Myśl Polska (Польша): как убивали малое приграничное движение
На 4 июля приходится четвертая годовщина приостановки действия соглашения о малом приграничном передвижении между Польшей и Россией, которое 14 декабря 2011 года подписали в Москве главы МИД Радослав Сикорский (Radosław Sikorski) и Сергей Лавров. Действие документа распространялось почти на три миллиона жителей приграничных территорий: всей Калининградской области и значительной части Варминьско-Мазурского и Поморского воеводств вместе с Гданьском, Гдыней и Сопотом. Соглашение вступило в силу 27 июля 2012 года, когда его ратифицировали обе стороны. Анализ дискуссий на тему судьбы соглашения позволяет нарисовать карту польских антироссийских фобий, а также показать слабость аргументов тех, кто сделал из запугивания Москвой элемент своего политического самосознания. Начнем с того, что малое приграничное передвижение — это важный элемент внешней политики ЕС, метод формирования трансграничных сообществ и снижения напряженности в соседних регионах. У Калининградской области особая история: на протяжении десятилетий въезд туда был закрыт не только для иностранцев, но и для жителей других частей СССР. Открыли ее только после 1990 года и уже тогда на фоне отсутствия визовых обострений начали развиваться польско-российские контакты. Естественно, что в эпоху ельцинской смуты и польского «шока без терапии» Лешека Бальцеровича (Leszek Balcerowicz) они носили исключительно «базарный» характер. Позднее Польше пришлось их ограничить, поскольку членство в ЕС и присоединение к шенгенской зоне потребовало введения визового режима. Однако в 2006 году Европарламент и Совет ЕС утвердили регламент № 1931/2006, который задает рамки для режима МПП, позволяющего жителям приграничной зоны передвигаться без виз. Территорию, на которую он может распространяться, ограничили прилегающей к границе полосой шириной в 30-50 километров. Следует признать, что в тот момент польские власти действительно проделали большую работу и провели успешную кампанию, нацеленную на то, чтобы в этом отношении могли появиться исключения. Это позволило создать самую большую зону МПП в границах Евросоюза. Как рассказывал в 2011 году заместитель главы МИД Ян Борковский (Jan Borkowski), польским властям пришлось в течение нескольких месяцев вести лоббистскую кампанию и убеждать всех членов ЕС. Прежде всего те опасались, что отступление от правил и введение режима ММП на такой большой территории станет прецедентом на будущее и негативно отразится на безопасности внешних границ всего европейского сообщества. Важнее всего было то, что правительству «Гражданской платформы» и Польской крестьянской партии удалось склонить на свою сторону Германию, которая изначально выражала наибольшие опасения. Когда соглашение вступило в силу, движение на польско-российской границе сразу же активизировалось. Возросли доходы польских фирм и граждан. Данные Главного статистического управления однозначно указывают, что выгоду из существования безвизовой зоны извлекли в первую очередь поляки. В наших приграничных районах начала развиваться торговая, гастрономическая и туристическая инфраструктура. Жители Калининградской области массово пользовались в Польше услугами различных предприятий: от авторемонтных мастерских до врачебных кабинетов. Доходы польской стороны составляли около миллиарда злотых в год, что позволило оживить не только города и туристические центры, но и традиционно отстававшие от всей остальной страны северные районы Варминьско-Мазурского воеводства, например, Бартошицкий и Браневский. Поляки ездили в Россию, конечно, в основном за покупками и привозили дешевый бензин, который потом перепродавали. Они создавали таким образом теневой рынок, но у многих, если учесть рекордно высокий уровень безработицы и масштаб социальных проблем в этих регионах, просто не было другого выхода. При этом объем такой торговли был настолько небольшим, что плюсы от МПП во много раз перевешивали те потери, которые нес бюджет из-за приграничного оборота топливом. Соглашение о малом приграничном передвижении был согласовано, подписано и ратифицировано в период, когда польско-российские отношения базировались на рациональных принципах. Атмосфера начала радикально меняться после 2014 года и переворота на Украине, однако, ситуация в приграничье оставалась прежней. Польское правительство считало МПП важным элементом взаимных отношений, связанным с экономическими выгодами. Правда, представители «Гражданской платформы» начали продвигать специфическую идею