Забытые мечети Казани — шесть снесено, одна законсервирована

Станут ли современные храмы центрами общественной жизни? Превращение стамбульской Айя-Софии из музея в мечеть вновь актуализировало вопрос возвращения культовых сооружений и увековечивания памяти о снесенных. Архитекторы и ученые, опрошенные "Реальным временем", согласны, что функции у мечетей должны расширяться, но само здание должны быть, в первую очередь, местом сбора, а не просто памятником истории. Из храмов — в музеи Собой Святой Софии, а ныне Большая мечеть Айя-София — символ переменчивой Турции. Отчитывающая свою летопись с начала четвертого века, в 1453-м она, после взятия Константинополя османами, стала мечетью, а в 1935-м правительство во главе с Кемалем Ататюрком превратило его в музей, пока в 2020-м Госсовет Турции не отменил это решение. Подобные преображение — известное явление к европейской истории. Среди интересных случаев эксперты сразу вспоминают диораму "Штурм крепости Измаил русскими войсками в 1790 году" — она находится в Крыму в Малой мечети 16 века. Больше вопросов к мечети к Ставрополе — в ней находится галерея местного пейзажиста Павла Гречишкина, хотя зачастую посетителей интересует экстерьер объекта. Национальный археологический музей в Софии открылся в 1892 году в заброшенном помещении бывшей Большой мечети (Буюк-джамия) 1474 года. Этнографический музей города Янина в Греции также освоил древнюю Аслан-Паши 1618 года. Черногорский Ульцин расположил археологический музей в мечети, которая до этого была церковью. Лишенная минарета и выкрашенная в промышленный зеленый (как и многие здания вокруг), она не сразу распознается, как религиозный объект. Фото vk.com Забытые мечети Казани В Казани практически все действующие мечети, в которых в советское время устраивались общежития, учебные заведения, офисы, склады, возвращены верующим. Исключение — 11-я соборная, она же Белая (хотя это название краеведы переодически оспаривают), она же Урта-Таш, расположенная на Кызыл Армейской улице в Ново-Татарской слободе, на территории Меховой фабрики. Лишенная минарета и выкрашенная в промышленный зеленый (как и многие здания вокруг), она не сразу распознается, как религиозный объект. Для некоторых жителей это до сих пор здание школы. В апреле прошлого года появились новости, что у Новослободской соборной появился имам-хатыб Фарид Салман. В Духовном управлении мусульман РТ готовят ответ о его состоянии, но известно, что процесс идет не просто в связи с историческим статусом объекта. Также в Казани не увековечена память снесенных мечетей. Это две соборные в Адмиралтейской слободе на улице Большой, две в Пороховой на Краснококшайской и Февральской, Пятивременная мечеть Ягодной слободы (также на Краснококшайской). 13 июля на заседании штаба по противодействию распространению коронавирусной инфекции префект территории "Старый город" Роберт Гарипов сообщил, что на месте снесенной в связи с началом строительства улицы Татарстан в 1975 году Казаковской мечети будет установлен информационный указатель. Отметим, что немало в Казани храмов и других конфессий, сменивших функциональность. Среди них Макарьевская церковь в Адмиралтейской слободе, в которой сейчас находится СИЗО, Николо-Гостинодворская церковь (из него совсем недавно съехал Госархив), неприметная Николо-Преображенская Единоверческая церковь на перекрёстке Правобулачной и Университетской. Шестая была перестроена под жилой дом, а в 2014 году сгорела. Фото bashinform.ru Там, где храм стоял, там фабрика шумит В России, в целом, с объектами культа ситуация грустная, особенно в крупных центрах ислама в европейской части страны. В Уфе снесена Вторая соборная мечеть на улице Леваневского, в Третьей соборной на Лесопильной размещается Школа высшего спортивного мастерства. Шестая была перестроена под жилой дом, а в 2014 году сгорела. В Оренбурге похожая ситуация. В Первой (Казенной) мечети, построенной в 1804 году, расположен жилой дом. В Троицке печально сложилась судьба Четвёртой соборной, Базарной мечети — без минарета и купола она служит местному электромеханическому заводу. В Астрахани