Defence 24 (Польша): как отменить парад и на этом выиграть?

Большинство россиян не считают, что Владимиру Путину пришлось отменить Парад Победы из-за коронавируса. Они убеждены, что президент вовсе не был вынужден пойти на такой шаг, но согласился на него, а это совсем другое дело. Пропагандистский аппарат Кремля сделал все возможное чтобы эпидемия коронавируса в России не повредила имиджу Путина. Это было непростой задачей, поскольку несмотря на сигналы, поступавшие от медиков и журналистов, российские центральные власти долго недооценивали угрозу. В результате они не успели вовремя принять эффективные меры, направленные на ограничение уровня заболеваемости. Пример подавали сами политики, которые вели себя так, будто COVID-19 им не страшен. Они бездумно устраивали групповые встречи и массовые мероприятия, блокировали сообщения о реальном количестве зараженных (например, задерживая обнародование новых данных, ограничивая число тестов, скрывая их результаты). Средств защиты они не носили, более того, политические деятели и генералы насмехались над людьми в масках и перчатках, так что у их подчиненных не оставалось выбора: им приходилось подражать начальникам. Ярким примером беззаботности и безрассудства стали действия министерства обороны, связанные с подготовкой к празднованию 75-й годовщины окончания Великой Отечественной войны. Когда по всей Европе людей начали изолировать по домам, закрывались школы и общественные места, отменялись культурные и спортивные мероприятия, в России началось перемещение состоящих из нескольких сотен человек групп военных. В марте их начали перебрасывать на сотни километров и собирать в военных частях для подготовки к Параду Победы, традиционно запланированному на 9 мая. Продолжали проходить сопутствующие мероприятия: встречи молодежи с ветеранами у них дома, показы военной техники, выставки, конкурсы, концерты и даже мини-парады для тех ветеранов, которые по состоянию здоровья не могли поехать на центральные мероприятия. Все изменилось 31 марта, когда тест врача Дениса Проценко дал положительный результат на коронавирусную инфекцию. Никого бы это не взволновало, если бы неделей ранее именно он без каких-либо средств защиты встречал Путина во время визита президента в специализированную больницу в подмосковной Коммунарке. Смена позиции и риторики Болезнь Проценко заставила всех осознать, что Путин из-за своей легкомысленности оказался в смертельной опасности. Чувство тревоги усилилось на фоне истории британского премьера Бориса Джонсона, который даже будучи облеченным властью человеком, заразился коронавирусом и 6 апреля оказался в отделении интенсивной терапии. В России сразу же стали принимать меры. В первую очередь изолировали Путина: он практически перестал покидать Кремль и начал управлять страной в формате телеконференций. К делу подключилась пропагандистская машина: ей предстояло затушевать ошибки, скрыть неподготовленность системы здравоохранения к эпидемии такого масштаба и представить победу над коронавирусом как результат огромных усилий президента и правительства. С того момента СМИ начали рассказывать о заседаниях, на которых Путин с озабоченным видом слушал доклады о развитии эпидемии и давал распоряжения, а также транслировать регулярные обращения лидера страны. Ситуация полностью изменилась. Представители власти, которые ранее не считали необходимыми какие-либо действия, направленные на ограничение передачи инфекции, видя в них проявление слабости, начали призывать к самоизоляции, использованию средств индивидуальной защиты и следованию новым правилам. Одновременно пресекалась любая критика предпринятых ранее шагов, которые заключались в первую очередь в закрытии границ России с соседними странами (начиная с Китая и Монголии). Первые российские случаи заражения COVID-19 были зафиксированы уже в январе, но передвижение внутри страны не ограничивали, отдельные города или регионы не закрывали. Именно по этой причине российская пропаганда старалась изобразить события так, чтобы началом эпидемии в России признали середину марта, то есть момент, когда по распоряжению Путина стали вводить частичные ограничения на проведение массовых мероприятий, работу культурных учреждений и некоторых учебных заведений (16 марта), а также готовить план по сведению к минимуму ущерба для промышленности (17 марта). Дискуссии о том, почему к этим шагам обратились так поздно, почему они были такими мягкими, когда на примере Италии и Испании уже стало ясно, к чему приводит легкомысленность и игнорирование угрозы, пресекались. Для этой цели использовались информационные агентства, надзорные ведомства (прежде всего Роскомнадзор) и