о том, что поездки россиян в Польшу помогут изменить их сознание, продемонстрировав привлекательность польского пути и европейских ценностей в широком смысле. Подход политиков партии Дональда Туска (Donald Tusk) к МПП был характерен для либеральной внешнеполитической школы. Негативная оценка российской политической системы и действий российских властей сочеталась с убежденностью в необходимости поддерживать контакты с россиянами на межчеловеческом, социальном и культурном уровне для того, чтобы в результате изменить настроения в России. Такая концепция была, несомненно, ошибочной, однако, она позволяла сохранять механизмы, служащие укреплению польско-российских связей на самом нижнем уровне, хотя в тот же самый период межгосударственные отношения постепенно начали разрушаться. В сходном тоне о МПП высказывались почти все силы, которые были представлены в парламенте, хотя некоторые из них избегали морализаторской риторики и говорили просто о политических и экономических интересах Польши. Такие аргументы в пользу программы выдвигали в первую очередь Польская крестьянская партия и Союз демократических левых сил, а также существовавшее тогда «Движение Паликота». Что любопытно, потребность в трансграничном сотрудничестве не отрицали даже представители «Солидарной Польши», у которых в Сейме был свой парламентский клуб. В 2014 году режим малого приграничного передвижения находился на пике популярности. По данным пограничной службы, тогда польско-российскую сухопутную границу пересекли 6,5 миллионов человек, из них почти 1,7 миллиона в рамках ММП. К незначительному снижению активности в 2015 году привело, по всей видимости, изменение курса рубля, а также введение ЕС санкций после присоединения Крыма к РФ, на которые Россия отреагировала ответными мерами. 2016 год обещал стать успешным, наметилась тенденция к росту. К власти в тот момент пришла партия Ярослава Качиньского (Jarosław Kaczyński), которая высказалась против соглашения с россиянами уже во время голосования по вопросу его ратификации, а после лишь искала предлог для его разрыва. Это было нелегко, поскольку такой шаг следовало объяснить Еврокомиссии и в первую очередь жителям приграничных польских районов. Шанс представился в июле 2016 года. Польская сторона направила российскому МИД информационную ноту с сообщением о приостановке действия соглашения о МПП в связи с запланированными мероприятиями международного уровня: саммитом НАТО в Варшаве и Всемирными днями молодежи с участием папы Франциска. В этот период правительство, желая продемонстрировать свою озабоченность вопросами безопасности, приостановило также действие аналогичного соглашения с Украиной и вернуло контроль на границах Польши. Через месяц все ограничения сняли, польско-украинскую границу разблокировали, но о Калининградской области новостей не было. Только когда оппозиция и представители органов местного самоуправления из Поморского и Варминьско-Мазурского воеводств обратились к правящей партии с вопросом, та раскрыла карты: МПП восстанавливать она не собирается, поскольку Россия, на ее взгляд, представляет перманентную и нарастающую угрозу. Никто не объяснял, почему соглашение просто не разорвали, когда партия «Право и справедливость» осенью 2015 года обрела власть. С того момента в польско-российских отношениях ничего существенного не происходило, на правительственном уровне они были заморожены. Аргументы против возобновления действия соглашения, звучавшие после августа 2016 года, неизменно были чрезвычайно инфантильными. С ними выступали прежде всего представители «Права и справедливости» и руководства МВД. Именно это ведомство должно было направить в Совет министров запрос на восстановление МПП в ситуации, если бы оно сочло, что причины его замораживания утратили актуальность. Возглавлявший в тот момент министерство Мариуш Блащак (Mariusz Błaszczak) еще в августе 2016 года сделал следующее заявление: «Приостановка действия соглашения помешала российским провокациям в Польше. В Пененжно группа россиян отмыла памятник советскому генералу-бандиту Черняховскому, несущему ответственность за уничтожение бойцов Армии Крайовой, и устроила у монумента демонстрацию протеста против местных властей. После приостановки малого приграничного движения таких провокаций устроить уже не получится». Российская угроза, по мнению польского министра, заключается в том, что какие-то россияне приводят в порядок территорию вокруг памятников в Польше. Похожими аргументами блистал заместитель Блащака Ярослав Зелиньский (Jarosław