в шиитской Персидской мечети оказался цех швейной фабрики, самое здание сильно подпорчено. "Конечно, функции мечетей можно расширить" Эксперты, однако, четко проговаривают — все зависит от того, как сможет мечеть служить людям, есть ли вокруг община прихожан. Никто не возражает против того, чтобы в обновленном здании проходили не только намазы. Альфрид Бустанов, ассистент-профессор Амстердамского университета: — Превращение/возвращение Айя-Софии в мечеть из музея — это политический шаг, по-своему особенный, его тяжело сравнивать с другими зданиями и случая. Если коротко, то каждый объект требует отдельного рассмотрения. Нельзя сказать, что надо "вернуть" все, это популизм. Конечно, функции мечетей можно расширить, это надо делать, чтобы мусульмане общались, обменивались мнениями, чтобы жизнь кипела, но в нашем ситуации и это делать нелегко, потому что, по сути, есть страх от того, что в мечетях будет какое-то движение. Айвар Саттаров, заслуженный архитектор Республики Татарстан, один из авторов мечети "Кул-Шариф": — Культовые сооружения строят на века и они живут, как правило, долго. За свою долгую жизнь они претерпевают различные изменения как по форме,а чаще всего по содержанию. Церковь превращается в мечеть, затем в музей и, вновь становится мечетью. Тоже самое можно сказать об обьектах, построенных как мечеть, но со временем ставшие христианскими храмами (Испания после реконкисты). То есть функция здания-долгожителя мобильна и она неизбежно меняется в силу конкретных исторических обстоятельств. Причем у каждого храма-долгожителя своя жизнь, своя судьба. Некоторые исчезают, разрушаются, но потом вновь возрождаются, как храм Христа Спасителя или Кул Шариф. И вот вам пример — возродили мечеть Кул Шариф, а сейчас там, по сути, музей. Айрат Файзрахманов, кандидат исторических наук, краевед: — Влияние православия на российскую политику растет. У нас и Исаакиевский собор хотели передать, было много и других случаев передачи храмов верующим. Тут однозначного ответа нет. Много зависит от того, есть ли прихожане, есть ли община, которая может вести религиозную деятельность, поддерживать работу мечети. В случае передачи сельских храмов возникают денежные сложности по их поддержке. Скажем, Белая мечеть — способна ли она выполнять функцию мечети, будет ли ей приходить милостыня? Или же здесь могут быть варианты с музеем, учебным заведением. Муфтият должен взвесить эти варианты. При этом не восстановлены мечети в Оренбурге, Уфе, где проблем с общиной нет. Тоже касается вакфного имущества, медресе. Это проблема уммы, которая в большинстве случае готова взять на себя работу по поддержанию храмовых функций или медресе. Мечети, в принципе, всегда открыты не во время коллективных молитв для всех посетителей. Так что Айя-София, будем надеяться, продолжит работу как мечеть. И иконы, и фрески могут остаться в таких помещениях, потому что уважительное отношение к предметам христианского культа описано в хадисах. Руслан Айсин, политолог: — Кейс с возвращением Айя-Софии статуса мечети, он, по сути своей, уникален для Европы, потому что Европа идет обратным путем, когда храмы протестантов, православных пустеют, и правительство Голландии, Германии, Франции вынуждены перепрофилировать их под другие нужды. Понятно, что ТЦ в них не откроешь, поэтому там появляются музеи, библиотеки. Потому что государство не может брать на себя бремя материальной ответственности за содержание исторических объектов, потому что Европа — это рациональное пространство. В Турции идет рост религиозного самосознания. Эрдоган повел политику к возвращению мечетям изначального статуса. Айя-София — не первый прецедент. Что касается татарстанского случая с мечетью Урта Таш, я думаю, в принципе, при мечети может действовать и и культурный, и образовательный центр. Это изначальная, базовая ее принадлежность, когда мечети были не просто молельными домами, там проходили собрания, заседания, то есть это было место концентрации духовно-политической власти. Мечеть должна концентрировать в себе многофункциональность, ведь это создает мультипликационный эффект.