День в истории. 2 апреля: с украинских евреев сняты все ограничения

«Чудеса, да и только» Ещё раньше, 4 (17) марта 1917 г., когда на одном из первых своих заседаний Временное правительство отменило «процентную норму» в учебных заведениях и запрет на офицерскую службу евреев в армии. Были приняты меры против публичных проявлений антисемитизма. По части законов были сняты девять конкретных ограничений, связанных с правовой дискриминацией в отношении российских евреев. Со 2 по 4 апреля изменения были внесены более чем в 140 законов и распоряжений. По просьбе представителей «Союза для достижения полноправия еврейского народа в России» и других еврейских организаций ни выражение «черта оседлости», ни слово «евреи» в основном тексте постановления даже не назывались. Первые изменения касались заведомо унизительных для евреев майских законов 1882 года: были отменены все ограничения на место жительства и передвижение, устранено ограничение на приобретение права собственности и иных вещевых прав на какое-либо движимое или недвижимое имущество, а также владение, использование и администрирование и предоставление или получение ипотечных кредитов. Отменили также ограничения, связанные с участием в бизнесе, в различных коммерческих операциях, в возможностях найма рабочих. Новый закон позволил всем гражданам России иметь равные возможности допуска к государственной службе, как гражданской, так и военной. Подтверждено право равного участия в выборах в органы местного самоуправления, в работе на любых должностях в государственных и общественных учреждениях. Новые законодательные нормы позволяли использование языков, помимо русского, в бизнесе и образовании. Отмена ограничений оказала значительное влияние на евреев, так как они сталкивались со строгими квотами и в основном говорили на идише, их родном языке. Путь к этому эпохальному решению занял 126 лет, с того самого момента, как Екатерина Великая «по просьбам трудящихся купеческих масс» внутренних губерний подписала первый указ «О недозво¬лении евреям записываться в купечест¬во внутренних губерний», ограничивающий передвижение этих своих новых подданных. С тех пор менялись границы Черты (в нее вошли, среди прочих, все губернии, вошедшие в нынешнюю Украину, кроме Харьковской), правила проживания в ней то смягчались, то снова ужесточались, но чтобы отменить её окончательно — никак невозможно. Даже крепостное право отменили на 56 лет раньше, и все подданные Его Императорского Величества, кроме иудеев, получили полную свободу передвижения. «Старик Державин нас заметил» И если Екатерина II принимала свои указы о положении новых подданных исходя из просьб купечества, то Павел I решил изучить вопрос как бы из нутрии — отправил в приобретенные при разделах Речи Посполитой земли человека наблюдательного и обладающего наиболее развитой во всей России фантазией — самого сенатора Гаврилу Романовича Державина. Раввины и портные в местечках не оценили, что перед ними автор «Фелицы» и «Водопада», оду «Бог» не читали и на контакт практически не шли. Зато местное панство и его хлопы выдали первому пииту земли русской все предрассудки и легенды, копившиеся столетиями во владениях великих князей литовских и польских королей. В результате Державин положил на стол государю не научно обоснованный доклад, а сборник мифов, который бы правильнее всего назвать «Антисемитские народные сказки». В докладе Гаврилы Романовича излагалось следующее: в Черте оседлости создано тайное израильское царство, разделенное на кагальные округа; кагалы на местах представляли собой органы местного самоуправления, то есть государство в государстве; законы империи необязательны для евреев, а всем, кто не подчинялся установкам Талмуда и кагала, грозило проклятие. Сенатор предлагал начать реформу еврейского самоуправления с уничтожения кагалов и ликвидации кагальных сборов. Он также настоятельно рекомендовал ограничить наплыв евреев во внутренние районы империи при помощи фиксированного процента. Согласно проекту сенатора-пиита, евреям необходимо было выделить земли в Астраханской и Новороссийской губерниях, а тем, кто не пожелает переехать, дать свободу выезда за границу. С тех пор и на этой базе возникают и другие образцы «не совсем устного народного творчества». Антисемиты постоянно боятся, что евреи скупят всю землю, а евреи — что их обязательно выселят куда-то далеко и в не очень приятное для проживания место. Факт лишь в том, что ни того, ни другого за более чем два века со времён доклада Державина не случилось. С тех пор и укоренились в мозгах части российских чиновников и обывателей представления о «злонамеренном народце», а у еврейских масс — страх перед