Zieliński). В следующие месяцы к обоснованию позиции властей добавились не подтвержденные какими-либо доказательствами тезисы о так называемой гибридной угрозе. В 2017 году заместитель министра внутренних дел Якуб Скиба (Jakub Skiba), отвечая на один депутатский запрос, разглагольствовал: «К усилившимся в последнее время негативным явлениям следует отнести милитаризацию Калининградской области, сопровождающуюся переселением в этот регион военных, а также наращиванием активности спецслужб и других силовых структур. Кроме того следует учитывать возможность ведения Россией разведывательной деятельности, обращения ее к кибератакам и экономическому давлению». Таким образом Польша вопреки всякой логике увязала малое приграничное движение и военную угрозу, считая, по-видимому, что с разрешениями на въезд к нам могут попасть подразделения российской армии, а кибератаками и разведывательной деятельностью занимаются жители Калининградской области, перемещающиеся без виз по пограничному региону. Представители МВД в официальных ответах на запросы депутатов ссылались на позицию «Права и справедливости», даже не скрывая, что решение по МПП имело исключительно политический характер и было связано с отношением партии Качиньского к России в целом. Что она думает на этот счет, стало ясно уже в тот момент, когда соглашение проходило процедуру ратификации в парламенте. «Внешняя политика и политика безопасности демократической Польши не может опираться лишь на текущие интересы. Она должна базироваться на ценностях и стандартах, которые при подготовке этого документа не учитывались», — констатировал тогда от имени парламентского клуба Збигнев Гижиньский (Zbigniew Girzyński). На пленарных заседаниях и в ходе работы парламентской комиссии экс-глава МИД Анна Фотыга (Anna Fotyga) и будущий руководитель этого ведомства Витольд Ващиковский (Witold Waszczykowski), противореча фактам, утверждали, что Калининградская область — это рассадник организованной преступности, а само польско-российское соглашение — плод интриг Варшавы и Берлина, которые поддерживала Москва. Пожалуй, лишь плохим знанием партийной линии можно объяснить запрос представительницы «Права и справедливости» Ивоны Арент (Iwona Arent), которая интересовалась в последние годы перспективой восстановления МПП и даже распространения этого режима на очередные польские приграничные районы. Позиция «Права и справедливости» по этому вопросу служит отражением ее подхода как ко внешней, так и к внутренней политике. Отвечая на регулярно звучащие призывы и вопросы представителей оппозиции и органов самоуправления, представители правящей партии неизменно заявляют, что с Калининградской областью связаны некие угрозы для нашей безопасности, но не иллюстрируют свой тезис конкретными примерами, а лишь ссылаются на доступные общественности оценки литовских властей, которые говорят о милитаризации этого региона. «„Право и справедливость" уже в момент введения режима МПП с РФ высказывала опасения, указывая на различные аспекты безопасности государства в широком смысле этого понятия», — говорится в одном из ответов на депутатский запрос. Автором этих слов был не политик, а сотрудник находящегося под контролем партии МВД. Между тем тезисы о мифической российской угрозе, связанной с малым приграничным передвижением, очень легко опровергнуть. Во-первых, согласно международному договору, консульства обеих стран в процессе оформления разрешения на передвижение имеют право отказать в его выдаче лицам, которые представляют угрозу для национальной безопасности. Карта МПП выдается только в рамках консульских процедур аналогичных тем, что используются при выдаче виз. Кроме того, ее можно в любой момент аннулировать. Во-вторых, разведывательной деятельностью наверняка занимаются не те люди, которые едут в приграничный район за покупками, а те, чья профессия состоит в пересечении без проблем границ и функционировании на территории иностранного государства. В-третьих, военные аргументы, ссылки на «зеленых человечков» и аналогии с Крымом или как минимум странами Балтии вызывают недоумение, поскольку с польской стороны границы нет никакого русского меньшинства. В-четвертых, данные, которые содержатся в докладах польской стороны, а также подготовленном и подписанном Еврокомиссией отчете о реализации соглашения, не свидетельствуют о возникновении каких-либо угроз в течение четырех лет существования режима МПП. Все польские партии помимо «Права и справедливости» вот уже четыре года требуют восстановления малого приграничного