Сергей Иванников: Для Запада «мягкая сила» — способ агрессии, для России — защиты

- Сергей, в чём успех «мягкой силы» коллективного Запада — США и ЕС? Почему она эффективна? Её эффективность в какой-то особой методике или просто в целом в силу привлекательности либерально-западной модели мира? — В системе капиталистической мировой экономики (КМЭ) Запад является её центром. Сама система существует таким образом, что уровень жизни центра всегда будет выше уровня жизни периферийных и полупериферийных стран. Это обстоятельство неизбежно формирует в незападных обществах социальные группы, для которых Запад является «объектом желания» и образцом для подражания. В XIX веке, когда никаких НКО и НПО ещё не было, в России, например, сформировалась идеология западничества. И носители этой идеологии сыграли огромную роль в истории России. Но аналоги западничества возникают не только за пределами Западной цивилизации, но и в странах, которые формально являются её частью. В Португалии, Испании регулярно звучат сентенции о том, что эти страны не в полной мере соответствуют «духу Запада». И чем дальше страна находится от центра системы, тем больше объективных предпосылок для развития подобных настроений. Неравенство стран внутри КМЭ неизбежно будет порождать две реакции — стремления выйти из КМЭ и стремления подражать её центру. Второй путь легче, но при этом он изначально является проигрышным для тех, кто ему следует. Именно неравенство возможностей внутри КМЭ предоставляет западной «мягкой силе» лучшие стартовые условия. Для того чтобы добиться значимых результатов, т.е. действительно сделать «привлекательными» уклад и образ мыслей, обосновать неолиберальную систему ценностей, западным СМИ требуется намного меньше усилий, чем идеологическим аппаратам и СМИ России, Китая, Индии и др. для утверждения своих исконных ценностей и ориентиров. При этом необходимо учитывать и факторы внеинформационного давления. Когда западных политиков что-то не устраивает в той же информационной сфере, они часто прибегают к действиям экономического, политического характера. Запад менее, чем кто-либо, готов в данном случае действовать демократично. Демократия для Запада — это либо модели, используемые исключительно для внутреннего пользования, либо демагогические инструменты, применяемые для дестабилизации периферийных и полупериферийных обществ. Но когда возникают проблемы межцивилизационного характера, ни к каким демократическим способам решения этих проблем Запад не склонен. И это относится не только к их политическим структурам, но и к западному обществу в целом. Западная цивилизация изначально формировалась на основе собственной исключительности. И тезис «Запад всегда прав» до сих пор господствует в общественном сознании Европы и Северной Америки. Поэтому когда российские СМИ, например, пытаются рассказать о том, что действительно происходит на Донбассе, они сталкиваются не только с политическим, но и с психологическим сопротивлением. В то же время надо отдать должное и западным политическим центрам. Они активно используют «мягкую силу» в качестве инструмента гибридных войн. При этом никаких ценностных, этических ограничений использование таких инструментов не предполагает. Менее всего в данном случае Запад озабочен проблемами этики. Подобная беспринципность способствует росту эффективности. - Как вы оцениваете использование «мягкой силы» Россией? Она в её руках эффективна или нет? Если нет, то почему? Что надо сделать для того, чтобы она была эффективной? — Использование «мягкой силы» Россией изначально связано с иными целями, нежели это делается на Западе. Для Запада «мягкая сила» — это инструмент экспансии и агрессии, для России — один из способов защиты. Тот, кто защищается, оказывается — при прочих равных условиях — в худшем положении, чем тот, кто осуществляет агрессию. Хотя бы потому, что именно нападающий владеет инициативой. И уже поэтому, помимо влияния исторических и системных обстоятельств, Россия в этой сфере оказывается не в выигрышном положении. Но едва ли эффективность использования Россией «мягкой силы» можно оценить однозначно, т.