массовым выселением в места не столь отдалённые. Нельзя сказать, чтобы проекты такого рода не существовали вообще, даже декабрист Пестель ими увлекался, но государи их всегда клали под сукно, не давая хода. Какие ни есть, но подданные всё-таки! Павел I не оценил рвение матушкиного придворного стихотворца, возможно, просто не успел ознакомиться до удушения офицерским шарфом. Александр I Благословенный прочел сей опус, отправил сурового пиита в отставку с поста министра юстиции и заменил куда более ироничным баснописцем Иваном Ивановичем Дмитриевым. Знал же воспитанник просветителя Лагарпа, что Гаврила Романович — изрядный фантазер еще с тех времён, когда, будучи великим князем, заучил наизусть державинские строки: Если б милые девицы Так могли летать, как птицы, И садились на сучках… И появилось в 1804 году «Положение об устройстве евреев», где из всех идей екатерининского одописца осталось только разрешение торговать в Астраханской губернии. В остальном же оно использовало наработки польских юристов времен «галантного века», а то и более ранние. Кагальная система была ликвидирована в царствование Николая I Павловича. Он попытался заставить евреев перестать быть собой, унифицировать жизнь империи, и, подобно своему предку Петру Великому, «боролся с варварством варварскими методами». Его «неправильные подданные» это не оценили, причем, уже начиная с конца правления его сына, их лица стали мелькать в рядах террористов. Но были и те, кто готов был отказаться от своей веры и перейти в христианство — это давало такие же права, как и у остальных подданных. И, надо сказать, они весьма преуспевали: братья Антон и Николай Рубинштейны основали консерватории в Петербурге и Москве, а хорошие девочки из выкрестов родили от русских дворян нобелевского лауреата Илью Мечникова и живописца Валентина Серова. Погром как спутник жизни в Черте оседлости При Царе-Освободителе и был впервые поставлен вопрос о том, чтобы стереть Черту оседлости с карты империи, пусть не сразу и по частям. Но не сложилось. При нем правомочие на постоянное пребывание вне черты получили купцы I и II гильдии, выпускники вузов, лица со степенью доктора или магистра, мастеровые и ремесленники, в т.ч. механики, винокуры и пивовары, отставные рекруты, помощники аптекарей, дантисты, фельдшеры и повивальные бабки. Немного попустило, да и то, как оказалось, ненадолго. Впереди замаячили времена суровые и кровавые, причем не только по прихоти властей, но и «по народной инициативе». В общем, как пел позднее Владимир Высоцкий, Зачем мне считаться шпаной и бандитом — Не лучше ль податься мне в антисемиты: На их стороне хоть и нету законов,- Поддержка и энтузиазм миллионов. С 1881 года, после убийства царя Александра II по всей территории Черты пошли массовые насильственные действия против евреев. Слово «ПОГРОМ» вошло во все европейские языки и стало таким же определителем русской жизни в глазах иностранцев, как три четверти века спустя — «СПУТНИК». Наиболее свирепыми и поддерживаемыми народом они были в Подольской и Волынской губернии, а также в Киеве и Одессе. Верховная власть не была зачинщиком насилия, но и не карала погромщиков по всей суровости закона. Позиция самого Александра III явственно видна из письма варшавскому генерал-губернатору Иосифу Гурко: «Сердце мое радуется, когда били евреев, но допускать этого ни в коем случае нельзя, так как от них богатеет земля русская». Такое попустительство беспределу привело еврейское самосознание к мысли, что царское правительство не просто недружелюбно к ним, но и откровенно враждебно. В два последних царствования «еврейский вопрос» обострился донельзя. Но решать его всерьёз государи не желали. Вот что вспоминал самый высокопоставленный сторонник отмены Черты оседлости граф Сергей Витте: «В первые годы моего министерства при Императоре Александре III, Государь как-то раз меня спросил: «Правда ли, что вы стоите за евреев?» Я сказал Его Величеству, что мне трудно ответить на этот вопрос, и просил позволения Государя задать Ему вопрос в ответ на этот. Получив разрешение, я спросил Государя, может ли Он потопить всех русских евреев в Черном море? Если может, то я понимаю такое решение вопроса, если же не может, то единственное решение еврейского вопроса заключается в том, чтобы дать им возможность жить, а это возможно лишь при постепенном уничтожении специальных законов, созданных для евреев, так как в конце концов не существует другого решения еврейского вопроса, как предоставление евреям равноправия с другими подданными Государя. Его Величество на это мне ничего не ответил и остался ко мне благосклонным и верил мне до последнего дня своей жизни». В море, конечно, никто никого не сбросил, но из неположенных для проживания мест выставляли за милую душу. И положенные сокращали. 