Вырождение национальной элиты: симптомы, лечение и профилактика

Бет Симон Новек. Wiki-правительство. Как технологии могут сделать власть лучше, демократию сильнее, а граждан влиятельнее. М: Альпина нон-фикшн, 2020 Активно поддерживаемая западным миром «борьба народов с диктаторами», с массовыми уличными акциями и столкновениями с полицией, естественным образом притягивает наше внимание. Однако это лишь одна сторона общего кризиса власти в XXI веке. Обрушение доверия к политикам и любым институтам власти — глобальная тенденция, поразившая демократии не в меньшей степени (может, даже в большей), чем «авторитарные» режимы. Суть разочарования универсальна: власть ревностно удерживается элитой, дающей народу пустые обещания (за невыполнение которых она не несёт ответственности), решающей всё за закрытыми дверьми, не имеющей внятной стратегии развития и на деле обслуживающей текущие интересы бюрократии и крупного бизнеса (в любых соотношениях). Как показали провалы правых популистов и даже левых правительств, дело отнюдь не в конкретных людях и недостатке их «ротации». При всей исторической изменчивости властных механизмов, одна идея пережила все пертурбации: править должны немногие, избранные (Богом или народом) и компетентные. И монархия, и республика, и даже демократия старалась сосредоточить власть в руках немногих людей, имеющих выдающиеся качества (кровь королей, святость, неподкупность, материальный успех, знание — критерии были предметом спора). Развитие бюрократии расширило властные круги, однако всё равно подчёркивало особую объективность, рациональность и бесстрастность чиновников. Противоположностью компетентной власти становилась «тёмная толпа». И в том была понятная логика: большую часть истории народ представлял собой массу необразованного, привязанного к маленькому общинному миру крестьянства или, в лучшем случае, низкоквалифицированных рабочих. Образование, мышление и организационные навыки были прерогативой узких кругов: аристократов, жречества, интеллигенции. Не случайно эти страты активно боролись за власть и радикальные преобразования, в то время как народные восстания часто ограничивались жалобами на «плохих бояр» и челобитными царю с локальными требованиями, лишь изредка (и под влиянием выходцев из высших классов) пытаясь построить собственную утопию. Ясно, почему даже интересы низов должны были представлять избранные представители, как правило, из «политических» классов, а прямые коллективные действия ограничивались. Лишь во вторую очередь вовлечению масс препятствовала неразвитость коммуникаций и, о чём обычно забывают, методов коллективной работы. Читайте также: Верховенство закона и «хорошие люди»: вредные мифы, мешающие России Сегодня ситуация развернулась на 180 градусов. Объём информации и знаний, разнообразие сфер и специализаций, переплетения интересов достигли таких размеров, что даже самый большой бюрократический аппарат априори оказывается некомпетентным. Элита всегда «вырождается», начиная действовать в собственных интересах, предпочитая богатый и влиятельный крупный бизнес бедному и неорганизованному народу. Но теперь она полностью уходит в «глухую оборону», не имея стратегии и адекватного прогноза, пытаясь удержать власть и обогатиться здесь и сейчас. Этот общий поворот власти к «тактике» в ущерб «стратегии» отмечается политологами и социологами повсеместно, хотя и связывается с разными причинами: от упадка культуры — до короткого выборного цикла. Сторонники теорий заговора никогда так сильно не били мимо цели: мы скорее имеем дело с беспрецедентным оппортунизмом и пагубной растерянностью, чем с мировым планом по порабощению человечества. С другой стороны, реальные компетенции всё больше распределяются по обществу. Миллионы людей имеют не только высшее образование, но и опыт работы в областях, требующих квалификации. Даже «любительство», непрофессиональный интерес приобретает колоссальное значение: самообразование, курсы, море информации и литературы, возможность общаться со специалистами по интернету и т. д. делает «фаната» порой более ценным кадром, чем работника, лишь формально имеющего диплом. Неслучаен спрос правительств на «общественные советы» и экспертные комитеты, состоящие, правда, в основном из тщательно отобранных в соответствии с идеологией и интересами лоббистов. Подобно вопиющему неравенству в доходах, неадекватное распределение власти становится препятствием на пути развития всего человечества. Не только потому, что высшие классы присваивают слишком много общественных благ. Но и потому, что их «эксклюзивное» управление становится всё менее эффективным, приобретающим все черты снобистского образа «черни» — эгоизм, сиюминутность, отсутствие знаний и понимания. Назрела ли революция в самой концепции государственного управления? Этот вопрос рассматривает доктор права, эксперт в области институциональных инноваций из США Бет Симон Новек в книге «Wiki-правительство». Автор опирается в первую очередь на собственный опыт создания экспертной платформы Peer-to-patent (аллюзия на peer-to-peer, компьютерные сети с равноправными участниками), включившей тысячи граждан в процесс выдачи патентов на