Паустовский — фотограф. Что попало в объектив известного писателя

В день рождения писателя рассматриваем его авторские фотографии из собрания Музея К.Г. Паустовского — с речными видами, старинными монастырями, вагоном узкоколейки и гусями у базара. Узнаем, что связывало Константина Паустовского с Рязанской областью и какой вид транспорта он любил больше всего. Совместный материал mos.ru и агентства «Мосгортур». Детское увлечение Интерес к фотографии появился у Паустовского еще в детстве. Отец будущего писателя любил снимать, а проявкой занимался сын. Множество катушек с пленками долго лежали в столе старшего Паустовского, пока во время уборки перед очередным праздником до склада не добиралась мать, тогда пленки отдавали Константину. Мальчик закрывался в темном чулане и завершал работу над фотографиями. «Это было увлекательное занятие, потому что я никогда не мог угадать, что появится на пленках. Кроме того, мне нравилось, что в чулан, пока я проявлял, никто не смел входить, даже мама. Я был отрезан от мира. Привычные звуки — стук тарелок, бой часов, пронзительный голос горничной Лизы — почти не проникали в чулан», — вспоминал эти минуты писатель в «Повести о жизни». Повзрослев, Паустовский брал с собой камеру в поездки по стране, снимал пейзажи, церкви, местных жителей. Писатель любил путешествовать и делал это часто, считал, что странствия дарят человеку живые познания и впечатления, открывают новые области прекрасного. За свою жизнь Константин Георгиевич сделал много фотографий, но большинство снимков не сохранилось. Самый известный фотоархив Паустовского относится к периоду 1930–1940-х годов, времени, когда он ушел из журналистики и полностью посвятил себя писательскому труду. Мещера Мещерский край в Рязанской области, воспетый Паустовским в повести «Мещерская сторона», часто появлялся на его снимках — его пейзажи вдохновляли писателя. В Мещере, кажется, не было ничего особенного — сосновые боры, лесные озера, луга, однако край притягивал Константина Георгиевича. «Он очень скромен — так же, как картины Левитана. Но в нем, как и в этих картинах, заключена вся прелесть и все незаметное на первый взгляд разнообразие русской природы», — писал Паустовский. В поселке Солотча, который называют воротами в Мещеру, писатель оказался в сентябре 1930 года. Красота мещерской глубинки и живописность окрестностей ему так понравились, что он долгие годы приезжал в этот край с семьей для работы и отдыха. Поначалу останавливался у местной портнихи Марии Костиной, которая, по воспоминаниям сына Паустовского Вадима, была очень религиозна и принимала активное участие в работе солотчинской церкви. Позже Константин Георгиевич переселился в бывшую баню в усадьбе художника-гравера Ивана Пожалостина. Через некоторое время он выкупил всю усадьбу. «Самое большое, простое и бесхитростное счастье я нашел в лесном Мещерском краю. Счастье близости к своей земле, сосредоточенности и внутренней свободы, любимых дум и напряженного труда», — писал Константин Паустовский в 1967 году в автобиографии «Несколько отрывочных мыслей». Солотча стала постоянным местом квартирования писателя летом и осенью на целых десять лет. Здесь он работал и принимал гостей — в мещерских краях у Константина Георгиевича побывали Рувим Фраерман, Константин Симонов, Аркадий Гайдар. Квартиранты Паустовского часто работали в Солотче, ходили с писателем на рыбалку и изучали местные красоты, даже делали клады. Аркадий Гайдар оставил где-то в дупле дерева запечатанную бутылку с обращением к потомкам — ее так до сих пор и не нашли. Городские пейзажи Паустовский признавался, что большинством своих произведений обязан средней полосе России. Цикл рассказов «Летние дни», рассказ «Телеграмма», а также повести «Мещерская сторона» и «Повесть о лесах» были написаны на основе впечатлений от путешествий по стране. «Самым плодотворным и счастливым для меня оказалось знакомство со средней полосой России… Она завладела мной сразу и навсегда. Я ощутил ее как свою настоящую давнюю родину и почувствовал себя русским до последней прожилки», — писал Константин Георгиевич в предисловии к автобиографической повести «Далекие годы». Средней полосе Паустовский посвятил и множество своих фотографий: пейзажи Владимирской области, города Суздаль и Юрьев-Польский, река Каменка, старинные монастыри и быт местных жителей. В Юрьеве-Польском Паустовскому так понравился базар, что он сделал серию фотографий торговых рядов городка. В снимках Константин Георгиевич искусно передал атмосферу базарного дня. Крестьяне с ящиками и лукошками на столах, болтающие в ожидании покупателей, женщины, сидящие на земле и обсуждающие последние новости, и гуси, неторопливо расхаживающие по дороге вдоль торговых рядов. Много фоторабот Паустовский посвятил монастырям. Рождественский монастырь в Солотче, Спасо-Евфимиев и Покровский монастыри в Суздале писатель запечатлел в начале 1930-х годов. Когда Паустовский побывал в Суздале — неизвестно, но снимок монастыря сделан весной с деревянного моста над разлившейся Каменкой. Поезда и теплоходы Корабли, поезда и теплоходы тоже становились частыми героями фотографий Константина Георгиевича. В водных путешествиях он обзаводился новыми знакомствами и находил верных друзей. Во время странствий с писателем случались приключения: Паустовскому случалось попадать в шторм у берегов Новороссийска. В 1956 году во время европейского круиза Константин Георгиевич познакомился с писателем Леонидом Рахмановым. Они встретились на палубе и сразу обратили друг на друга внимание: у обоих в руках были книги Ивана Бунина. Легенда о встрече гласит, что даже закладки у них были на одной странице. Вскоре они уже общались как старые приятели. Потом они виделись нечасто, но переписывались, дарили друг другу книги. Их дружба продолжалась до самой смерти Паустовского. «Константин Георгиевич был образцовым дорожным спутником: добрый, веселый, заботливый, не по возрасту подвижной, легко подбиваемый на любое приключение, лишь бы оно сулило открытия, умножало опыт, — но при одном условии: чтобы это ни на волосок не нарушило раз навсегда установленных им для себя нравственных правил», — вспоминал о познакомившей их поездке Рахманов в очерке «Путешествие с Паустовским». Не только водный транспорт снимал Константин Георгиевич — романтика железной дороги привлекала писателя с детства. Мальчишкой он часто бегал на станцию и вместе с дежурным провожал и встречал поезда. С «чугункой» у писателя связано много воспоминаний: отец-железнодорожник, служба на санитарных поездах и, конечно, поездки по стране. «Все связанное с железной дорогой до сих пор овеяно для меня поэзией путешествий, даже запах каменноугольного дыма из паровозных топок… Если бы можно, я поселился бы в уголке любого товарного вагона и странствовал бы с ним. Какие прелестные дни я проводил бы на разъездах, где товарные поезда сплошь и рядом простаивают по нескольку часов», — писал он в «Повести о жизни». На фотографии 1920–1930-х годов — вагон узкоколейки. На таком писатель приехал в мещерские края, на нем возвращался из путешествий домой. Однажды Паустовский с приятелем ехал на узкоколейке с рыбалки. В пути пассажиры вагона стали петь. Из хора любителей неожиданно выделился один мужской голос, звучавший профессионально. Певец представился колхозным счетоводом, а когда товарищ Паустовского стал уговаривать его ехать в Москву на прослушивание в консерваторию, извинился за розыгрыш и признался, что он солист Большого театра Николай Озеров. Паустовского знаменитый певец тоже узнал и был очень рад знакомству с человеком, чьи книги читал.