29 марта (11 апреля) 1891 года Александр III издал указ о запрещении евреям-ремесленникам селиться в Москве и Московской губернии и о выселении оттуда уже проживающих там евреев-ремесленников. Фактически же указ был распространен и на многие другие категории евреев. 14 июля был издан приказ генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича о начале выселения, предусматривавший и право получения отсрочки на различные сроки, но самое большее — на год. Разрешений же остаться практически не было: едва ли не единственное было дано, да и то не сразу, живописцу Исааку Левитану. Из Москвы, по косвенным демографическим оценкам врача и литератора Соломона Вермеля, в течение 1891-1892 гг. было выселено около 38 тыс. человек. В других городах, где существовали ограничения, особенно в окруженном со всех сторон чертой Киеве, регулярно проводились полицейские облавы на не имеющих правожительства (т. е. говоря современным языком — регистрации временного проживания и вида на жительство). Как правило, начинались они в восемь часов утра, откуда от ивритского слова «шмоне», то есть 8, и появился известный термин из уголовной лексики. И евреи начали действовать. Одна часть ассимилированных ушла в революцию, другая — прорывалась через процентные нормы, получала образование и становилась неотъемлемой составляющей либерального земского движения, а третья выполнила давнее пожелание Державина и Пестеля и отправилась в эмиграцию. В 1881-1914 годах только в США из России эмигрировало более 1,5 млн человек, причем экономически и творчески наиболее активных и продвинутых. В 1882 году по инициативе харьковского историка Израиля Белкинда появилось движение БИЛУ (‏ביל"ו‏‎, от слов «בית יעקב לכו ונלכה» — «О, дом Иакова! Придите, и пойдём»), с которого и началось возвращение еврейского народа в Страну Израиля, тогда — заброшенную территорию Османской империи. Как писал поэт Бенедикт Лившиц, «университетский диплом в руках еврея был, кроме того, овеществленным оскорблением, нанесенным государственному строю, символом победы, одержанной над сводом законов, над рогатками черты оседлости и, свидетельствуя об особенном упорстве и настойчивости обладателя документа, становился волчьим паспортом». Но он был большой удачей. В 1886 году при министре народного просвещения И. Д. Делянове была ужесточена numerus clausus для государственных гимназий и университетов, более известная как «трехпроцентная норма». Она заново устанавливалась ежегодно и фактически колебалась вокруг следующих квот: в черте оседлости — не более 10%, на остальной территории России — не более 5%, а в Москве и Санкт-Петербурге — не более 3%. «Нормы» эти, как правило, полностью выбирались медалистами, имевшими право на поступление без экзаменов, что фактически закрывало остальным дорогу к российскому высшему образованию и толкало их или в заграничные университеты, или к вынужденному крещению, как поэта Осипа Мандельштама. Подобные ограничения существовали также для гимназий и реальных училищ. Музыкальное же и среднее медицинское образование, тем более частное, так не регламентировалось. В Одессе появилось училище Русского музыкального общества, связанное с именем Петра Столярского, где еврейские (и не только) дети могли знакомиться с азами музыкальной грамоты. Очевидцы пересказывали такой разговор Петра Соломоновича со своим будущим учеником: — Абраша, ты хочешь стать великим музыкантом? — Не-а! — А твоя мама хочет, чтобы ты стал великим музыкантом? — Ещё как хочет! — Тогда ты станешь великим музыкантом! А с таким преподавателем можно было и из Черты вырваться. И такое посадочное место появилось. Для одаренных еврейских детей, чтобы они могли быть ограждены от шмона и депортаций, брат и сёстры Гнесины открыли в Москве музыкальную школу. Учебное заведение стало общедоступным, вместе с выросшим из него институтом существует по сей день и вырастило много славных выпускников. Нечто подобное было и у фельдшеров, и у дантистов. «В мире неправильно поймут, надо что-то делать!» Долгое время за границей смотрели на российскую ситуацию с еврейским вопросом сквозь пальцы, но всему приходит конец. В 1903 году в Кишинёве произошел погром. Поэт Хаим Нахман Бялик так описал этот кошмар в поэме «Сказание о погроме»: Цветут акации и льют свой аромат, И цвет их — словно пух, и пахнут словно кровью. И на зло в грудь твою войдет их сладкий чад. Маня тебя к весне, и жизни, и здоровью: И греет солнышко, и, скорбь твою дразня. Осколки битого стекла горят алмазом — Все сразу Бог послал, все пировали разом: И солнце, и весна, и красная