О дивный новый мир: наше будущее — антиутопия?

Морали, по существу, нет места в реальной политике. Хорошо это, плохо ли, но так было, есть и будет, во всяком случае, в обозримой перспективе. И нынешняя пандемия COVID-19 ничего в этом плане радикально не изменит. Таково общее мнение участников дискуссии на тему "О дивный новый мир?! Российское общество в посткоронавирусный период", состоявшейся на днях в онлайн-формате на площадках ТАСС и ВЦИОМ (Всероссийский центр изучения общественного мнения). Само заглавие, позаимствованное у знаменитого романа Олдоса Хаксли, ясно показывает, что организаторы склонны представлять себе наше ближайшее будущее в жанре антиутопии. Раздоры вместо согласия Жизнь и работа на удаленке порождают необычные формы симбиоза. В данном случае прессу пригласили присутствовать на виртуальном заседании Научного совета ВЦИОМ. То есть специалисты — социологи и политологи — обменивались мнениями и оценками друг с другом, а журналисты внимали и старались встревать со своими вопросами. Меня интересовала мораль. С самого начала кризиса мне казалось, что вирус принуждает людей быть человечными. Напоминает, что, по сути, все мы в одной лодке, поскольку перед болезнью и смертью все равны. Требует проявления лучших качеств: любви, мудрости, взаимопонимания, терпения, сострадания. Умения ладить друг с другом. На практике, однако, мы нередко видим обратное. Пандемия служит тревожным фоном, а порой и прямым поводом для раздоров. США, например, упорно пытаются "переводить стрелки": то на Китай, который якобы медлил с оповещением о зародившейся на его территории инфекционной угрозе, то на Россию, где, по мнению англоязычных СМИ, подозрительно низки показатели смертности от COVID-19. На этом общем фоне президент США Дональд Трамп еще и попытался недавно риторически "украсть" у россиян победу во Второй мировой войне: в дни 75-летия общего праздника заявил, будто нацистов разгромили "Америка и Великобритания". А как ждать добра в будущем, если искажать и чернить прошлое и настоящее? Когда, если не теперь? Но мы все же ждем добра. И, когда собранные ВЦИОМ аналитики заговорили на международные темы, я спросил, возможно ли в условиях пандемии привнесение морали во внешнюю политику, прямое провозглашение солидарности и гуманности как политического принципа. Честно признаюсь, что мысль не моя или, во всяком случае, не совсем моя. Еще прошлой осенью эксперты из "Высшей школы экономики" (НИУ ВШЭ) Сергей Караганов и Дмитрий Суслов представляли в ТАСС свой доклад о новых подходах к укреплению стратегической стабильности и, в частности, призывали на уровне руководства страны провозгласить борьбу за мир одной из главных целей российской внешней политики. О том, что это не просто маниловщина, помимо авторитета самих исследователей говорило тогда участие в презентации их доклада замглавы МИД РФ Сергея Рябкова и председателя комитета Госдумы РФ по международным делам Леонида Слуцкого. И это было еще до появления нового вируса-убийцы. А ныне уже сама природа бросила людям вызов, требующий от них согласия и сплоченности. Казалось бы, когда же и провозглашать гуманистические принципы, если не теперь? На мой взгляд, это могло бы стать мощным инструментом "мягкой силы". Натура против природы? Но слово "природа" — многозначное. "Я думаю, что человеческая природа слишком устойчива и это маловероятно, к сожалению", — сказал в ответ на мой вопрос член руководства Валдайского клуба Андрей Быстрицкий. Он лишь допустил, что после нынешних тяжких испытаний "появится шанс, что моральные и этические соображения будут хоть какое-то время играть большую роль, чем обычно", в качестве "ценностного фундамента большой политики". Хотя даже с тем, что это желательно, согласны не все. "Сразу вспоминается попытка многих американских моралистов нести свою мораль в разные регионы мира и на этом основании переконфигурировать целые страны, что регулярно заканчивается обрушением всех государственных институтов и выжженной землей", — язвительно заметил глава ВЦИОМ Валерий Федоров. "Упаси нас бог от нового нашествия моралистов!" — добавил он. Что ж, замечание справедливое. Я и сам не раз описывал, как ослепленные неуемной гордыней глобалисты-интервенционисты в США рвутся "осчастливливать" весь мир, насильно переделывая его по своему образу и подобию. Но вирус убедительнее любых критиков отвечает таким гордецам, как говаривал один мой американский приятель: "Когда человеку кажется, будто он знает все ответы, бог меняет все вопросы". А смысл нынешней дискуссии, как я понимаю, как раз и заключался в том, чтобы попробовать извлечь уроки из нынешней ситуации, когда прежние идеологические конструкции и догмы во многом обнуляются. Зари пока не видно? Впрочем, и с этим тоже согласны не все. Руководитель Центра социального проектирования "Платформа" Алексей Фирсов, начинавший разговор, не видит признаков восхождения "зари нового мира". На его взгляд, ничего "принципиально нового" в мироустройстве пока не появилось и говорить о наступлении "новой эпохи" еще рано — хотя бы из-за сохранения "старых элит" и глубоко укоренившихся привычек. Позже многие, включая эксперта из Германии Александра Рара, соглашались с тем, что силы, заинтересованные в сохранении статус-кво, конечно, и после пандемии будут упорно гнуть свою линию. Весьма скептически относится к концепции "дивного нового мира" и глава исследовательской группы "Циркон" Игорь Задорин. Собственно, его скептицизм распространяется и на саму угрозу COVID-19, масштаб которой, на его взгляд, "в несколько раз преувеличен". На замечание Федорова о том, что к числу "COVID-диссидентов" относится и Трамп, российский специалист с юмором ответил, что американец "оказался слабоват". По мнению Задорина, в ходе нынешнего кризиса "очень многие структуры на самом деле показали свою устойчивость". Более того, на его взгляд, "сам процесс во многом был управляемым", а не стихийным: на уровне национальных элит наблюдалась согласованность реакции на развитие событий, избираемых моделей поведения, управленческих решений. Соответственно, он считает, что "революций скорее не будет" и концепцию "гибели глобализации" следует "отправить в утиль". Сохранятся прежние тенденции и силы, включая "мировое разделение труда и ресурсов", а также, по его определению, "социокультурные империи" — североамериканская, европейская, евразийская, китайская и т.д. "Разбитые надежды" В роли главного ниспровергателя устоев на сессии выступил аналитик из Экспертного института социальных исследований Глеб Кузнецов, посвятивший свое выступление "разбитым надеждам". Имелись в виду надежды на науку и медицину; на цифровизацию всего и вся, включая системы управления и образования (работают разве что механизмы надзора и штрафов, что только озлобляет людей и порождает конспирологические теории); на "экономическое убежище" в виде незатронутых кризисом отраслей (таковых по сути нет); на "доброе государство", которое всех поддержит и выручит (этого не происходит даже в богатых странах так называемого золотого миллиарда населения Земли); наконец — и на "нового гуманного человека", т.е. на ту самую мораль, о которой я спрашивал. На самом деле, по мнению Кузнецова, в условиях пандемии и после нее "морали станет значительно меньше", а людей, которые на нее ссылаются, "станут просто гнать и высмеивать". Востребованы же, наоборот, будут "новая жестокость и новый эгоизм" в самых разных областях — от медицины и правопорядка до сокращения внутренней и внешней помощи нуждающимся. Тут, правда, эксперт сделал оговорку, что это, может, и хорошо, поскольку прежде вмешательство Запада в дела бедных стран под предлогом оказания им помощи нередко порождало или усугубляло кризисы. Для современной антиутопии, с точки зрения политолога, характерно будет также снижение запроса на самоидентификацию по признаку принадлежности к меньшинствам ("в очереди за пособием по безработице и бесплатным супом наплевать, какая у тебя гендерная идентичность"), усиление запроса на "массовые идеологии и простые решения" наподобие "Взять все и поделить!" Опыт Венгрии и Польши, прежде считавшийся в ЕС маргинальным, начнут перенимать и "в Центральной, и особенно в Южной Европе", — сказал Кузнецов. Вождь-"искуситель" Соответственно, на его взгляд, все более востребован будет и новый тип политика — "лидер-искуситель", т.е. вождь, а не "скучный управленец с бесконечными ссылками на то, что посоветовали эксперты". Человек, "вселяющий в избирателей надежду, может, даже и ложную". Трампа, кстати, российский политолог считает лидером именно такого рода, несколько даже опередившим свое время. Следом Кузнецов назвал "запрос на сильное государство, которое продуцирует не норму, как мы привыкли, а справедливость", включая "новые социальные гарантии и новые меры защиты" своих граждан. Эксперт исходит из того, что по итогам нынешнего кризиса "виноватыми будут объявлены действующие элиты", от которых потребуют расплаты "за то, что они с нами сделали". Наконец, последние пункты данного прогноза — запрос на "новое общество потребления", своего рода "материальную компенсацию" после "возвращения с войны", и на "экономический рост без ограничений", в том числе налагаемых заботой о климате и окружающей среде. Жизнь по принципу "после нас — хоть потоп" — тем более что смертоносный вирус может и вернуться. Автору все это напоминает эпоху "модерна" в начале прошлого века, у меня его картина вызвала ассоциации и с историческим интервалом между Первой и Второй мировыми войнами. В США тоже обращают на это внимание. "Квартира — машина — дача" В дискуссии, продолжавшейся более двух часов, было еще много любопытного. Мне, например, понравилась мысль руководителя Школы культурологии НИУ ВШЭ Виталия Куренного о том, что с пандемией у нас "схлопнулось настоящее", т.