Независимость постправды. Белорусская народная республика как исторический миф

Ровно 100 лет назад была провозглашена независимость Белорусской народной республики. Образованная во время германской оккупации Северо-Западного края и просуществовавшая полгода под прикрытием рейхсверовских штыков, БНР стала символом веры для белорусских националистов, а её символику — бело-красно-белое знамя, герб «Погоня» — с конца 1980-х годов стали использовать все оппозиционно настроенные белорусские силы. 25 марта каждого года белорусская оппозиция отмечала так называемый «с» — такое прозвище получила дата возникновения БНР. Долгие годы официальные власти Белоруссии старались противодействовать этому празднику, запрещая его проведение, арестовывая участников несанкционированных митингов и ужесточая преследования оппозиции, получившей пренебрежительное прозвище «змагары». Но в преддверии столетия БНР в 2018 году ситуация странным образом поменялась. Власти Минска разрешили митинг-концерт ко «Дню воли» и использование традиционно-оппозиционной символики. Тут стоит отметить, что бело-красно-белое знамя и «Погоня» использовались Белоруссией в качестве государственной символики в 1991-1995 годах. Замена их на незначительно отредактированную советскую символику произошла в 1995-м, когда Александр Лукашенко организовал первый в истории Белоруссии референдум. Тогда большинство белорусов решило обратиться к советской эпохе, и разрешение «старой» символики в 2018 году было воспринято как невероятно прогрессивный шаг. «Последний диктатор Европы», как ранее называли Лукашенко, стал выглядеть человеком, идущим навстречу гражданскому обществу, учитывающим пожелания белорусской оппозиции, что с удивлением отмечали белорусские оппозиционеры и западные СМИ. Действительно, поводов для удивления было достаточно. По сравнению с предыдущими «Днями воли», когда милиция и люди в штатском из КГБ арестовывали всех находившихся на улицах и применяли силу для разгона демонстраций, арестам подвергались всего лишь люди, оказавшиеся за пределами отведённой для акции территории возле Большого театра. Даже белорусские СМИ заметно смягчили свою риторику, подчёркивая праздничное настроение участников митинга, напирая на выступления музыкантов. Кроме музыкантов выступали и политики. Организаторы акции Анатолий Лебедько, Григорий Костусев, Игорь Борисов и Игорь Губаревич торжественно зачитали Третью уставную грамоту, которая 25 марта 1918 года провозгласила независимость БНР. Народная артистка Белоруссии Зинаида Бондаренко со сцены озвучила послание нобелевской лауреатки Светланы Алексеевич, в котором отмечалось, что белорус — «это человек, который мечтает о свободе», «те, кто вырос в СССР, ничего про неё [БНР] не знали», а «Сталин делал из белорусов русских». Последнее заявление смотрится особенно странно, учитывая тот факт, что именно благодаря Сталину Белорусская ССР стала одним из государств-учредителей ООН, получила собственную независимую дипломатическую службу (наравне с Украинской ССР, в то время как МИД РСФСР занимался лишь оформлением выездных виз), что предопределило последующую международную легитимизацию независимой Белоруссии в начале 1990-х годов. В принципе для сторонников «Дня воли» и симпатизантов БНР характерна острая ненависть именно к советскому периоду истории Белоруссии, которому БНР противопоставляется в качестве демократического национального государства. Но что же действительно было в марте 1918 года? События, предшествовавшие провозглашению независимости БНР, начались почти за год до марта 1918, в России, охваченной горячкой «великой и бескровной» Февральской революции. Несмотря на то что Февральская революция и свержение монархии Романовых привели к власти достаточно разношёрстный конгломерат кадетов, октябристов и эсэров, в вопросах национальной политики эти партии были едины — их целью была «автономизация» России, то есть создание национально-культурных автономий для наиболее «кризисных» меньшинств России. Пожалуй, самым кризисным национальным меньшинством Российской Империи были поляки, стремившиеся вернуть себе государственность, пусть и ценой вооружённой борьбы с Россией. К началу ХХ века данная проблема была уже более теоретической. После поражения восстания 1863 года польские политики предпочли ненасильственные методы борьбы, направленные на постепенное доведение Санкт-Петербурга до мысли о предоставлении