движения с Россией. В декабре 2016 года, еще при прошлом составе Сейма, проект соответствующего постановления подготовила Польская крестьянская партия. Ее лидер Владислав Косиняк-Камыш (Władysław Kosiniak-Kamysz) заявил в адресованном премьеру Беате Шидло (Beata Szydło) письме, что отсылки представителей правительства к аргументам из сферы безопасности имеют настолько общую и неконкретную форму, что их сложно воспринимать всерьез. С инициативой по возобновлению действия соглашения регулярно выступает представительница Польской крестьянской партии из Варминьско-Мазурского воеводства Уршула Паславска (Urszula Pasławska). Аналогичную позицию занимал парламентский клуб партии «Кукиз'15». «Блокирование возобновления МПП с Калининградской областью оборачиваются тем, что польские предприниматели, чьи налоги пополняют бюджет, лишаются заработка. Кроме того, на фоне снижения доходов магазинов, ресторанов, гостиниц и других предприятий возникнет риск роста безработицы», — писали парламентарии из этого объединения в 2016 году. С призывами к «Праву и справедливости» неоднократно обращались также представители органов самоуправления, соответствующие резолюции принимали и руководящие органы воеводств, и городские советы. Довольно четкую позицию заняла "Гражданская платформа"/"Гражданская коалиция«. В 2019 году в ходе кампании перед выборами в Европарламент Ярослав Валенса (Jarosław Wałęsa) говорил, что решение о замораживании МПП «вопреки тому, в чем нас пытаются убедить, не имело под собой ни малейших оснований, связанных со сферой экономики или безопасности». Малое приграничное передвижение так и не восстановили. В документах министерства внутренних дел и администрации говорится, что приостановка действия соглашения с РФ «была в значительной мере связана с внешними факторами, на которые польское правительство повлиять напрямую не может». Это означает, что пока у власти будет оставаться «Право и справедливость», возвращаться к использованию этого механизма никто не станет (если, конечно, под внешними факторами в вышеприведенном высказывании не подразумеваются некие заграничные центры, которые дают инструкции нашей правящей партии). Польско-российские отношения сейчас не находятся в центре политических дискуссий. Следует, однако, обратить внимание, что пример судьбы соглашения о малом приграничном передвижении с Калининградской областью (темы имеющей ограниченную силу воздействия, но при этом символическое значение) указывает на два свойства, которые отличают партию Качиньского от всех остальных присутствующих на польской политической сцене сил. Во-первых, она последовательно и неуклонно по идеологическим причинам придерживается антироссийской позиции, а во-вторых, делает из национальной безопасности фетиш. Первое совершенно очевидно. По оценке пресс-секретаря Кремля Дмитрия Пескова, польско-российские отношения находятся на самом низком за всю историю уровне. Нет никаких сомнений в том, что это результат разнообразных шагов и решений «Права и справедливости» — партии, которая не понимает, что такое реализм или национальный интерес в международных делах. Ей движут лишь обиды и слепая любовь к заокеанскому «союзнику». Второе свойство — это превращение в фетиш «национальной безопасности». Оно проявляется в склонности объяснять любые иррациональные, плохие, вредные для Польши и просто глупые решения необходимостью противостоять неким угрозам. При этом конкретные примеры таких угроз никогда не приводятся, а риторика министерских служащих приобретает публицистические черты. Возрастает значение таких туманных терминов (представители «Права и справедливости сами их не понимают), как «информационная война» или «гибридная агрессия». От неудобных вопросов, требований прокомментировать по существу конкретные темы, власти отмахиваются, ссылаясь на пресловутую «национальную безопасность» и гриф секретности. Такие методы используются не только в отношении польско-российской тематики, но и практически всех сфер политики. Существующие в этой области правовые нормы, как показывает практика, трактуются максимально широко. Следует помнить о том, что именно эти свойства помимо прочих элементов отличают «Право и справедливость» от остальных польских политических партий. При всех биографических, социальных, идеологических аналогиях и сходствах с другими силами она выходит за рамки тех правил игры, которые приняли все остальные. Малое приграничное движение — это лишь одна из деталей общей картины или элемент, иллюстрирующий гораздо более широкое явление.