е. возникла своего рода пауза в течении исторического времени. Это, конечно, породило "колоссальную неопределенность" в общественном сознании. И специалист считает, что в том числе и с этим связано обострение исторической памяти в дни недавнего юбилея Победы. Обращение к прошлому своей семьи, к письмам, фотографиям и архивным документам — "это способ справиться с неопределенностью", — сказал Куренной. И напомнил, "чем обернулась фундаментальная неопределенность Веймарского периода". Между прочим, на взгляд культуролога, помимо семейных альбомов мы можем найти в собственном прошлом и другие опоры. Кризис показал, что наш "цивилизационный уклад", выражаемый известной формулой "квартира — машина — дача", неожиданно удобен и устойчив. Куренной, по его словам, видит в этой "системе самообеспечения", целенаправленно создававшейся в советское время, "наше большое перспективное преимущество". "Экспертная рефлексия" Конечно, я не упускал из виду и тему морали. Немец Рар по ее поводу сказал, что на Западе "роль церквей или религии не будет повышаться", там "люди, наоборот, начинают все больше и больше отталкиваться от этого". А "в исламском мире", на его взгляд, в случае развития пандемии по неблагоприятному сценарию "нас ждет дальнейшая радикализация, в том числе и в отношении религии, своей другой морали и т.д."… Пока, по признанию германского политолога, европейцам хватает более насущных забот: от "фрагментации" Евросоюза до вопросов о том, почему смертность от COVID-19 в Европе сейчас в общей сложности выше, чем в США, причем на западе континента выше, чем на востоке. Надо понять, "какова причина и что все это будет значить для дальнейшей солидарности и сотрудничества внутри ЕС", — вздохнул Рар. Выступавший следом за ним научный руководитель Центра политической конъюнктуры Алексей Чеснаков считает, что "дискуссии по поводу морали в политике, особенно у тех, кто не имеет отношения к принятию политических решений, опасны". "Если мораль является обоснованием политических действий, то да, она имеет право на существование, — сказал он. — А если она служит инструментом политической борьбы и потом приводит к репрессиям, то тогда с этой моралью, конечно, нам не по пути". Особенно рискованно, по убеждению политолога, заводить разговоры на эту тему и "пытаться отделять чистых от нечистых" в условиях кризиса. Помимо всего прочего, Чеснаков выразил мнение, что "нельзя ожидать от граждан в большой массе, что они будут анализировать или рефлексировать на тему изменений". "Вообще-то, это сфера элитных дискуссий, — сказал он. — Население не может обозначать для нас новые границы возможного. Для этого существуют люди, для которых рефлексия — это основная профессия". В целом, на взгляд политолога, в России "нести в жизнь изменения" готовы от силы 30% "более молодых, энергичных и урбанизированных" людей, а остальные меняться не хотят и не будут. Мысли эти Чеснаков высказывал в заочном споре с Задориным из группы "Циркон", и под занавес дискуссии тот ему возразил. "С учетом распространения социальных сетей то, что называется коллективным разумом, вступает в очень серьезную конкуренцию с экспертной рефлексией, — сказал он. — Социальная рефлексия — это теперь не удел отдельных элитных групп, а массовый процесс". Я в этой полемике на стороне Задорина. Мне тоже всегда казалось, что так называемые простые люди гораздо лучше разбираются в политике и политиках, чем часто кажется последним. Мне это было хорошо видно, когда я со стороны наблюдал за внутриполитическими спорами в США. Думаю, и у нас в России то же самое. А осмысленно судят люди или интуитивно, — не так важно. Не рефлексировать, а помогать В целом, на мой взгляд, в дискуссии о "дивном новом мире" у каждого из участников была своя правда. Ее стоит иметь в виду, но вовсе не обязательно принимать за истину в последней инстанции. Тем более что, по словам самих аналитиков, отрасль политических прогнозов сейчас в кризисе: почти все наработанное до пандемии приходится переосмысливать заново. А что касается морали, мне лично ближе максима Иосифа Бродского: "Не в том суть жизни, что в ней есть, но в вере в то, что в ней должно быть". Кризис окончится, после него нам всем придется возвращаться к нормальной жизни, а в чем-то и выстраивать эту жизнь заново. Знания при этом, конечно, понадобятся. Но еще важнее, по-моему, будут надежда и вера. Думал поставить на этом точку. Но тут как раз приятель прислал ссылку на статью о том, что Рунет переполнен просьбами о продовольственной помощи — "как в войну". Так что сейчас надо вообще не рефлексировать, а помогать тем, кому не на что купить еды. Вот и вся мораль.