Цензура в интернете. Запреты, которые рождают прозрение

В чем именно проявилось нарушение "Царьграда", не уточнялось. Но, очевидно, придрались к тому, что владельцем холдинга «Царьград» является Константин Малофеев, находящийся под американскими санкциями с декабря 2014 года. Подобные ситуации случались и раньше и происходят в последние годы все чаще. Например, не так давно в Google и на YouTube были заблокированы каналы Федерального агентства новостей. Но случай с «Царьградом» — самый резонансный. На первый взгляд, в случившемся нет ничего хорошего: популярный канал лишился площадки, где его привыкли смотреть много пользователей. А специфика YouTube как гигантского видеохостинга давала возможности расширения аудитории, недоступные для официального сайта. Тем не менее — не для канала, а для общества — в этом событии есть и позитивная сторона. Она может оказаться даже более весомой, чем весь негатив. Так, блокировка «Царьграда» вписывается в широкий контекст интернет-цензуры, набравшей силу, в последнее время. В этом контексте не только блокировка на Украине «Вконтакте» и «Одноклассников», но и аналогичная блокировка «Фейсбуком» многих аккаунтов, например, американских и британских правых публицистов, среди которых Алекс Джонс, Мило Яннопулос, Пол Джозеф Уотсон, Лора Лумер (последняя, кстати, кандидат республиканской партии в Палату представителей по одному из округов Флориды), запрет Трампом китайских сервисов TikTok и WeChat, блокировка, пусть и временная, аккаунта кампании самого Трампа в Twitter и многое другое. Все это объективно не совпадает не только с нашими представлением об интернете как о территории свободы, но и с имиджем Запада как свободного мира. Имиджем, который сыграл важнейшую роль в исходе холодной войны и определял отношение множества людей к последующим явлениям, например к майданной и постмайданной Украине. Думаю, в последнем случае этот имидж сыграл несравненно большую роль, чем фигуры Тараса Шевченко или Степана Бандеры. Ибо независимая Украина сегодня — это не петлюровская или бандеровская Украина, а Украина, интегрирующаяся в Запад, а ее официальные герои — лишь инструменты данной интеграции. В общем-то, об этом говорил в интервью нашему изданию 4 года назад известный журналист Виталий Лейбин: «Четверть века назад начался проект независимой Украины. Многие вложились в него изменением собственного мировоззрения. Люди должны были входить в другую систему мира. И в этой системе мира Украина существенно лучше, чем Россия, потому что хоть и есть проблемы, но мы сделали правильный жизненный выбор — потому что за границей с Россией будет зубовный скрежет и монгольская тьма, а у нас будет Европейский союз. Они же просто поверили в этот тезис. Они сделали жизненную ставку. Это ложный тезис, но жизненная ставка не ложная. Но для элит было необходимо сделать выбор между Россией и Европой. Их к этому подталкивали обе стороны. И они выбрали как бы европейский проект. А в Европе всегда поддерживают национальные движения и контрсоветские начинания… Украинские элиты думали так же: нам, конечно, противны эти УНА-УНСО*, но если надо, так надо. Киевская интеллигенция думала, что сосуществование с деревенской культурой УПА*, с этой дикостью будет небольшой платой за то, что их примут в европейскую семью». Однако Запад долго идеализировали и многие из тех, для кого была неприемлема бандеризация Украины. Они были уверены, что эта беда происходит лишь от того, что страна не усвоила западные стандарты демократии и свободы. Поэтому, оказавшись в конфликте на правильной стороне, они не могли верно оценить его тенденций, ибо оставались опьяненными старыми иллюзиями. Типичный для меня выразитель такой позиции — хорошо известный и в России филолог, харьковский профессор Леонид Фризман. В свое время на страницах еженедельника «2000» он отстаивал и главный жупел националистов, министра образования Дмитрия Табачника, так и право украинских гомосексуалистов на гей-прайд. В последнем случае его аргументы были таковы: «Участники подобных парадов не вызывают у вас симпатий? Позвольте