резня! Но дальше. Видишь двор? В углу, за той клоакой, Там двух убили, двух: жида с его собакой. На ту же кучу их свалил один топор. И вместе в их крови свинья купала рыло. Размоет завтра дождь вопивший к Богу сор, И сгинет эта кровь, всосет ее простор Великой пустоты бесследно и уныло — И будет снова все по-прежнему, как было… (перевод В. Жаботинского) Это ужасное зрелище и мягкость наказания за него повлекли обвинения царского режима в том, что оно хочет извести евреев. Погромы и Черта оседлости сделались предметом не только внутренней, но и внешней политики, став камнем преткновения на переговорах с иностранными державами о новых займах. Так, в 1904-1905 годах президент США Рузвельт несколько раз делал представления России, жестко требуя от нее изменений в еврейском вопросе и строгого соблюдения Русско-Американского соглашения о торговле и навигации 1832 года. Ведь оно подразумевает подчинение американских граждан в России российскому законодательству, то, стало быть, к американским евреям применим… режим черты оседлости! Так, «Устав о паспортах и беглых» 1857 г. разрешал пребывание иностранных евреев только в пределах Черты оседлости и на срок не более года. Причем такого права удостаивались только претенденты на занятие должностей раввинов, медики, приглашенные правительством для службы по военному ведомству и на флоте, инвесторы, желающие вложить деньги в производство (кроме винокуренных заводов), мастера, выписанные фабрикантами для производства мануфактурных работ. Штаты подождали немного — и денонсировали в 1911 году соглашение 1832 года. В 1907 г. король Великобритании Эдвард VII на встрече со своим племянником Николаем II затронул вопрос о преследованиях евреев в России, но дядюшке было недвусмысленно заявлено, что это внутреннее дело России. Революция 1905 года привела к смягчению законодательства и дарованию прав и свобод, но только не в еврейском вопросе. Председатель Совета министров граф Витте писал: «Я был бессилен заставить пересмотреть все существующие законы против евреев, из которых многие крайне несправедливы, а в общем законы эти принципиально вредны для русских, для России, так как я всегда смотрел и смотрю на еврейский вопрос не с точки зрения, что приятно для евреев, а с точки зрения, что полезно для нас, русских, и для Российской Империи». С 1906 года по всей Черте и за ее пределами пошла новая волна погромов. Создавались организованные антисемитские организации, представители которых, в Подольской и Волынской губерниях на выборах в Государственную Думу получали все места, а в Киевской, Херсонской и Бессарабской — большинство. Этот электорат из защитников «Русского дела» в 1918 году стал базой агрессивного украинства. И это неудивительно, ведь у сторонников «Союза Русского Народа» и Петлюры с Михновским не было разногласий по еврейскому вопросу. Евреи вынуждены были создавать отряды самообороны. Газета «Киевлянин» писала: «…Приступили к учреждению из среды своей охранительной стражи и несметными толпами уже вторую ночь (28 и 29 апреля) ходят по улицам города [Бердичева] вооруженные кто чем попало: и дубиной, и палкой, и кочергой, и ломом и т. п…. Там [в Житомире] евреи напуганы, сейчас захватили весь город, держат в осадном положении, русскому нет возможности показаться на улицу после заката солнца, ибо рискуют натолкнуться на тысячу неприятностей и дерзостей. С разрешения губернатора там образовались из евреев конные и пешие патрули, вооруженные копьями, ломами, топорами…». Анна Гейфман в книге «Революционный террор в России 1894-1917» (М., 1997) писала: «В районах черты оседлости, больше, чем в других регионах империи, радикалы стремились бороться с частными лицами монархических убеждений и другими консервативными противниками революции. Любой, кто проповедовал патриотические, националистические или проправительственные взгляды, мог быть объявлен черносотенцем, против которого можно было применять любые насильственные действия… Еврейские революционные трибуналы выносили приговоры местным врагам, а отдельные радикалы с оружием в руках нападали на частные владения. Более того, не были редкостью случаи, когда еврейские революционные экстремисты оскорбляли членов своих традиционных общин действиями, граничащими с богохульством, например — избирали синагогу стратегическим местом для ведения перестрелки или производства взрывов, что и привело к казачьим обстрелам и захватам этих молельных домов». Российская либеральная и левая общественность выступала за равноправие евреев. Весь мир слышал голоса гр. Льва Толстого, Владимира Короленко и Максима Горького, возмущавшихся положением вещей. Убийство черносотенцами депутатов Госдумы от партии