«Атомная» командировка. Записки «чернобыльца»

К тому времени из нашего Северо-Кавказского военного округа в район трагедии на ликвидацию последствий аварии убыли два отдельных механизированных полка гражданской обороны и отдельный батальон химической защиты. Освещать работу «ликвидаторов» от редакции окружной газеты «Красное знамя» (в настоящее время «Военный вестник Юга России») был откомандирован майор Сергей Морозов. В редакции я его не застал - он уже находился в зоне аварии и пересылал оттуда по военному проводу заметки и репортажи о работе воинов-северокавказцев. Вообще, быть первым на месте события - это было в характере Сергея. Влюбленный в нашу профессию, он старался все потрогать своими руками, вникнуть в суть дела, испытать на себе. В своё время Морозов написал рапорт, отправившись служить в редакцию газеты «Фрунзевец» Туркестанского военного округа. А причиной явилось его желание попасть на афганскую войну. И попал, и понюхал пороху. Вот и теперь Сергей пребывал в своей родной стихии, находясь рядом с теми, кто по приказу Родины пришел укрощать вырвавшийся из повиновения атомный реактор. По возвращении Морозова из Чернобыля встал вопрос об отправке туда очередного корреспондента. Ответственный редактор газеты полковник Николай Тимофеевич Великанов принял решение отрядить сразу двух сотрудников – корреспондента и фотокорреспондента. Как объявил нам на летучке Николай Тимофеевич, «сверху» поставлена задача регулярно публиковать в газете материалы, рассказывающие о «ликвидаторах». Не знаю, что двигало мною в те минуты, но я заявил, что готов выехать в командировку. К слову, не все коллеги одобрили мое решение. После летучки начальник отдела майор Александр Гончаров мне прямо сказал: - Коля, какого черта тебе это надо?! Никто еще ничего не знает о последствиях радиации и чем она грозит человеку. Говорят, что Чернобыль - это вторая Хиросима… А у тебя жена, маленькая дочка... Наверное, по-своему он был прав. Хотел сберечь своего подчиненного. Ведь всякое могло случиться. Тем более, что среди «ликвидаторов» уже были потери от лучевой болезни. Но я остался непреклонен. Моим напарником вызвался быть фотокорреспондент Александр Чеботарев. С Чобой (как его все звали в редакции) мы уже давно, что называется, спелись в совместных командировках по ближним и дальним гарнизонам округа, поэтому с радостью засобирались в новую дорогу. Получив командировочные документы, утром следующего дня мы были в аэропорту. В Киев летели в полупустом самолете - после аварии людской поток в столицу Украины резко упал. Да и слухи о неблагополучной там радиационной обстановке этому поспособствовали. Киев встретил нас теплой июньской погодой, золотом куполов многочисленных церквей и умытыми улицами. По городу непрерывно курсировали поливальные машины, изрыгая тысячи литров воды на бульвары и проспекты. Как пояснил нам один «знаючий» киевлянин, водой «поливалки» смывают радиоактивную пыль. Очень хотелось в это верить … До небольшого городка Чернобыль, ставшего в одночасье известным всему миру, добирались на перекладных. К вечеру с бригадой киевских электриков на старенькой «буханке-техничке» благополучно прибыли на место. Оттуда нас забрал приехавший на совещание офицер политуправления нашего округа подполковник Валерий Иванович Косов. В чернобыльской зоне Валерия Ивановича уже можно было по праву считать старожилом – пошла вторая неделя его пребывания здесь. Пока ехали по пыльным проселочным дорогам к месту дислокации полка гражданской обороны из Краснодарского края, Валерий Иванович ввел нас в курс дела. Одной из задач полка являлась доставка строительных материалов – бетонных плит, цемента непосредственно к раненому телу четвертого энергоблока. - Все сами увидите, - сказал он. – Завтра отправимся туда в составе колонны… В полку, которым командовал моложавый подполковник Дмитрий Афанасьевич Рущуклу, нас встретили как солдат-новобранцев: разместили в палатке, поставили на довольствие, помыли в бане и переодели в специальную защитную форму. На следующий день сразу после завтрака наш «УАЗ» уже наматывал километры трассы, ведущей к Припяти и четвертому энергоблоку. Шли в составе колонны КамАЗов-цементовозов. На всем протяжении пути то и дело встречались желтого цвета таблички «Запретная зона», «На обочину не съезжать! Зараже¬но!» Над районом ог¬ромные, словно слоны, барра¬жировали пятнистые вертолеты Ми-26 с резервуарами, заправленными жидким клеем – ла¬тексом. Они обрабатывали ближние леса, «консервировали» листья от радиоактивной пыли. Вообще, в первый день нашего пребывания в чернобыльской зоне слово «радиация» давило на меня и на Саню Чеботарева гнетуще. Что это такое - радиация? Как её увидеть или пощупать? Надев респираторы, мы во все глаза смотрели в тусклые окна «УАЗа», но ничего, кроме густых туч пыли, не лицезрели. А, между тем, здесь все было отравлено: поля, леса, населенные пункты… Радиоактивное облако накрыло невидимым одеялом огромное пространство, о размерах которого тогда еще никто ничего знал. На всем этом пространстве гуляла неведомая никому смерть. Села, через которые мы проезжали, были пусты. Лишь брошенные собаки лаяли от голода и выли от тоски в опустевших дворах или стаями «атаковали» двигавшиеся в район станции колонны техники. Особенно поразила нас Припять. Красивый по архитектуре, весь в зелени город, где еще недавно жили атомщики, был абсолютно безлюден. Проехав через него, мы не встретили на его улицах ни одного человека. «Невидимый противник», как окрестили здесь