заверить, и у меня тоже. Но это только означает, что ноги моей не будет ни на площади, где они соберутся, ни на улице, по которой прошествуют…. Правы западные политики, которые считают, что в нетерпимости к геям проявляется ущербность нашей «демократии» в целом, потому что подлинная демократия предусматривает равноправие всех граждан, и никакие различия политического, национального, религиозного, языкового, а также и сексуального характера не могут служить ни основанием для привилегий, ни поводом для дискриминации. Прививая нашим современникам нормы толерантности, мы не о геях заботимся, а о духовном здоровье нации…. Недавно верховный суд США уравнял в правах однополые браки с прочими, еще раньше это сделал французский парламент. Так что для толерантного отношения к ним (геям. — Авт.) есть все основания». Здесь в подтексте видны два тезиса. Первый: и права геев с лесбиянками, и права русского языка — это часть проблемы прав меньшинств, поэтому защита права ЛГБТ косвенно помогает и защите русского языка. Второй еще более очевидный: раз в США и Франции разрешили однополые браки — это правильно. А почему — потому что это Запад, свободный мир, и там не могут делать что-либо неправильно. Однако, по моим наблюдениям, в отношении к данной проблеме логика «раз так на Западе, значит, правильно» срабатывала отнюдь не у всех людей либеральных взглядов. Фризман, к сожалению, скончался и уже не мог высказаться по другой проблеме — секс-меньшинств и прав трансгендеров, которая выступила на первый план на Западе. Например, того, вправе ли мужчина, считающий себя женщиной, посещать женские туалеты. Согласно насаждаемой ведущими медиа позиции, безусловно вправе, а опасения женщин по поводу того, что так создается лазейка для сексуальных маньяков, — это оскорбление трансгендеров, то есть дискриминация прав меньшинств. А за такую дискриминацию карают, в том числе лишением работы, а это серьезнее, чем бан в соцсетях. Так, например, пострадала Майя Форстейтер, сотрудница международного аналитического центра Center for Global Development. А после того, как автор «Гарри Поттера» Джоан Роулинг за нее заступилась в соцсетях, травле подвергся уже живой классик: от нее, в частности, отмежевались большинство исполнителей главных ролей в экранизациях ее романов. А в данной ситуации воспитанным в наших традициях людях еще труднее прибегнуть к логике, «на Западе все делают правильно». Трансфобия стала одним из грехов, приписанных упомянутому выше Алексу Джонсу, который вместе с рядом других упомянутых в начале этой статьи людей был в мае 2019-го заблокирован в «Фейсбуке» за пропаганду насилия и ненависти. Не собираюсь ни солидаризироваться с подобными авторами, ни вносить вклад в дискуссию о том, о чем можно и нельзя говорить в печати и в интернете. Эта тема бесконечная, и ограничусь лишь одной деталью: если в западном мире «Фейсбук» блокирует аккаунты ультраправых, то на Украине именно ультраправые поставлены модераторами контента «Фейсбука», и попытка вполне прозападной либеральной журналистки Екатерины Сергацковой поднять этот вопрос закончились угрозами в ее адрес и ее бегством из Украины. Значит, на самом деле «Фейсбук» не борется с ультраправыми как явлением, а для него — точнее для тех, кто за ним стоит — существуют как полезные, так и вредные сторонники подобных взглядов. Да, это пресловутые двойные стандарты, но идея установить единые общечеловеские стандарты, по-моему, абсолютная утопия. А ситуация с Сергацковой помогает понять, что для западного мира существует полезные права меньшинств в Украине, например, ЛГБТ, и права если не вредные то, по крайней мере, не нужные — как права русскоязычных. Поэтому последним никакая Европейская хартия не поможет, даже если организуют акции в поддержку гей-парадов. Но политический радикализм — не единственное, к чему могут придраться. Например, «Твиттер» недавно заблокировал аккаунт избирательной кампании Дональда Трампа за видеоинтервью президента США «Фокс Ньюс», где среди прочего Трамп сказал, что дети практически не восприимчивы к коронавирусу. Аккаунт был