новый Информационный центр по мониторингу ситуации с коронавирусом. Официально его задача состояла в том, чтобы в текущем режиме сообщать сведения об эпидемиологической ситуации, но его также использовали для предотвращения распространения информации, провоцирующей панику. Попытки Роскомнадзора заблокировать сообщения на тему коронавируса в социальных сетях, впрочем, наблюдались с начала марта, а это означает, что российские власти знали о приближении эпидемии уже в феврале. Серьезной проблемой для пропаганды оказался Парад Победы, подготовка к которому планомерно велась, несмотря на предостережения о риске вспышки заболеваемости как среди участников, так и среди зрителей. Военное руководство, будто бы пытаясь доказать, что армии инфекция не страшна, гордо заявляло: коронавирус никак не может помешать важному торжеству. В дальнейшем, однако, эпидемиологическая ситуация в России начала выходить из-под пропагандистского контроля. Пропагандисты нашли выход: из прессы пропали публикации о подготовке к параду. Не было больше сообщений о новинках, которые там представят, приглашенных гостях, которые появятся на Красной площади, отчетов об учениях отдельных подразделений. 6 апреля в подмосковном Алабино прошла первая совместная тренировка пеших расчетов и авиации — такой была последняя новость на эту тему. 8 апреля российские власти еще отрицали, что празднование 75-й годовщины окончания Второй мировой войны перенесут, сократят или вообще отменят. Между тем началась подготовка к отмене мероприятия. Стали звучать высказывания не самых высокопоставленных политиков о том, что Парад Победы, конечно, состоится, но только «при благоприятной эпидемиологической ситуации». Примером служит сообщение пресс-секретаря Путина Дмитрия Пескова от 6 апреля. Сообщая об отсутствии изменений в планах по организации парада в Москве, тот сделал оговорку, что Кремль следит за развитием ситуации и рассматривает разные варианты. Позднее Песков пошел дальше: он указал, что парад на Красной площади состоится, но не 9 мая, а, возможно, позже. Осталась проблема, как выйти из ситуации, сохранив лицо. К делу подключили ветеранов, задача которых состояла в том, чтобы попросить Путина перенести парад. В действительности подписи под письмом поставили не ветераны Второй мировой войны, а пропутинские политики: глава комитета Госдумы по обороне и президент Российской ассоциации героев Владимир Шаманов, председатель Всероссийской общественной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, вооруженных сил и правоохранительных органов Владимир Епифанов, а также руководитель Общероссийской общественной организации ветеранов ВС РФ Виктор Ермаков. Ранее тех же самых людей ничуть не смущали визиты военных и молодежи домой к ветеранам, а также приглашения весьма немолодых людей на торжественные мероприятия. Сейчас «ветеранские организации» просили президента «принять сложное, но справедливое решение о проведении военного парада в другую дату, когда в соответствии с эпидемиологической ситуацией парад станет не угрозой, а поистине торжеством мира и безопасности для всех его участников». Путин, разумеется, удовлетворил такую просьбу. На более поздний срок перенесли также марш «Бессмертного полка», в рамках которого россияне выходят на улицы городов с портретами своих предков, принимавших участие в Великой Отечественной войне. Путин сообщил о своем решении 16 апреля на встрече с членами Совета безопасности РФ (она проходила, конечно, в форме телеконференции), заявив, что он не имеет права начинать подготовку к параду и другим массовым мероприятиям из-за связанных с эпидемией рисков. Это, как ни удивительно, стало неожиданностью, поскольку в тот же самый день оборонное ведомство сообщало об учениях соединений Каспийской флотилии. Планировалось, что в составе ее механизированных колонн пройдут БТР-82А, Урал-4320 «Бронекапсула», ГАЗ-2330 «Тигр», Урал-63095 «Тайфун», а также ракетные комплексы С-300, «Бал» и БМ-21 «Град». Пейзаж после битвы Имиджевые вопросы пропаганда уладила, но оставалось еще исправить то, что было сделано неверно. Конечно, Путин говорил, что он не может позволить начать подготовку к параду, однако, ее уже начали, а в некоторых аспектах даже завершили: несмотря на эпидемию россияне произвели перегруппировку военных и техники по всей стране. Теперь требуется отправить из крупных городов в свои части тысячи солдат и сотни единиц техники, а это в условиях общенациональной изоляции выглядит непростым мероприятием. Сложнее всего будет с группировкой войск в Алабино. Ее создали под Москвой для Парада Победы, осознавая, что именно та станет российской столицей COVID-19. Сейчас сотни военных