"Волна адреналина с ножом на конце". Отрывок из автобиографии солистки Blondie Дебби Харри

Дебби Харри — любимица нью-йоркского андерграунда середины ХХ века. Она, вместе со своей группой Blondie, была звездой клуба CBGB — места, где родился панк-рок и нью-вейв. Именно с CBGB стартовали в свое время Ramones, Television, Tallking Heads, Патти Смит, ну и сами Blondie, конечно. За почти пять десятилетий Дебби вместе с командой успела перепробовать в музыке все, что было популярно. Она была одним из первых музыкантов в мире, которая попыталась соединить рок-музыку и хип-хоп, записав трек Rapture (1980). 1 июля Дебби отпраздновала 75 лет. В издательстве "МИФ" впервые на русском выходит автобиография Дебби — "Сердце из стекла". Почитайте отрывок из самого начала книги, где певица еще молода и беспечна, ее не заботят никакие проблемы, рядом есть друзья и любимая музыка. Но, конечно, с ней происходили и страшные вещи: многие не относились к ней серьезно, а кто-то и вовсе считал, что может обращаться с ней как заблагорассудится. Данный контент предназначен для лиц старше 18 лет Память, что ты сделала с веселыми временами? Серьезно, первые семь лет Blondie кажутся безумными. Полное сумасшествие. Но я продолжаю считать, что были и хорошие моменты. Такое ощущение, что это мне приходит на ум только плохое. Хоть убей, не могу вспомнить ничего забавного. Я что, всегда была такой серьезной? Я помню, что, когда мы выходили тусоваться, много смеялись. Над чем мы смеялись? Что было веселого? Может, я просто псих и поэтому ужастики меня больше забавляют. У меня целый вагон страшных историй — и я их расскажу, — но приложу все усилия, чтобы откопать и что-нибудь смешное. Ранняя Blondie была просто бурей взрывных эмоций, и мне трудно найти в этом хоть что-то веселое. Возможно, был прав Король комедии, когда говорил, что смешные сюжеты создаются нами из самых мрачных и отвратительных историй. Я была счастлива, когда мы шатались по Нижнему Ист-Сайду, вполне невинно, просто в попытке развеяться. Чтобы играть в CBGB, до него еще нужно было добраться. В конце все музыканты упаковывали свои инструменты и уходили в сладостный город, где ночь медленно сменялась днем. Поднимался манхэттенский бриз, даря глоток свежего воздуха. Одной такой ночью мы с Крисом забежали в небольшой магазинчик за молоком и печеньем. Оттуда мы прошли пешком два квартала до съемной квартиры Криса. Едва мы оказались у входной двери, у нас за спиной возник этот дятел — обычно я не использую это слово, но здесь оно как раз подходит — с ножом. Внешне он был очень похож на Джими Хендрикса, крутой и стильный, в длинном кожаном пальто. Его маленькие жесткие глаза смотрели очень сурово. Ему нужны были деньги, что же еще. Конечно, после покупки молока с печеньем у нас никаких денег не осталось. У Криса была гитара, Fender, корпус которой он вырезал в форме рогатой головы демона. Прелестная, цвета меда и изогнутая. Еще в квартире была гитара Фреда Смита, темная красно-черная Gibson, которую Крис у него одолжил. "Джими" требовал больше того, что у нас было, и пошел вместе с нами в квартиру. Он спросил про наркотики, Крис ответил, что в холодильнике есть кислота. Но "Джими" оказался не любителем кислоты и проигнорировал это заманчивое предложение. Уолтер, друг Криса, лежал в отключке на высокой кровати, и наш гость даже попытался что-то из него вытрясти, но у него ничего не вышло. Уолтер что-то пробормотал и перекатился на другой край. "Джими" привязал Криса к кроватной опоре старыми колготками, а мне связал руки за спиной шарфом и сказал лечь на матрас. Храпящий Уолтер его не смущал... Потом он обшарил всю квартиру, пытаясь отыскать хоть что-нибудь ценное. Он собрал гитары и фотоаппарат Криса, а затем развязал мне руки и приказал снять штаны. Он изнасиловал меня. А потом бросил: "Иди умойся" — и вышел. А ведь в тот вечер нам было так радостно после концерта. Приятное ощущение, смесь кокетства и удовлетворения. А потом — хрясь! Волна адреналина с ножом на конце. Не сказать, чтобы мне было сильно страшно. Я очень рада, что это случилось до волны СПИДа, иначе я бы с ума сошла. Пропажа гитары причинила мне больше боли, чем изнасилование. Мы остались без инструментов. Теперь у Криса была только крошечная электрогитара, которая ловила сигнал полицейской радиосвязи и белый шум. А потом еще другие группы принялись расхватывать наших музыкантов. Вспоминая это, я вообще не понимаю, как мы умудрились стать знаменитыми. Сцена постепенно менялась. У Патти Смит и Ramones были