радиацию, присутствовал везде. Разница состояла лишь в том, что где-то радиации было больше, а где-то меньше. Только дозиметры могли показать ее объемы в рентгенах. Сами же «ликвидаторы» ничего не замечали. Не стали и мы ничего замечать. Ну, щелкает прибор и пусть себе щёлкает… 0,1 рентгена, 0,2… Не 25 же… В районе взорвавшегося энергоблока, куда мы прибыли с колонной, было много людей и техники. Работы здесь шли круглосуточно. Сменяя друг друга, солдаты и офицеры трудились мужественно и самоотверженно. Подчиненные подполковника Рущуклу наряду с доставкой стройматериалов выполняли и другие сложные задачи. В частности, мостили территорию станции железобетонными плитами, срезали зараженный грунт, вели дозиметрическую разведку, производили разгрузку прибывающих эшелонов с различными стройматериалами и оборудованием… К концу дня мой корреспондентский блокнот изрядно разбух от фамилий отличившихся «ликвидаторов», интересных эпизодов их напряженных будней. В свою очередь, Чеботарев отснял несколько кассет фотопленки. Вечером я подготовил две информации с места события и передал их по телефону в редакцию. В последующие дни мы с утра до ночи колесили по объектам, где трудились воины-северокавказцы. За это время успели слетать с вертолётчиками к аварийному реактору. Разумеется, записали их рассказы о том, как они выполняют поставленные задачи. Без всякого преувеличения, вертолетчики были настоящими героями. За сутки они совершали до 30 вылетов в район станции, укрощая тлевший реактор. Побывали мы и в отдельном батальоне химической защиты. Личный состав этого подразделения из городка Фролово Волгоградской области в круглосуточном режиме обеспечивал с помощью АРСов (авторазливочных станций) доставку с завода специальной жидкости для обработки загрязненных радиоактивной пылью участков местности. От солдат батальона впервые узнали о так называемых сладких дорогах. Оказывается, обычные дороги поливали сахарным сиропом, чтобы сладкой корочкой накрыть смертельную пыль… Последняя точка нашей командировки была в белорусском городе Брагине. Здесь дислоцировался отдельный механизированный полк гражданской обороны из поселка Ковалевка Ростовской области. Но едва мы приехали в Брагин, как в полку нас ошарашили телефонограммой из редакции. Нам предписывалось немедленно возвращаться в Ростов. Оказывается, из Москвы поступила директива, обязывающая освещать работу «ликвидаторов» только редакциям центральных военных изданий, а также редакциям двух окружных газет - Киевского и Белорусского военных округов, на территории которых шли работы по ликвидации последствий катастрофы. Наша газета «Красное знамя» в этом списке не значилась…. Можете представить наше с Чеботаревым состояние: собирали, собирали материалы для газеты, а в итоге - все коту под хвост… Впрочем, это мягко сказано. Не сговариваясь, я и Чоба выразили свои чувства привычными для русского человека выражениями. Валерий Иванович Косов попытался было нас успокоить, но и он не сдержал эмоций. Обидно было до слез. Да и людей, настоящих героев, получается, подвели. Однако приказы в армии, как известно, не обсуждаются. Сдав на склад пропитанные радиоактивной пылью защитные «доспехи», мы отправились в обратный путь. И если в Киев летели в полупустом самолете, то в Ростов - в переполненном, к тому же последним в тот день рейсом. Я и Чеботарев сидели на приставных сиденьях рядом с кабиной экипажа - мест в салоне не было. Нас взяли на борт только благодаря помощнику военного коменданта, который сказал руководству аэропорта, что мы находились в Чернобыле со специальным заданием командования, и нам срочно нужно быть в Ростове. Так завершилась наша командировка в Чернобыль. Ну, а что с исписанными блокнотами и десятками метров отснятой пленки, спросите вы? Они не пропали. Выход нашелся. Его предложил военный цензор полковник Александр Дмитриевич Гридин, к которому я пришел за советом. - Вариант, Коля, только один, - по-отечески сказал Александр Дмитриевич, - не пи¬сать, что события происходят в Чернобыле. Пусть это будут учения, тренировки подразделений гражданской обороны. Тогда, Коля, прорвемся! И прорвались… Вскоре под «псевдонимами» учений и занятий и пошли в газете наши с Чеботаревым заметки и репортажи. А через несколько месяцев цензурные шлюзы вновь открыли - в стране вовсю набирала обороты горбачевская гласность… Можно было писать о многом, но не обо всем. Я тут же «выстрелил» большим очерком, назвав его «Там, в Чернобыле». Этой публикацией я отдал долг тем солдатам и офицерам, которые, не щадя себя, каждодневно совершали подвиг во имя спасения мира… На снимках: Николай Карташов (слева) и Александр Чеботарев; Николай Карташов (слева) и Валерий Иванович Косов; Николай Карташов и Валерий Иванович Косов среди вертолетчиков; на вертолете - к реактору. Об авторе. Карташов Николай Александрович родился в 1957 году на Белгородчине. Окончил Воронежский государственный университет и Новосибирское высшее военно-политическое общевойсковое училище. С 1981 года по 1994 год проходил службу в Вооруженных силах. В дальнейшем - в правоохранительных органах. Автор и составитель более 15 книг, в том числе «Мы — из налоговой полиции», «Профессия - полицейский», «Заплатите, пожалуйста, налоги», «Мытари», «Солдаты казны», «Человек, которого любили все», «Верую в верность», «Служивый народ», «Станкевич». Удостоен государственных и ведомственных наград. Заслуженный работник культуры РФ. Член Союза писателей России. Лауреат ряда журналистских и писательских премий. Фото из архива автора.