Как джаз стал оружием Госдепа, взбесил Хрущева и отменил Карибский кризис

30 апреля во всем мире празднуется Международный день джаза. ЮНЕСКО учредило этот праздник в 2011 году, чтобы отметить "рост уровня информированности международной общественности о джазе как о силе, которая способствует миру, единству, диалогу и расширению контактов между людьми". Однако в разгар холодной войны у джаза была еще одна функция — противодействовать советскому влиянию. ТАСС объясняет, как "джазовая дипломатия" превратилась в оружие Госдепа, проникла под "железный занавес" и стала способом наведения мостов между россиянами и американцами в самые сложные исторические моменты. Свинг в Камбодже Эдмунд Келлогг — руководитель дипломатического представительства США в Камбодже в 1950-х — находился в отчаянии. Ему предстояло отчитаться перед Вашингтоном об успехах кампании по продвижению американской музыки, но похвастаться было нечем. Концерт гармониста Джона Себастьяна закончился провалом: половина зрителей вышла из зала спустя считаные минуты после начала. Вестминстерский хор — ансамбль преимущественно белых девушек и молодых людей из Принстона — также потерпел фиаско. Звезде Метрополитен-оперы Мариан Андерсон пришлось выступать под расстроенное пианино, к тому же классический оперный репертуар пришелся камбоджийцам не по душе. Единственным музыкальным жанром, который жители этой страны восприняли с большим энтузиазмом, оказался джаз. С ним кхмеры познакомились в 1956 году, когда джазовый оркестр "короля свинга" Бенни Гудмена отправился в двухмесячное турне по странам Юго-Восточной Азии. На концерте в Пномпене — столице Камбоджи — присутствовали король с королевой, 200 высокопоставленных чиновников и несколько тысяч "сходящих с ума по джазу кхмеров", вспоминал сотрудник американского посольства. И хотя проблемы со звуком оставались, музыка "смогла затронуть сердца слушателей", в том числе и королевской четы. Келлогг впоследствии называл джаз "универсальным языком доброй воли". Но в глазах Москвы это было пропагандистское оружие, которое использовалось американцами в странах советского блока или же государствах, нейтральных по отношению к противоборствующим сторонам холодной войны. Джазовые войска Программа культурных презентаций (The Cultural Presentations Program), благодаря которой джаз начал свое шествие по планете, формально была запущена в 1954 году. Ее финансирование выделялось Чрезвычайным фондом по международным делам (Emergency Fund for International Affairs) президента Дуайта Эйзенхауэра. Это было время ожесточенной информационной борьбы, и американцы чувствовали, что они ее проигрывают. Конгрессмен, большой фанат джаза Адам Клейтон Пауэлл — младший стал первым, кто предложил использовать музыку в качестве инструмента для "распространения демократических ценностей". Для этого политик привлек Диззи Гиллеспи — джазмена, стоявшего у истоков импровизационного стиля бибоп. Сын Пауэлла-младшего рассказывал, что еще во время муниципальных выборов (политик баллотировался от Гарлема — самого "черного" и самого джазового района Нью-Йорка) его отец приглашал Диззи Гиллеспи на встречи с избирателями: "Они приходили ради музыки, а оставались ради политики". Этой же логикой — сперва музыка, затем политика — руководствовался Государственный департамент США, когда выделял деньги на "дипломатическое" турне Диззи Гиллеспи. По словам Николаса Калла, профессора публичной дипломатии Университета Южной Калифорнии, в джазе нашлось многое от американской внешнеполитической стратегии того времени: "Потому что в джазе нельзя бояться импровизировать. И необходимо слушать [друг друга]. А это центральные аспекты американской политической системы". Диззи Гиллеспи и его группа выступали с концертами в Иране, Ливане, Сирии, Пакистане, Турции, Греции и Югославии, а затем направились в Латинскую Америку. Легендарный музыкальный продюсер Куинси Джонс (лауреат 27 премий Grammy, продюсер самого продаваемого альбома в истории — Thriller Майкла Джексона) — в то время 23-летний трубач и музыкальный руководитель — вспоминал, что их ансамбль буквально "перебрасывали" в горячие точки. Когда кипрские студенты атаковали посольство США в Афинах, по звонку из Белого дома их отправили в столицу Греции, чтобы усмирить протестующих. "После концерта они залезли на сцену. Мы были напуганы до смерти, уж поверьте. Они подхватили Диззи, посадили его на плечи и кричали: "Диззи! Диззи! Диззи!" Вот это я называю сила музыки". Вслед за Гиллеспи за рубеж потянулись и другие гиганты джазового мира: Дюк Эллингтон, Дэйв Брубек, Элла Фицджеральд, Луи Армстронг. Последний за свое масштабное турне по Африке, Европе и Азии получил прозвище Посол Сэтч (от англ. слова satch, имеющего значение "человек с большим ртом"). Но оставалось одно место, куда категорически не пускали ни одного американского джазмена, — Советский Союз. От саксофона до ножа Джаз воспринимался в СССР не иначе как буржуазная культурная зараза: "Сегодня ты танцуешь джаз, а завтра Родину продашь". Стиляги с их джазовыми пластинками "на костях", сделанными из старых рентгеновских снимков, были