет неправильную политику и должна быть более активна. Пока есть огромный спрос на русский язык, культуру и образование – Россия должна в десятки раз интенсифицировать свое влияние в республике: открывать русские школы, присылать учителей. Сейчас Россия, к сожалению, теряет Памир», – заключил Петрушков.