Польши «органической» автономии в составе России. Данной идеи придерживались национал-демократы Романа Дмовского, имевшие мандаты в царской думе, и, как ни странно, руководство России. Премьер-министр Столыпин планировал к 1920 году выделить Польшу в этнографических границах из России с целью создания союзного Петербургу государства. Гибель Столыпина перечеркнула реализацию этой идеи, но сами планы не были позабыты. С началом Первой мировой войны царские власти неоднократно провозглашали намерения предоставить Польше независимость после победы над Германией и её союзниками. Февралистское правительство не отказалось от данных обещаний, но пошло ещё дальше, заявляя о возможности автономии Прибалтики и Украины. В этих условиях пришли в движение польские активисты, решившие, что фортуна улыбнулась им и предоставила шанс возродить Польшу в границах всей Речи Посполитой, а не только лишь расселения этнических поляков. В мае 1917 года в Минске была создана Польская рада Минской земли (ПРМЗ). Сначала ПРМЗ выступала за автономию белорусских территорий в составе России с признанием прав польского меньшинства, но узнав о создании польского корпуса Русской Армии (50 тысяч человек) минские поляки активно начинают создавать собственные военнизированные формирования в Минске и окрестностях — гражданскую стражу. Параллельно с тем в Минске действуют агенты Юзефа Пилсудского из Польской военной организации, активно сотрудничавшей тогда с Центральными державами. Лишь в декабре 1917 года, уже в условиях провозглашения советской властью «права наций на самоопределение, вплоть до отделения», в Минске собрался первый Всебелорусский съезд, принявший постановление о создании национальной армии с помощью Центральной белорусской войсковой рады (ЦБВР). Съезд был организован Великой белорусской радой, объединившей активистов Белорусской социалистической громады и Белорусского областного комитета (БОК). Белорусские националисты решили на волне польской активности добиться своих целей: независимости Белоруссии как белорусского этнического государства. Белорусская социалистическая громада (БСГ) была создана в 1902 году как партия левонационалистического толка. Создателями БСГ были Вацлав Ивановский и Казимир Костровицкий, более известный как Карусь Каганец. Оба они были выходцами из польских аристократических семей, принимавших участие в борьбе с царским режимом. Оба они были глубоко разочарованы итогами восстания 1863 года, когда сельское население Северо-Западного края не захотело поддерживать восставшую шляхту. Как отмечал американский исследователь Тимоти Снайдер, именно это разочарование привело часть польских национальных активистов Белоруссии к идее создания собственной национальной идентичности, отличной и от польской, и от русской. Итак, созданная перекрасившимися белорусскими поляками БСГ выступала за автономию, вплоть до отделения от России, в то время как активисты БОК считали необходимым сохранение связи с Россией. За этими прениями и спорами членов Всебелорусского съезда застали большевики, распустившие и Великую белорусскую раду, и Польскую раду Минской земли. Руководство исполкома Западной области РСФСР в лице Александра Фёдоровича Мясникяна приступило к формированию советской власти. В первую очередь это выражалось в аресте членов ПРМЗ, которых подозревали в великопольском буржуазном реакционном национализме. Гражданская стража была разоружена, а власть в Минске захватили красные. Они же и сдали Минск немцам. 18 февраля 1918 года немецкие войска начали наступление на Минск и уже вечером того же дня были в Молодечно — 65 км от Минска. Наступление немецких войск было вызвано желанием Берлина продавить необходимые условия мира с РСФСР. В этих условиях глава исполкома Западной области и командующий Западным фронтом Мясникян принимает решение сдать Минск без боя и эвакуироваться в Смоленск. В Минске воцарилась анарахия. Из тюрем бежали деятели ПРМЗ и ЦБВР. Поляки поставили своего коменданта (Игнацы Матушевский), белоруссы — своего (Константин Езовитов). Официальный комендант города Лысаков мог требовать только немедленной расправы с польской буржуазией — всё равно Лысакова никто не слушал. Поляки и белорусы создавали свои отряды, захватывали здания, 20 февраля белорусы даже вывесили свой бело-красно-белый флаг. 20 февраля обе стороны поделили город и начали готовиться к совместной обороне от большевиков, коли