кадетов Михаила Герценштейна (от Москвы, уроженец Херсонской губернии) и Григория Иоллоса (от Полтавской губернии) также вызвало шквал возмущения. А уж за киевским делом Бейлиса с обвинением в ритуальном убийстве следил весь мир. О том, что необходимо отменить хотя бы некоторые антиеврейские ограничения, государю сигнализировали председатели Совета министров Иван Горемыкин (он ранее руководил комиссией по расследованию Кишиневского погрома и был в теме) и Петр Столыпин. По настоянию последнего после обсуждения в Совете министров в октябре 1906 г. был составлен особый журнал, в котором предполагалось отменить запрет на проживание евреев в сельской местности в пределах черты оседлости и запрет на проживание в сельской местности по всей империи для лиц, имевших право повсеместного жительства (за исключением областей Донского, Терского, Кубанского казачьих войск). Но Николай II отказался утвердить и это предложение Совета министров. Ярким примером такого положения вещей была фигура известного русского государственного деятеля Владимира Коковцова. Будучи министром финансов, он активно поддерживал отмену антиеврейских ограничений, особенно в экономической сфере. Став премьер-министром после убийства Столыпина евреем-анархистом Богровым, он немедленно и публично отмежевался от черносотенцев, призывавших тогда к еврейским погромам. Сам государь считал подлинными «Протоколы сионских мудрецов», но приказал не использовать их в целях политической борьбы и написал на проекте решения: «Оставьте Протоколы. Нельзя делать чистое дело грязными методами». 31 мая 1910 года евреи-депутаты Госдумы Н. Фридман и Л. Нисcелович при поддержке кадетов все же вынесли законопроект об отмене Черты на рассмотрение Думы. Их поддержали 166 депутатов, в том числе 26 от партии октябристов. Но правые добились передачи законопроекта в комиссию о неприкосновенности личности, где его благополучно замылили. Развязка Так, в 1914-1916 годах по причине якобы их поголовной нелояльности, из западных прифронтовых губерний (в том числе — Волынской и некоторых уездов Подольской) во внутренние губернии России было выселено 250-350 тыс. евреев, причем на сборы им давались всего лишь 24 часа. Эти меры фактически уничтожили Черту оседлости: еврейские беженцы, эвакуированные и интернированные, расселились по внутренним губерниям далеко и широко. Признанием этого факта стал циркуляр министра внутренних дел кн. Николай Щербатова от 15 (28) августа 1915 года. Формально он не упразднял черту оседлости, но разрешал евреям жить (временно) во всех городских поселениях страны, кроме столиц и местностей, находившихся в ведении министерств Императорского двора (Москва, Петербург, Ялта, Царское Село, области казачьих войск, а также — по-прежнему — сельская местность). Министр иностранных дел Сергей Сазонов настаивал на принятии демонстративного акта по еврейскому вопросу, так как союзники крайне недовольны преследованиями евреев, о которых так много (и, очевидно, верно) говорит немецкая пропаганда. Его подписали все министры, за исключением министра транспорта Сергея Рухлова, который заявил, что его «чувства и сознание протестуют». «В своем рапорте министр приводит известное постановление совета министров от 4-го августа 1915 года, а также свой циркуляр губернаторам. Разрешение евреям селиться в городах вне черты оседлости вступает в силу в день получения губернаторами и градоначальниками указанного циркуляра князя Н. Б. Щербатова, который подписан им вчера. По объяснению министра внутренних дел, под правом жительства евреев в городских поселениях подразумевается право всеми законными способами добывать себе средства к жизни, т.-е. заниматься в новых местах их поселения торговлей и всякой деятельностью, дозволенной законом», — сообщала газета «Русское слово». Но Николай II так и не пошел на юридическое упразднение черты. Это сделало низложившее его Временное правительство. «Постановление 22 марта 1917 года было, так сказать, вторичным документом, ибо в принципе оно основывалось на Декларации, подписанной председателем 4-й Государственной Думы М. Родзянко и министром-председателем правительства Г. Львовым 3 марта (на следующий день после отречения Николая II). В Декларации указывалось, что одно из главных целей новой власти — решение Временного правительства о ликвидации черты», — писал историк Арон Черняк. Так Черта оседлости для евреев ушла в прошлое. Впрочем, она в разное время возрождалась уже без привязки к национальностям. И в советском институте прописки, и в хрущевской кампании против тунеядцев, и в порядке пребывания иностранных граждан на территории РФ чувствуется ее душок. Но это уже совсем другая история.