Гомосексуализм как высшая стадия империализма

В канун голосования по поправкам к российской Конституции американское, а следом и английское посольство в Москве вывесили радужные флаги: этот символ борьбы сексуальных меньшинств за свои права был разработан художником Гилбертом Бейкером специально для шествия в защиту ЛГБТ-сообщества в Сан-Франциско 25 июня 1978 года. Американские диппредставительства отмечают эту годовщину со времен Обамы. Трамп запретил поднимать радужные полотнища на флагштоке рядом с государственным флагом, но посольство разместило его на стене по соседству. Эта трогательная микрооппозиция президенту была бы очень человечной, если б и тут американская дипломатия не руководствовалась двойными стандартами: скажем, в арабских странах вроде Саудовской Аравии радужные флаги не демонстрируют, хотя, в отличие от России, в этом союзном для США государстве геев по-прежнему казнят. Российское общество менее толерантно, чем американское, и смягчение нравов ему бы определенно не помешало. Но вряд ли этому способствует пренебрежение его ценностями; желание иностранных посольств демонстративно лезть в чужой монастырь со своим уставом могло разве что прибавить голосов сторонникам поправок. Вот и о проблеме геев в Чечне никто не слышал до тех пор, пока известный ЛГБТ-провокатор Алексеев не решил устроить гей-прайды на Кавказе. Четкую взаимосвязь констатировала тогда же «Новая газета». Очередная самореклама манипулятора, рассчитывающего на компенсации от ЕСПЧ, обернулась человеческими жертвами: «Совершенно не зная и не понимая местной специфики, он, видимо, просто не учел, какие последствия для людей могут быть всего от одного только уведомления о намерении, реализовывать которое никто и не собирался. Проблема в том, что на Кавказе слово еще принимают всерьез». «Либеральная» идеология сталкивает права и свободы избирательным образом. В чужих монастырях свободы меньшинств противопоставляются праву большинства руководствоваться традиционным уставом. А на Западе право меньшинств на идеологическое господство утверждается за счет свободы слова, которая теперь регламентируется политкорректным новоязом. Технологии раскола чужих обществ во имя свободы оборачиваются новым тоталитаризмом для своих. То, что традиционалистское общество защищает свои права от чужих свобод, вполне естественно. Как и то, что любое меньшинство, получая в свои руки инструменты власти, начинает руководствоваться собственными корпоративными интересами: в этом смысле идеологическая коррупция ничем не отличается от экономической. Законы государства и существуют ради того, чтобы соблюдать адекватный баланс, не допуская торжества одних за счет других. Отношение к правам секс-меньшинств проходит пять традиционных стадий: отрицания, гнева, торга, депрессии и принятия. Но в самых прогрессивных обществах мы можем обнаружить и шестую стадию: пропаганды. В этом смысле гомосексуализм и можно назвать высшей стадией империализма, на которой методом политической экспансии становится не забота о правах человека, а навязывание идеологии реформирования моральных норм. «Золотое правило» гласит: не поступай с другими так, как не хотел бы, чтобы поступали с тобой. Оно о том, что границы наших свобод заканчиваются там, где начинаются свободы других. Нам свободы друг друга могут не нравиться, и это вполне нормально. Но еще недавно прогрессивным было полагать, что свобода – в разнообразии мнений, а не их унификации. И вот в этом смысле совершенно понятен закон о запрете пропаганды гомосексуализма, который сначала выглядел карикатурно-деспотическим. Ну, казалось бы: вот он, безумный абсурд с радужным мороженым и сопутствующий хохот по поводу радужного флага Еврейской автономной области. Но проблема, разумеется, не в цветах, а в головах. Советским людям непросто было смириться с переоценкой заданных традиционным воспитанием ценностей: еще в 1996 году один из начальников радио «Свобода» с полным изумлением рассказывал мне о том, как побывал в гостях у своего сотрудника, живущего в однополом союзе. Это было не осуждением, а сторонним взглядом толерантного человека, который еще не привык считать это нормой. И мне кажется, то общество было более правильным: людям уже не надо было скрывать свою сексуальность, но еще не требовалось присягать на верность чужой. Бродский в диалогах с Волковым сказал: «независимо от того, гомосексуалист ты или нет, твои личные дела, твоя сексуальная жизнь не являются предметом всеобщего достояния и барабанного боя». Если вы ссылаетесь на научные исследования, подтверждающие естественность гомосексуальных проявлений, которые демонстрируют даже кошки и пингвины, то откуда берется идеология избранности и потребность в ее пропаганде? Никому ведь не приходит в голову устраивать парады поклонников гетеросексуального анального секса. Словно сексуальные меньшинства из людей, имеющих такие же права, как и все, превратились в революционный класс и авангард прогрессивного человечества. Еще полвека назад в бессмертной поэме «Москва-Петушки» Венедикт Ерофеев иронизировал: «А надо вам заметить, что гомосексуализм в нашей стране изжит хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью. А вернее даже так: целиком и полностью, но не окончательно. У публики ведь что сейчас на уме? Один только гомосексуализм. Ну, еще арабы на уме, Израиль, Голанские высоты, Моше Даян. Ну, а если прогнать Моше Даяна с Голанских высот, а арабов с иудеями примирить? – что тогда останется в головах людей? Один только чистый гомосексуализм». Лучше бы человечество расставалось со своими фобиями, смеясь, чем навязывая прежние жупелы в качестве символов прогресса. По этому поводу вспоминается только неполиткорректный анекдот, который и у нас теперь не привести иначе как с политкорректными эвфемизмами: – Колян, слыхал, что профессор из второго подъезда — <гей>? – Да ты что?! Второй год его <люблю>, — и не знал, что он профессор!..