разблокирован лишь после того как это дезинформационное, по мнению компании, сообщение было удалено («Фейсбук» не блокировал аккаунт, а просто удалил соответствующий пост). Да, согласно существующим на настоящий момент научным данным, Трамп неправ (хотя тяжелых случаев заболевания среди детей несравненно меньше, чем среди пожилых). Но он не специалист в области медицины, и невозможно вообразить, чтобы американцы массово приняли его мнение как руководство действию, спровоцировав всплеск эпидемии. А еще совсем недавно так же невозможно было вообразить подобный акт цензуры. По поводу СПИДа, например, тоже существовали разные мнения, но никто не запрещал например книгу американского конспиролога Милтона Купера «Посмотрите на бледную лошадь» где говорилось, что эта болезнь изобретена, чтобы сократить число афроамериканцев и гомосексуалистов. Сейчас «Фейсбук» и «Твиттер» поступают куда жестче советских цензоров. Так, СССР на практике был атеистическим государством. И в советских библиотеках и книжных магазинах, естественно, не было Библии, но там были произведения русских классиков, из которых следовало, что в Бога эти классики верили. Если б в СССР руководствовались логикой «Фейсбука» и «Твиттера», то такие произведения надо было бы считать фейковой информацией, которую недопустимо подавать читателям. Но до такого цензура не доходила. Подобные сочинения не популяризировались в школе, но присутствовали во всех претендующих на солидность изданиях этих классиков и не вырезались из изданий старых. Да, абсолютное большинство людей ценит не абстрактную свободу слова, а ту свободу, которая дает им возможность самовыражаться в излюбленных ими сферах и получать нужную информацию. Поэтому очень многих не задевает блокировка «Царьграда» или Дональда Трампа. Но особенность нашей ситуации в том, что ограничения свободы в интернете охватывают все больше самых разных сфер. Так, один безразличный к «Царьграду» и политике вообще пользователь может возмущаться травлей Роулинг по поводу трансгендеров. А другой, столь же аполитичный, недоумевать из-за американских мер в отношении TikTok и WeChat, одновременно радуясь, что вот у нас такого нет. То есть вероятность того, что любой потребитель информации столкнется с неприемлемой лично для себя цензурой, возрастает. И каждое столкновение с такой ситуацией рождает вопрос: а свободен ли на самом деле западный мир? Да, всё равно будут те, кто ответит на такой вопрос утвердительно, появятся и те, кто, уже не считая этот мир свободным, все равно будет убежден, что Запад всегда прав. Но поскольку ограничения растут и количественно, и качественно, протрезвевших людей будет всё больше. А это отрезвление должно окончательно похоронить главную иллюзию перестроечного времени — пресловутые «общечеловеческие ценности», которые так пропагандировал Горбачев и популярная интеллигенция. На деле же речь шла не о неком синтезе, скажем, американских, китайских, конголезских и других ценностей, а о ценностях западных. И философской основой геополитических провалов последних лет существования СССР были именно эти ценности — гарантий неприсоединения стран Восточной Европы к НАТО не требовали не потому, что недосмотрели, а потому что от мира высших ценностей не ждали ничего плохого и было даже неловко демонстрировать свою подозрительность, выдвигая какие-либо требования к нему. Раз этот мир так хорошо можно было вообще призвать: «Японцы, милые, да заберите вы себе эти острова» (т.е Курилы), как заявлял в ноябре 1991-го Юрий Карякин (в дальнейшем член президентского совета при Ельцине). Прозрение же продолжалось долго и мучительно и происходило отнюдь не со всеми, как видно на примере того же Фризмана. Поэтому отсутствие отдельных телеканалов и информагентств на популярных интернет платформах — это небольшая цена за прозрение, позволяющее увидеть реальную картину мира. Ведь СМИ, изгнанные с «Фейсбука» и YouTube, легко найдутся на их собственных ресурсах, а вот осадок от столкновения с истинной свободой свободного мира останется навсегда. * Деятельность организаций запрещена в РФ