контракты на альбомы, и не одна звукозаписывающая компания принюхивалась к Television. В узких кругах имя Blondie получило некоторую известность, но в музыкальном бизнесе нами никто не интересовался. Крис жил на пособие, я подавала напитки в бикини в Финансовом квартале, и мы иногда продавали марихуану, чтобы иметь хоть какие-то деньги. На этом этапе Blondie была в упадке, скатывалась на самое дно. Порой я думала: "Какой в этом смысл, все безнадежно". Но на какое-то время нас пригрел святой покровитель по имени Марк Пайнс, "центровой" человек — у него был лофт на Восточной Одиннадцатой улице, где наш барабанщик Билли О’Коннор снимал комнату. Майк разрешал нам играть у себя — там было несколько гитар и всякие другие инструменты. Это очень облегчило нам жизнь. Билли О’Коннор стал нашим барабанщиком с тех пор, как тот, барабанщик с макияжем в виде глаза Гора, покинул The Stillettoes. Билли был приятным парнем из Питсбурга, очень симпатичным и легким в общении, к тому же имел свою ударную установку. Родители мечтали, чтобы он выучился на врача. Но, как и многие подростки, он хотел ощутить вкус свободы, вырваться из рамок и пробивать себе дорогу к лучшей жизни. Естественно, на него сильно давили, чтобы он продолжил обучение. Он не мог разобраться в себе и подсел на алкоголь и колеса. Иногда он просто пребывал в полубессознательном состоянии. В итоге однажды он выключился за кулисами прямо перед концертом. В тот раз Джерри Нолан из Dolls заменил его и спас нас. После этого Билли ушел из группы и вернулся в колледж. Очень жаль, он был такой милый. Как и в моем случае, тут либо бросаешь наркотики, либо не бросаешь и сжигаешь свой последний мост. Спустя несколько лет мы воссоединились, а еще Билли приходил на каждое наше выступление в Питсбурге. Но в тот момент нам срочно требовалось найти замену. Поэтому мы разместили объявление в Village Voice: "Рок-группе требуется безбашенный энергичный барабанщик". Мы получили откликов больше, чем ожидали, — от пятидесяти человек. Прослушивали их всех за одну субботу в репетиционном зале, который мы делили с Marbles — группой, с которой иногда выступали вместе. Как и во многих других частных зданиях, после рабочего дня здесь выключали отопление. Зал находился на пятнадцатом этаже промышленной постройки в Швейном квартале, в основном здесь работали меховщики и поставщики кожаных изделий. Все барабанщики сновали у лифта туда-сюда: настоящая мешанина музыкантов и самозванцев. Наконец явился барабанщик номер пятьдесят — Клем Берк. Без шуток, он был нашим последним претендентом и оказался тем, кого мы и искали. Он хорошо выглядел и умел играть. Наш любимый почтальон на полставки стал новым барабанщиком Blondie, а остальное все и так знают. В тот день вдруг заявилась Патти Смит. Она вплыла в зал с одним из участников своей группы и тоже решила послушать Клема. Держалась она очень агрессивно. После того как Клем отыграл, она заявила, что он слишком непредсказуемый, слишком громкий, вообще "слишком-слишком", после чего удалилась. С какой стати вообще вот так вламываться на прослушивание! Думаю, ей просто очень хотелось знать, что мы затеваем. Конкуренция, сами понимаете. Не то чтобы в то время мы могли с ней соперничать — да и вообще в любое время, если на то пошло. Однажды вечером, когда рабочий день закончился и нам можно было шуметь, мы вместе с Клемом пошли в наш зал на репетицию. Но лифт отказал. Застрял на девятом этаже. А нам нужно было на пятнадцатый. Мы орали в шахту, но ответа не было, так что в итоге нам пришлось карабкаться по ступеням. В Нью-Йорке подниматься по лестнице — дело не одного этажа. Все годы, что я здесь жила, я постоянно поднималась по лестницам с шестью или семью пролетами в жилых домах и лофтах в центре. Старые, высохшие, скрипучие ступеньки, отшлифованные поколениями иммигрантов, таскавшихся туда-сюда в потогонные цеха. Вдыхавших вековую пыль и испарения в непроветриваемых, затхлых шахтах. Эта лестница была такая же душная, темная и до жути грязная, но мы продолжали тащиться. Клем — крупный парень, и энергии у него хватает, но он ненавидит любой физический труд, за исключением игры на барабанах. "Вот блин", — это было его обычное замечание, когда требовалось разместить его же ударную установку, перевезти инструменты в клуб или на репетицию. "Вот блин! Вот блин! Вот блин!" — гремело в замкнутом пространстве гигантской лестницы, этаж за этажом. Клем.

"Волна адреналина с ножом на конце". Отрывок из автобиографии солистки Blondie Дебби Харри
© ТАСС