Почему праздник Победы изначально был днем скорби и печали

Второй век кряду ни одно поколение в многострадальном отечестве нашем не избежало войны. Войны чередовались, меняя масштабы и названья, что гениально провидел В.Брюсов в поэме «Северовосток». Алексей Меринов. Свежие картинки в нашем инстаграм Что менялось? Знаки и возглавья. Тот же ураган на всех путях: В комиссарах дурь самодержавья, Взрывы революции в царях. Поэты — они визионеры, провидцы. Войны мировые, революционные, гражданские, отечественные, локальные, гибридные и, наконец, эта, сегодняшняя — с коронавирусом. Тоже, как выяснилось, мировая. Если отбросить идеологическую шелуху (знаки и возглавья), для обычного нормального человека любая объявленная или необъявленная война идет за жизнь, а точнее, за сохранение жизней. Это предельно просто и точно выразил другой замечательный поэт А.Твардовский: Бой идет святой и правый. Смертный бой не ради славы, Ради жизни на земле. Написано в разгар Отечественной войны, которая погребла под собой миллионы жизней. Но статистика — штука бездушная и плохо представимая. Невозможно вместить в сознание горы трупов. Когда в ходе очередной войсковой операции голосом Левитана сообщалось, что в ходе боев местного значения понесены незначительные потери, то в эти мизерные с точки зрения высокой стратегии жертвы попадали чей-то муж, сын и брат. К чему это я? К тому, что посмертная слава совсем из другого ряда. Особенно когда она отредактирована государством и закладывается в его фундамент в качестве сваи или ленты (специалисты знают, что фундаменты бывают ленточные и свайные). Так вот, чудом уцелевшие настоящие фронтовики, с которыми довелось разговаривать, в один голос свидетельствовали, что девятого мая 1945 года они праздновали отнюдь не победу: «О том, что мы побеждаем, мы знали уже в сорок четвертом». Они праздновали окончание кровавой мясорубки, из которой чудом удалось вырваться живыми. Праздновали и при этом испытывали безвинную вину перед своими товарищами, не вернувшимися с поля боя. Об этом читаем у фронтовика Твардовского: Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны, В том, что они — кто старше, кто моложе — Остались там, и не о том же речь, Что я их мог, но не сумел сберечь, — Речь не о том, но все же, все же, все же… И В.Высоцкий, поэт из другого поколения, которого сегодня бы назвали «ребенком войны», пел об этом же: Нам и места в землянке хватало вполне, Нам и время текло для обоих. Все теперь одному, только кажется мне: Это я не вернулся из боя. Да, это был день скорби и печали. Вот почему я так возрадовался, когда спонтанно, не по указке сверху возникло движение «Бессмертный полк», ибо происходило одушевление истории, ее персонификация. Восстанавливалась подлинная связь поколений. И ликовал до тех самых пор, пока движение не возглавило чиновничье племя, чье предназначение не меняется от века: использовать любой подсобный материал, включая человечьи кости. Строфа «это праздник со слезами на глазах» появилась позже, и песня, которая сегодня стала непременным атрибутом победного ритуала, изначально бесила начальников (простите за невольное созвучие), ибо праздник — это когда предписано радоваться, и нечего превращать его в поминки. Но автор текста песни Владимир Харитонов, ушедший из жизни в 1981 году всего пятидесяти девяти лет от роду, верно ухватил суть события, которому был непосредственным свидетелем. День скорби и печали действительно был настоящим праздником. Тому были веские причины. Спасители отечества, вынесшие на себе непосильный груз поражений и побед, в сущности, совсем молодые люди, имели все основания надеяться на то, что впереди их ждет совсем иная жизнь, достойная чудо-богатырей, жизнь, которая сметет с лица страны советское крепостное право с его тюремными бараками, колючей проволокой и жесточайшим паспортным режимом. Но не тут-то было. Очень скоро этим героям указали на их место. Для некоторых, шибко умных и образованных, таких, как капитан артиллерии А.И.Солженицын, эти места предусмотрительно были приготовлены заранее. Так в кратчайшие сроки обломилась первая праздничная надежда. Но оставалась вторая, которой суждено было теплиться в груди немногих людей того почти полностью спаленного войной поколения. Им, а вслед за ними нам, их детям, казалось, что после неисчислимых жертв это последняя война в истории человечества. Это не должно повториться — прочно впечаталось в сознание послевоенных поколений. Мелкие эксцессы могут случаться, но такое ни-ког-да! Кремлевские старцы, пережившие в том или ином качестве войну, по крайней мере на словах стояли за дело мира. Даже в кошмарном сне не могло присниться, что настанет время, когда на импортных машинах наших разбогатевших сограждан будет начертан популярный в народе лозунг «Можем повторить». Увы, сбылось пророчество В.Брюсова. Сменялись знаки (идеологические и геополитические ориентиры) и возглавья (политические лидеры), а наших детей последовательно выкашивали в Будапеште, Афгане, Чернобыле, Абхазии, Чечне… И вот настал момент, когда все знаки и возглавья полностью потеряли смысл. Ибо коронавирусу абсолютно безразлично, кого атаковать: капитализм, социализм, тоталитаризм, либерализм, демократию или диктатуру. Что же касается возглавий (лидеров), то ни один из них отныне не чувствует себя в безопасности. От вируса не укрыться в башнях из слоновой кости, как бы она ни называлась: дворцом или специальным бункером. Эта зараза поражает всех без разбора — и премьер-министров, и кухарок. Где же выход из этой воистину мировой войны. Я веду речь не о естественно-научном ответе на эпидемию (уверен, что рано или поздно соответствующая противовирусная вакцина будет найдена), а о коренном вопросе дальнейшего существования человечества на нашем хрупком земном шарике. Ответ нахожу у замечательного поэта — 96-летнего Александра Павловича Тимофеевского, который недавно потерял сына, известного литератора. Ему и посвящено стихотворение поэта, строка из которого и легла в название этих заметок. Цитирую с купюрами из-за ограниченности газетного места. Плач дельфинов о подводной лодке Над местом, где затонула Подлодка, дельфины сделали круг (Из Газет) Цик-Цик-Цик- Треск расколотого ореха. Цикл-цикл-цикл, Ахао–аум-аум- Свист. Пии-тирли-тирли. О чем там, в шуме волн, Всегда смеющиеся плачут? О чем дельфины плачут? Ахао-ай-я-яй, Цик-цик-цик, Ахао-аум-аум. Быть может, матерям людей Хотят сказать: Не отдавайте деток генералам. Всю землю обойду в железных башмаках И буду в окна матерей стучаться, Чтоб передать дельфиний этот крик: Не отдавайте деток генералам! Нам, людям, потерявшим разум, Не время ль поучиться у дельфинов? Не отпускайте деток на войну… Спасите их, упрячьте их в чулан, Заприте двери на тройной замок. В Америке, Австралии, Европе, В России, и в Канаде, и в Китае Вас матерей так много на Земле. Услышьте: Цик-цик-цик, Ах-ах-ах, ахая. И на земле наступит тишина. Остается лишь добавить, что генералы бывают разные. Среди них не только милитаристские, но и вполне себе гражданские. Например, песчаных, угольных и никелевых карьеров. Разница невелика. Любые траншеи, окопы и карьеры неизбежно превращаются в братские могилы наших детей. Такие вот мысли приходят на фоне пандемии. УНИКА НОВОСТИ https://uniika.ru/news/obshhestvo/ 19.05.2020 — Опубликовано 20:06 — Время публикации Как пишет МК