Если бы в России победила «демократия»
Европарламент принял очередную резолюцию, в которой, в частности, обвинил Россию в применении химического оружия, объявил поправки в Конституцию России «незаконными» и призвал бороться за демократизацию нашей страны, поддерживая «демократические силы в России, приверженные свободному и открытому обществу». Я не знаю, что на самом деле произошло с Навальным – к происшествию, с которым привязана эта резолюция. Дело чрезвычайно мутное, и чем дальше, тем более мутным оно выглядит. Как говорил Бертран Рассел, «Проблема этого мира в том, что дураки и фанатики слишком уверены в себе, а умные люди полны сомнений». Я хотел бы оставить за собой право на сомнение. Но вот что представляется гораздо более ясным – это то, что риторику про тиранов, их химическое оружие, и мужественных борцов за свободу мы неоднократно слышали раньше, с идеологией, которая стоит за ними, знакомы, и плоды этой идеологии имеем возможность наблюдать. Продвижение демократических ценностей по миру вступило в новую фазу с 2003 года – с вторжения в Ирак, когда лидеры свободного мира – безупречные джентльмены с незапятнанной репутацией – ополчились на кровожадного, беспощадного, злого тирана Саддама Хуссейна. Покойный Саддам не был нравственным человеком – он был ближневосточным диктатором. Многое из того, что про него говорили, было правдой; но вот главный предлог для войны – его предполагаемое химическое оружие – был сфабрикован. Британский эксперт по оружию массового поражения Дэвид Келли, который ставил под вопрос доклад об иракском ОМП, был найден в лесу неподалеку от своего дома в луже крови – что было официально объявлено самоубийством. Организаторы вторжения говорили о том, что по свержении гнусного деспота в Ираке расцветет демократия, которая послужит образцом для других стран региона. В результате возникшего хаоса погибло около миллиона иракцев, страна потеряла около 80% процентов своего христианского населения, что справедливо характеризуется как «геноцид христиан», на развалинах иракской государственности возник ИГИЛ, который, в свою очередь пришлось уничтожать с огромными потерями среди гражданского населения. Как ни плох был Саддам – победа сил демократии оказалась намного хуже. Никто из политиков, развязавших эту войну, не только не был наказан, но и не подвергся общественному остракизму. Все они – уважаемые государственные деятели, карьера которых не пострадала. Нельзя не отметить иронию ситуации, когда развязать под сфальсифицированным предлогом войну и погубить сотни тысяч людей – включая тысячи граждан западных стран – оказывается гораздо меньшим проступком, чем явиться на вечеринку в гриме, изображающем чернокожего. Потом – мы все наблюдали это онлайн – силы демократии пришли на помощь мужественному ливийскому народу, восставшему против тирана. Мы опять услышали много душераздирающих историй про крайнее зверство полковника Каддафи. Например, что он раздавал виагру своим солдатам, чтобы поощрять их насиловать женщин. В итоге тиран был повержен, погибло еще примерно сто тысяч человек, Ливия сделалась ареной бесконечной гражданской войны, и, по сообщениям западных медиа, там сейчас работают невольничьи рынки, на которых продают чернокожих рабов. Впоследствии выяснилось, что вся история с виагрой – которую озвучивали лидеры свободного мира – была вымыслом от начала до конца. Потом была – неудачная – попытка свергнуть еще одного «кровавого диктатора», Башара Асада. Сообщения о том, что в сирийском городе Дума он травил свой народ нервнопаралитическим газом, со всеми подробностями тиражировались авторитетнейшими западными медиа – такими, как The NewYork Times. Потом выяснилось, что это было неправдой. Но все это происходило на Ближнем Востоке, далеко, с народами другой культуры. Мы могли увидеть победу демократии гораздо ближе – в стране, из всех стран мира в наибольшей степени похожей на Россию. На Украине. Там уже были работающие демократические институты. Президенты регулярно сменялись по результатам выборов. Действовали политические партии. Оба Майдана – 2004 и 2014 года – произошли в стране, где уже была регулярная сменяемость власти. В 2014 году и европейцы, и американцы, если бы их принципы имели для них сколько-нибудь реальное значение, могли бы сказать своим украинским друзьям – давайте дождемся выборов и сместим Януковича законным путем. Демократия – это процедура, и метание коктейлей Молотова в эту процедуру не входит. Но в этом случае оказалось, что западные сторонники демократии ни в какие демократические процедуры не верят – а просто действуют в своих интересах, как они их видят, пренебрегая принципами, в которых они желают наставлять других. Дальнейшее развитие событий показало, что масштабные нарушения прав человека в постмайданной Украине не беспокоят ни Запад в целом, ни Европарламент в особенности. Ни политические убийства, ни сожжение людей в Одессе, ни обстрелы жилых кварталов, ни бесчинства открыто неонацистских батальонов вроде «Азова», ни гонения на каноническую Церковь при Порошенко не вызвали никаких резолюций. Запад мог бы чрезвычайно сильно продвинуть демократические идеи в России, предъявив нам процветающую, законопослушную, демократическую Украину, где соблюдаются права человека – или хотя бы проявил серьезные усилия к тому, чтобы содействовать соблюдению прав человека в этой стране. Пока что мы имеем перед глазами пример того, как выглядела бы Россия, если бы в ней победили идеалы свободы и демократии – примерно так же, как Украина. И этот пример не выглядит воодушевляющим. Если бы у нас победила «демократия», Джо Байден инструктировал бы по телефону не украинского, а российского президента, требуя убрать не украинского, а российского прокурора – чтобы тот не мешал его коррупционным делишкам. А трудоспособное население разбегалось бы по миру от невыносимой нищеты. Поэтому Европарламенту – и всем, кто хотел бы продвинуть в России свободу и демократию – стоило бы продемонстрировать свои успехи там, где свободу и демократию они уже продвинули. И на деле показать приверженность тем ценностям, которые они провозглашают. Я прошу слишком многого? Возможно. Но тогда и мне позволительно отнестись к резолюциям Европарламента с некоторым скептицизмом.