из этого центра заразы нужно будет перевести во все уголки России, используя воздушный, автомобильный и железнодорожный транспорт. Например, группе из 500 морских пехотинцев, попавших по воздуху из Балтийска в Москву, придется возвращаться в Калининградскую область. Из Москвы потребуется также вывести технику, которую уже успели туда стянуть, зачастую преодолевая большие расстояния. Легкие бронированные автомобили «Тигр» и «Тайфун» перевозить относительно легко, но в подмосковные части успели перебросить также тяжелые такни, боевые машины пехоты, ракетные комплексы «Бастион», «Искандер-М», С-400 «Тиумф», а также стратегический ракетный комплекс «Ярс». Лучше поздно, чем никогда Способ, каким россияне пытаются сейчас объяснить перенос Парада Победы, произошедший несмотря на прежние бравые заявления и ведшуюся подготовку, может, конечно, вызывать лишь неловкую улыбку. Однако сам шаг Путина вызывает уважение: он поставил на первое место не свои политические цели, а благо граждан и интересы системы здравоохранения, которой пришлось бы бороться с негативными последствиями массовых мероприятий 9 мая. То, что президент оказался в некотором смысле загнан в тупик результатами тестов, которые за 10 дней продемонстрировали пятикратный рост числа заразившихся коронавирусом, лишь отчасти правда. С одной стороны, когда 7 апреля пресс-секретарь Кремля опровергал наличие планов по переносу парада, на специальном сайте стопкоронавирус.рф говорилось, что в России выявлено 7 497 заболевших (из них 1 154 в последние сутки), а число умерших достигло 58 человек. 19 апреля, когда парад отменили, заболевших было уже 36 793, умерших — 313, а за сутки выявили 4795 случаев заражения. С другой стороны, Путин мог провести Парад Победы, ограничив его, например, проходом колонны техники и пролетом авиации, или даже, например, отправить всех военнослужащих, которые принимают участие в мероприятии, на длительный карантин (тогда он был бы уверен, что все они здоровы). У него была такая возможность, но он ей не воспользовался. Обращает на себя внимание стиль, в котором он сейчас ведет борьбу с распространением вируса: он не только стал контролировать медийные действия в этой сфере, но и взял на себя ответственность за нее. Несмотря на перенос Парада Победы россияне вовсе не забыли о ветеранах. «В каждой семье в этот день будут вспоминать и чествовать своих героев. Мы сделаем все необходимое для того, чтобы ветераны чувствовали заботу и благодарность, задействуем все наши возможности», — дал наказ Путин. Метод поздравления пожилых людей изменился, что особенно ярко видно на примере мини-парадов. Когда 18 марта россияне устроили специальный парад для ветерана Великой Отечественной войны Семена Благинина в городе Тавда, торжественное шествие организовали у него во дворе, а пожилой человек наблюдал за ним в окружении соседей и родных без средств защиты. Более того, в этом мини-параде принимали участие силы из разных мест и организаций. Там были военные роты почетного караула, представители молодежной организации «Юнармия», сводный оркестр Центрального военного округа, а также расчеты Главного управления ФСИН по Свердловской области. Месяцем позднее, 17 апреля, похожий мини-парад организовали для ветерана-артиллериста Михаила Чечулина из Екатеринбурга. Он в сопровождении одного военного находился на своем балконе, а парад транслировали в прямом эфире на установленном во дворе большом мониторе. В сообщении министерства обороны, описывающем это событие, особо подчеркивалось, что все участники церемонии носили маски (в том числе солдаты из почтенного караула, которых показывали на экране). Своеобразные метаморфозы (правда, не без проблем) пережили также представители генералитета. Ярким примером легкомысленного подхода к коронавирусу был генерал Сергей Кикоть, который, прилетев в Италию на самолете с гуманитарной помощью, вышел к изумленным встречающим, одетым в маски, без каких-либо средств индивидуальной защиты. Когда десятью днями позднее он давал интервью, на его лице уже была маска, при этом отнюдь не военная. Между тем в России начали внедрять «милитаризованные» средства защиты. Впрочем, они есть не только у россиян, но и у сербов. Например, сербские военные, которые ведут сотрудничество с оказывающими им помощь российскими специалистами по борьбе с эпидемией, появились на встречах в масках из камуфляжной ткани, дополнительно украшенных символом их подразделения. Камуфляжные маски начали носить и российские военные, которые дислоцируются в находящейся под контролем России части Молдавии. Возможно, такое стилевое решение склонит представителей генералитета самим носить средства защиты.