главной контркультурой того времени. В историю вошла знаменитая фраза "От саксофона до финского ножа — один шаг", произнесенная впервые то ли сталинским идеологом Андреем Ждановым, то ли генсеком Никитой Хрущевым, который однажды, как пишут историки, в приступе гнева разбил любимые джазовые пластинки своего сына. Радио "Голос Америки" крутило джаз один час в день, других способов проникнуть под "железный занавес" у американцев не было. Госдеповский тур Луи Армстронга по СССР, запланированный на 1957 год, отменил сам музыкант в знак протеста против событий в Литл-Рок — городе в Арканзасе, где белые расисты пытались воспрепятствовать совместному обучению с черными. "Люди в СССР спросили бы меня, что делается у меня в стране. Что я бы мог им ответить? — размышлял музыкант. — У меня прекрасная жизнь в музыке, но чувствую я себя как любой другой негр". Многие черные музыканты, гастролировавшие по линии Госдепа, испытывали похожие эмоции, ведь им приходилось пропагандировать государство, в котором ущемлялись права их собственных братьев. Вместо Армстронга в 1962 году в СССР отправился оркестр Бенни Гудмена. В качестве ответного "культурного посла" Москвы в США полетел пианист Святослав Рихтер, до него в Штатах выступал ансамбль Моисеева. Решение совершить культурный обмен было принято Москвой и Вашингтоном на фоне сильнейшего обострения холодной войны — Карибского кризиса, когда мир буквально стоял на грани ядерной катастрофы. Артистов отправляли, чтобы снизить градус напряженности между враждующими блоками. У Гудмена имелась личная причина поехать в СССР — его родители до эмиграции жили недалеко от Киева, и он не раз признавался, что хотел бы вернуться в эти края порыбачить — рыбалка была его любимым хобби. Шестинедельный тур джазмена начался в Москве с концерта во дворце спорта в Лужниках. На выступлении присутствовало все советское руководство, включая Никиту Хрущева, вице-премьера Алексея Косыгина и министра культуры Екатерину Фурцеву. Правда, после первого отделения генсек покинул зал, сославшись на то, что от "джазов" у него разболелась голова. "Не люблю этой музыки! Не понимаю! Не понимаю! — признавался он. — Каждый должен играть на своем музыкальном инструменте. И вы скажете, что это оркестр? А я скажу: нет — это будет какофония". Советская пресса дала сдержанную оценку концерту, но реакция слушателей оказалась намного более красноречивой: ансамбль Гудмена несколько раз вызывали на бис, встречали и провожали аплодисментами и улюлюканьем, люди не покидали зал до тех пор, пока там не выключат свет. По возвращении из СССР Бенни Гудмен выпустил живой альбом Benny Goodman In Moscow — на нем прекрасно слышно, что советские слушатели были от джаза без ума. "Джазовая дипломатия" 2.0 Спустя почти десять лет, в 1971 году, с гастролями в СССР отправился Дюк Эллингтон, но к тому времени программа "джазовой дипломатии" уже начала затухать. Госдеп прекратил финансировать поездки из-за общественного давления (одно только турне Диззи Гиллеспи обошлось американским налогоплательщикам в $100 тыс.), да и джаз перестал быть главным музыкальным жанром, уступив место рок-н-роллу. В 1979 году культурные обмены между США и СССР были вовсе прерваны по инициативе Москвы — после того, как советские артисты (например, Александр Годунов, а пятью годами ранее — Михаил Барышников) попросили политического убежища на Западе. Однако дух "джазовой дипломатии" продолжал жить. Композитор Дейв Брубек — автор джазового мюзикла "Реальные послы" с Луи Армстронгом — был приглашен для организации музыкального сопровождения к переговорам Рональда Рейгана и Михаила Горбачева в 1988 году. "Это действительно помогло "растопить лед" между делегациями, — вспоминал сын Брубека. — [Джаз] был для них некоей общей опорой, где они могли бы повеселиться и просто побыть людьми". Вскоре после этих переговоров вступил в силу прорывной Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Сегодня "джазовой дипломатией" занимаются не только американцы, но и россияне. В мае 1995 года российский саксофонист Игорь Бутман был удостоен чести сыграть в Грановитой палате в Кремле перед президентами США и России — Биллом Клинтоном и Борисом Ельциным. Выступление не могло не прийтись по душе американскому лидеру — также большому фанату саксофона. "Клинтон аплодировал стоя и пригласил меня пообщаться. Поинтересовался, на каком мундштуке я играю, — рассказывал Бутман. — Потом был 2000 год, когда я выступал уже перед Клинтоном и Путиным. Тогда-то я и подарил ему свой диск. Мне очень польстило то, что я стал его любимым саксофонистом". Бутман убежден, что джаз должен наводить мосты между народами: "Мы стараемся отдать джазу дипломатическую роль — создать такую джазовую дипломатию", — говорил он на открытии Международного фестиваля джазовой музыки в Риге. В 2018 году, когда отношения США и РФ находились, пожалуй, на самой низкой отметке за современную историю, Бутман также отправился в двухнедельные гастроли в Штаты. Символично, что его тур начался с нью-йоркского Dizzy’s Club Coca Cola — клуба, названного в честь первого "джазового дипломата". Артур Громов