The New York Times (США): чернокожие исполнители о том, как изменить классическую музыку

В сфере классической музыки и оперы, основные институты, которых основаны на европейских «белых» моделях и всегда ориентированы на далекое прошлое, противостояние расовому неравенству происходит еще медленнее, чем в американском обществе в целом. В оркестрах страны чернокожие музыканты составляют менее 2%, а в «Метрополитен-опера» только еще собираются поставить спектакль по произведению чернокожего композитора. На фоне протестов против жестокости полиции и расового отчуждения, охвативших страну с конца мая, отдельные люди и учреждения начинают по-новому осознавать укоренившиеся предубеждения. При этом формируется новая позиция — заинтересованность и убежденность в необходимости перемен. Девять чернокожих исполнителей и композиторов в интервью с журналистами «Нью-Йорк Таймс» (The New York Times) рассказывают о том, что необходимо сделать в первую очередь, чтобы изменить сферу искусства, в которой доминируют белые. Предлагаем вам отредактированные выдержки из этих бесед. Моника Эллис (Monica Ellis), музыкальный исполнитель (фагот) Первый шаг — это признать, что эти учреждения построены на основе «белой» концепции, задуманной ради белых и для них. Что-нибудь сделано для того, чтобы создать систему, которая на самом деле приносит пользу чернокожему или темнокожему населению? Когда это происходит, естественным результатом является этнокультурное разнообразие. Следует специально брать на работу квалифицированных чернокожих музыкантов, которые, сами понимаете, порадуют вашу аудиторию. Целенаправленный прием в ваше учреждение квалифицированных представителей чернокожего населения позволит получить доступ к этим группам населения, которые вам нужно привлечь, приобщить. С административной точки зрения, люди, которые находятся в зале, обеспечат другие возможности. Камерные группы наподобие моей «Имани Уиндс» (Imani Winds), обладают способностью более живо реагировать; мы можем диктовать свои собственные правила и создавать свои собственные платформы. Как исполнитель камерной музыки, вы можете поддерживать группы, которые привносят в программы колорит, элементы культуры чернокожих и разнообразие. Томас Уилкинс (Thomas Wilkins), дирижер Участвовать в этом обязано руководство сценических коллективов: кого нанимать, какой исполнять репертуар, где оркестру выступать. Если вы не хотите, например, чтобы музыканты-стажеры из числа меньшинств играли в абонементных концертах, потому что они не прошли прослушивание, квалифицированный отбор, то мне кажется, это не вполне разумно. Этому человеку необходимо дать возможность исполнять этот репертуар; надо быть готовым и делать все, чтобы это произошло, и нельзя раболепствовать перед постоянными членами коллектива и зависеть от их реакции. Однажды в Филадельфии, куда мы приехали с концертом для местных темнокожих, люди нашли среднюю школу, которая в плане акустики была хуже, в эстетическом плане — никакого сравнения; хор — в зале, за моей спиной. Все это выглядело нелепо, если не считать радости, которую принесло этим людям присутствие у них, на «их территории» Филадельфийского оркестра. Им было необходимо почувствовать, что с ними считаются, что они имеют значение, и, отправившись туда, в эту школу, мы как бы сказали: «Да, вы имеете значение». Джесси Монтгомери (Jessie Montgomery), композитор Я уже пятый год являюсь членом национального совета исполнителей камерной музыки США, и больше половины членов совета являются представителями небелого населения. В том, что касается пола и расы, люди в нем представлены пропорционально. Эти изменения были осуществлены благодаря консультациям и обучению, а также целенаправленным дискуссиям между членами совета о необходимости того, чтобы все находились в равном положении, чтобы все были одной командой. Участие во всем этом было откровением и служит доказательством того, что для этого необходимо немало времени. Теперь мы готовы вести эти дискуссии о том, как этот принцип может обеспечить равенство в предоставлении членства и возможностей. И я думаю, что учреждениям исполнительского искусства нужно время, чтобы познакомиться с исполнителями. Знакомство с новыми исполнителями требует времени, заинтересованности и целеустремленности. Ведь речь идет о расширении взглядов на мир свой. Родерик Кокс (Roderick Cox), дирижер Я бы хотел, чтобы были внесены изменения систему подготовки музыкантов в консерваториях и университетах. Именно на этом этапе формируются многие идеи и представления о том, что такое хорошая музыка. Я говорю это потому, что, несмотря на то, что я представитель цветного населения, я, к сожалению, не признавал новых композиторов и стилей кроме Бетховена, Шумана, всей обычной музыки прошлого. Когда мы начинаем учиться на основе предвзятых представлений, мы себя ограничиваем. Люди боятся испытывать трудности, но вместе с трудностями приходит и рост. Если студенты узнают о таких композиторах, как Уильям Грант Стилл (William Grant Still) или Флоренс Прайс (Florence Price) — и их методах написания музыки, они станут более разносторонними. И мы увидим, что точно так же меняются программы обучения. Музыкальные учебные заведения будут выпускать не только дирижеров, которые хотят управлять оркестрами, исполняющими произведения Вагнера, Штрауса и Малера. Я люблю этих композиторов. Но есть и другие, которые достойны того, чтобы их слушали. Энтони Макгилл (Anthony McGill), музыкальный исполнитель (кларнет) За последний месяц вы наблюдали все эти проявления эмоций. И именно в эти моменты можно увидеть: действительно ли мы связаны с сообществами, для которых мы работаем? Я считаю, что в Нью-Йоркской филармонии, где я являюсь главным кларнетистом, у меня есть стимул работать в рамках программы внеклассного музыкального образования «Гармония» (Harmony Program). Я преподаю в рамках программы Music Advancement Program в Джульярдской школе; эта программа создана для студентов из общин, недостаточно обеспеченных услугами. В этом смысле для меня это значит быть гражданином. Новый способ — это фактически сдвинуть все с мертвой точки и преподавать, сдвинуть все с мертвой точки и вести непростые разговоры о состоянии нашей сферы искусства и о том, до кого мы пытаемся достучаться. Быть рядом, чтобы помочь людям понять, что оркестр существует для них. Лоуренс Браунли (Lawrence Brownlee), певец Учреждения культуры и искусства должны быть сосредоточены том, чтобы быть представителями и по-настоящему служить тем сообществам, в которых они находятся. Необходимо не помогать этим сообществам, а привлекать их к участию, к взаимодействию. Помощь — это то, что делают время от времени. А взаимодействие — это процесс постоянный, это постоянная работа. Если произойдут изменения в руководстве, в составе этих учреждений — на каждом уровне каждого учреждения культуры и искусства — это повлияет на то, как они будут представлены. Это начало изменений, которые могут оказаться продуктивными. Если мы переосмыслим, что представляет собой аудитория оперного театра или слушатели классической музыки, у нас не будет неравенства в том, каких людей берут в коллектив, какие люди сидят в зале, и даже в том, что представлено на сцене, потому что у вас будут другие люди, предлагающие новые идеи. Теренс Бланшар (Terence Blanchard), композитор Это как во всем остальном — учреждения исполнительского искусства должны представлять лицо Америки. Люди, действующие из лучших побуждений, могут быть просто зашоренными. Я не считаю это каким-то зловещим заговором. Я считаю, что люди делают выбор в пользу того, что им удобно. Если бы мы были шире представлены в руководстве, с точки зрения того, кто подписывает программы, репертуар, у нас было бы больше людей, предлагающих новые идеи для обсуждения. В оперном театре Сент-Луиса, для которого я написал «Чемпиона» («Champion») и «Огонь в моей душе» («Fire Shut Up in My Bones»), который будет поставлен в Метрополитен-опера, я увидел, что эти люди открыты для многих идей. Но донести до них эти идеи должны мы. Мы должны открыть им глаза. Я действительно считаю, что в мире классической музыки людям нужно что-то другое. Когда в Новом Орлеане мы ставили «Чемпиона», один афроамериканец лет 70-ти сказал: «Если это опера, я приду». Это новый зритель, каких у нас раньше не было. «Богема» для этого зрителя ничего не значит. А эти современные истории значат. Латония Мур (Latonia Moore), певица Пожалуйста, в будущем прислушивайтесь к своему сердцу, а не только к тому, что видите и слышите. От кого у вас бегут мурашки по коже? Их и выбирайте. Некоторые видят чернокожего тенора и думают, что это Отелло. Или они видят чернокожую певицу-сопрано, и думают, что это Аида. «Кто хочет видеть чернокожую Чио-Чио-Сан?». Еще услышите. Но да, конечно, опера — это вера в предлагаемые обстоятельства. Когда ставят «Евгения Онегина», то часто выбирают на главную роль русского или того, кто свободно владеет русским языком. И не обязательно это будет тот исполнитель, которого вы ожидаете. Есть и другие, кто может спеть Онегина. В случае с «Отелло» можно всех выкрасить в синий цвет, а Дездемону — в зеленый. Если уж на то пошло, дело не в цвете, а в различии. Таня Леон (Tania León), композитор Представители некоторых групп людей чувствуют, к ним это не имеет никакого отношения, потому что они почти никогда не видели на сцене людей, похожих на них самих. Но даже если на сцене все выглядит хорошо, значит ли это, что внутри учреждения тоже все хорошо? Это как в семье. Человек, работающий в офисе, приходит домой и рассказывает все домашним, а у них обычно есть другие друзья. Так вот и меняется аудитория. Все должно идти изнутри. И если сцена служит отражением общества, можно найти лучших артистов, чтобы они были достойными представителями для тех, кто приходит, и поставить их перед народом. Это может быть администратор, ответственный за репертуар или музыкант из оркестра. Люди должны обращаться к аудитории, чтобы она почувствовала: «Я — один из вас». И увидите, что все изменится так, что вы даже представить себе не можете.