к. это многовекторная политика, связанная как минимум с тремя направлениями: постсоветское пространство, Запад, страны «третьего мира». В каждом из этих регионов российская «мягкая сила» имеет разные цели и проявляет себя по-разному. И результаты, соответственно, разные. Но на каждом из этих направлений есть свои проблемы. Главные достижения российской «мягкой силы» связаны с постсоветским пространством. Подавляющее большинство населения стран СНГ по-прежнему видит в России центр цивилизации и стремится к нему. В таких настроениях можно видеть и заслугу российской «мягкой силы», прежде всего СМИ. Но и на этом направлении российская политика небезупречна. И та же оранжевая революция на Украине стала возможной благодаря ряду глобальных ошибок России, в том числе и в сфере применения «мягкой силы». Запад на украинской почве действовал агрессивнее и эффективнее. В Европе «мягкая сила» России имеет исключительно оборонительные задачи и является — с точки зрения технологий — устаревшей. В этой политике Россия исходит из принципа приоритета ценностей над средствами, а Запад воспринимается ею в рамках христианской парадигмы — в качестве исторического субъекта, обладающего доброй волей. В то время, когда сам Запад проводит идеологическую политику дегуманизации России и русских и использует при этом все возможные средства. Повышение эффективности российской «мягкой силы» предполагает рост её активности и жёсткости. При этом цели такой политики должны быть скорректированы. Надо распрощаться с иллюзиями о «гуманистичности» Запада и о его стремлении к установлению некоего справедливого порядка в мире. Необходимо признать, что Западная цивилизация ведёт многовековую войну против Русского мира, и относиться к Западу соответственно. И целью российской «мягкой силы» в данном случае должно быть не некое идеалистическое «просвещение» западного общества, а дестабилизация всей западной жизни. Учитывая то, что современный Запад вступил на тропу суицида, ему надо всеми средствами помогать идти в этом направлении дальше. Сущность Запада — внешняя агрессия, и если эта цивилизация рухнет, то ситуация в мире станет стабильнее. Необходимо также активнее работать с международными организациями, интегрироваться в них. Та же ООН всё больше превращается в антироссийскую силу, регулярно принимающую враждебные по отношению к нашей стране резолюции. Если бы российских представителей в различных комитетах и комиссиях ООН было больше, то таких резолюций стало бы значительно меньше. - Как надо относиться к деятельности западных НКО и НПО на территории России, Украины и Белоруссии? Не кажется ли вам, что их роль сильно преувеличена, или это всё-таки серьёзный фактор? — Безусловно, это агенты влияния. В ситуации межцивилизационного конфликта эти структуры способствуют консолидации «пятой колонны». И уже вследствие этого они являются «серьёзным фактором». Но отношение к ним зависит от конкретной ситуации. Если такие НКО и НПО превращаются в реальные центры, организующие «оранжевые революции», то их деятельность должна быть прекращена. Особенно актуально это положение для стран постсоветского пространства — Белоруссии, Казахстана, Армении, Азербайджана, а также того государственного образования, что возникнет на осколках современной Украины. Если эти центры занимаются пропагандой русофобии, то Россия должна обращать внимание руководства этих стран на происходящее и требовать закрытия таких структур. В иных случаях уместна активная информационная полемика с подобными структурами. И если в Белоруссии с подачи подобных организаций 17 сентября начинает называться «днём скорби», то у белорусских СМИ есть достаточно возможностей для того, чтобы противостоять такому воззрению, а попутно и дискредитировать его авторов, объяснив обществу какие цели эти авторы в действительности преследуют. Но для осуществления такой политики у белорусского государства должна быть политическая воля, а её в данный момент не наблюдается. В России ситуация с западными «агентами влияния» сложнее. Те идеи, которые этими агентами популяризируются, не находят поддержки у российского общества. «Эхо Москвы» может много говорить о том, что 9 мая — это не настоящий праздник, но реальным ответом общества на такие воззрения является многомиллионный «Бессмертный полк». И аудитория «Эха Москвы» несопоставима с количеством людей, участвующих в шествии «Бессмертного полка». На данный момент «Эхо Москвы» скорее дискредитирует Запад, нежели усиливает его авторитет в сознании российского общества. Но необходимо учитывать, что стратегия западной пропаганды в России со временем может измениться. Безусловно, роль западной «мягкой силы» в России преувеличивается. И делается это прежде всего самой властью, которой выгодно превращать местных неолибералов в главную угрозу в стране. При этом в тень уходят проблемы качества государственного управления и коррупция. В итоге фигура коррупционера как главного врага нации заслоняется фигурой неолиберала, а фундаментальные проблемы страны обретают овнешнённый характер, связываются с внешним влиянием. Консолидация «пятой колонны», осуществляющаяся благодаря западной «мягкой силе», так же относится к числу явлений, обладающих многозначностью. На первый взгляд такая консолидация — это плохо. Но стоит обратить внимание на иной аспект этого процесса: «пятая колонна» становится видимой и вследствие этого значительно более уязвимой.