изобретения в Соединённых Штатах. Однако Новек также приводит множество аналогичных примеров из истории министерств США, анализирует опыт гражданских комитетов в Европе и Новой Зеландии. Большой плюс книги — в том, что она (вопреки названию) не зацикливается на высоких технологиях как таковых, будто они способны автоматически преобразовать общество в более «демократическом» ключе. Напротив, автор подчёркивает, что анализ состояния общества, проблем институтов, процесса принятия решений и устройства конкретных сфер жизни является первичным, а новые технологии — глубоко вторичными и инструментальными. Новек доказывает, что бюрократическое (накрепко связанное с лоббизмом и интересами «крупных игроков») управление переживает кризис, в то время как в гражданском обществе сосредоточился невиданный объём знаний и компетенций. И потому проблема XXI века — в том, как преодолеть косность старых структур власти (правда, больше убеждением и облегчением труда бюрократов, чем политически давлением) и как эффективно организовать коллективную работу граждан в сфере анализа данных и принятия управленческих решений. Ответ требует политических, социологических и психологических изысканий, а также большой работы с людьми, — высокие технологии же должны лишь помочь в удобной реализации найденных организационных решений. Собственно, большую часть книги занимают именно размышления об организации совместной работы случайных граждан над крупными проблемами. Новек отмечает, что традиционный подход «совещательной демократии», когда людям просто дают высказать своё мнение или оценить готовый проект, оказался катастрофически неэффективным и создающим лишь видимость народного участия. Он провоцирует волны спама, рекламы, общих и бессодержательных сообщений — из-за которых кажется, будто народ не способен работать со сложными темами. На самом деле это является следствием оторванности граждан от реального государственного управления, отчуждённости их от насущных проблем. Однако перейти от ничего не значащего обсуждения к эффективному массовому участию — непростая задача, требующая пересмотра устройства государственных институтов и роли чиновников. Так, Новек предполагает, что бюрократия должна сохраниться: но уже не как иерархия принятия решений, а в качестве организаторов народных масс. Каждая проблема должна быть по-человечески представлена и разбита на подзадачи. Вокруг неё нужно образовать коллектив с прописанными ролями (например, сбор статистики, поиск готовых решений и т. п.). Хотя не все граждане будут решать все вопросы (что невозможно), они смогут свободно присоединяться к интересующим их группам и занимать понятные им роли, вникать в проблему, участвовать в содержательном групповом обсуждении и т.д. То есть образовывать что-то типа общественных комитетов в данной области. Новек изучает, как сделать так, чтобы коллективы не распадались, а, наоборот, становились дееспособными общественными субъектами со своей культурой и внятными целями; как совместить разные уровни компетенции и ввести междисциплинарные знания; и иные практические вопросы. По сути, она предлагает использовать сильные стороны разделения труда, пытаясь преодолеть возникающее отчуждение от труда на уровне единого коллектива и за счёт свободного выбора участников. Хотя общая идея стара, автор выдвигает ряд неочевидных предложений, в основном опирающихся на использование специальных визуальных моделей. Очевидный пробел в книге — проблема внедрения этих новых подходов, отводящих немалую роль государственным структурам (пусть и в изменённом виде). Новек признаёт, что сама власть не заинтересована в изменениях; крупный капитал поддерживает их только пока они не становятся угрозой его монополии или лоббистам. Автор пространно намекает, что субъектом должно стать гражданское общество, «расталкивающее» закостенелое государство. Тем не менее, подобно Джеффу Малгану, надеявшемуся продвинуть «демократизацию» в Великобритании в рамках лейбористского правительства, Новек вошла в команду Обамы (прочно ассоциировавшегося с более широким низовым участием) и в 2009 году начала проект «Открытое правительство». Инициатива оказалась крайне далека от прогрессивных идей Peer-to-patent, ограничившись простым выкладыванием в свободный доступ части государственных данных. В 2011 году Новек перешла в аналогичную инициативу британского лейбористского правительства, где добилась более заметных успехов. В общем, автор предпочла путь реформатора с ограниченной общественной поддержкой. Читайте также: Почему граждане должны спасти правительство — даже против его воли Новек вряд ли совершит революцию сверху, однако её опыт является предвосхищением той новизны, которой крайне не хватает современной политике. То, что автора и её проекты не задвинули совсем на задворки, показывает, что, хотя существующие системы будут противиться изменениям до последнего, более-менее прозорливые политики уже чувствуют, что им нужно держать при себе прогрессивный «запасной вариант». Возможно, политическая сила, способная воспользоваться этим джокером в рукаве в нужный момент и найти опору в низах, сможет действительно вдохнуть в политику новую жизнь.