те захотят вернуться. Нарастала напряжённость: польские и белорусские отряды вступали в мелкие стычки, а их командиры и вожди ссорились друг с другом. В 11 часов утра 21 февраля в Минск вошли немцы и оказались в положении лесника из анекдота про его же избушку. Волевым решением поляки и белорусы были разогнаны по домам. По условиям Брест-Литовского мирного договора между РСФСР и Центральными державами территория современной Белоруссии оказалась в зоне германской оккупации. Несмотря на то что белорусские и польские активисты прохладно отнеслись к появлению немцев, в отличие от минских евреев, видевших в Рейхсвере защиту от погромов, сами немцы не стремились проводить каких-либо репрессий в отношении белорусских националистов. Польским активистам напомнили о существовании на оккупированной территории Царства Польского прогерманского регентского Королевстава Польского, а деятелей БСГ немцы просто игнорировали. В этих условиях созванная белорусскими националистами Рада провозгласила сначала создание автономной республики в составе России, а 25 марта Рада приняла Третью уставную грамоту, объявлявшую о независимости БНР. Учитывая бешеные темпы делопроизводства Рады, стоит только восхититься тем, как правительство самопровозглашённой БНР игнорировало факт полной оккупации Белоруссии Рейхсвером. Если немцы признали независимость Украинской народной республики и заставили признать её руководство РСФСР, то независимость Белоруссии монархия Гогенцоллернов просто не признала. Белорусские активисты получили должности в структурах образования, где рассказывали про века оккупации москалями вольной Белоруссии, но и это наваждение исчезло в декабре 1918 года. Когда немцы ушли из Минска, их место опять заняли большевики, не встретившие никаких препятствий. Ещё летом 1918 года БСГ прекратила своё существование в силу невозможности проведения самостоятельной политики на оккупированных немцами территориях. А с уходом немецких войск из Минска деятели правительства БНР отправились на запад, оседая в Германии, Литве и Польше. Рада БНР продолжила своё существование в эмиграции и существует до сих пор в качестве координационного органа прозападной белорусской оппозиции. Она работает сугубо с эмигрантскими диаспорами, критикует режим Лукашенко и русификацию Белоруссии. Итак, БНР была лишь фантомом, непризнанным даже Украинской народной республикой, не говоря уже про более серьёзные государственные образования. БНР существовал сугубо в условиях немецкой оккупации, и когда большевики заняли Минск, то никто не вышел на защиту Белорусской республики с оружием в руках. Население белорусских областей, судя по отчётам и немецких, и советских органов власти, в принципе больше склонялось к поддержке Деникина. 25 марта — это не день независимости Белоруссии, это день независимости постправды, то есть ситуации, при которой апелляция к эмоциям и чувствам важнее, нежели объективные факты. Факты таковы, что БНР не была независимым государством, а эмоции и чувства белорусской оппозиции требуют решительно отмежеваться от каких-либо идей, пропагандирующих близость с Россией. По этой причине не стоит удивляться и тому, что Александр Лукашенко решил смягчить своё отношение к змагарскому символу веры. Стремительно дрейфующий в сторону ЕС и НАТО белорусский президент организует совместные учения белорусского спецназа с британскими коммандос, допускает польские ВВС до системы совместной российско-белорусской ПВО, его министр иностранных дел Макей пропагандирует переход белорусского языка с кириллического алфавита на латинский, и всё это сопровождается жалобами на жестокую Москву, которая не хочет просто так содержать своими кредитами и субсидиями минский режим. Дальнейший дрейф Лукашенко на Запад означает принятие националистической постправды в качестве гражданской религии. При этом важным элементом мифа о БНР является сожаление о том, что немцы не поддержали, УНР не признала, а большевики пресекли. Иными словами, сожаление об упущенной возможности. Но, как говорил великий русский писатель Владимир Набоков, «нет ничего более пошлого, чем сожаление об упущенной возможности». В таком случае весь белорусский национализм и «День воли» как его важная составная часть — это непрекращающаяся неистребимая пошлость, отвращающая от современной Белоруссии поддержку со стороны России и ведущая страну к вялотекущему гражданскому расколу и конфликту.