Уроки «испанки»: чему может научить города пандемия 1918 года

Как власти и городские жители реагировали на страшные эпидемии столетие назад? Рассказывает журналист Curbed Патрик Сиссон. ​Военный госпиталь во время эпидемии испанского гриппа, Кэмп-Фанстон, Канзас​ Жизнь в городах радикально изменилась в последние недели — и мы все еще пытаемся переварить это. С принятием непривычно строгих мер по борьбе с распространением эпидемии государства, очевидно, вступают на неизведанную территорию. Всё это действительно так, но резкое замедление темпа жизни — лишь повод напомнить о карантинах, запретах на массовые собрания и приостановках работы во времена пандемии испанского гриппа в 1918–1919 годах. Тогда врач Джордж Прайс назвал болезнь нашим «разрушителем и учителем». Профессор истории Нэнси Томс пишет, что самый важный из тех уроков — это «трудности контроля над смертельной и стремительной эпидемией в сообществах, объединенных массовым транспортом, массмедиа, массовым потреблением и массовой войной». Промышленная революция, технологический прогресс и расширение американских городов в 1890–1918 годах заложили уже привычные для нас основы современной жизни, такие как общеобразовательные школы, общественный транспорт или массовые мероприятия. А во время пандемии «испанки» власти стремились, наоборот, замедлить темп жизни и опустошить общественные пространства. Оглядываясь назад, в эпоху закрытий, изоляций и здравоохранительных кампаний, можно извлечь уроки, которые пригодятся нам для дальнейших действий. Городам, которые реагировали быстро и активно ограничивали публичную жизнь, удалось замедлить эпидемию и спасти жизни людей. Сент-Луис, где пост комиссара здравоохранения занимал доктор Макс Старклофф, считался примером для подражания: тогда в этом городе удалось, как теперь говорят, эффектно «сгладить кривую» заболеваемости. Страклофф запретил все публичные собрания, пошел на непопулярные меры вроде запрета футбольных матчей, поручил полицейским подгонять людей в универмагах и создал Департамент информации, чтобы держать горожан в курсе дела. Кроме того, доктор положил конец военным парадам со сбором средств на нужды армии: это были последние месяцы Первой мировой войны. Для сравнения: в Филадельфии, где парад все же прошел и собрал около 200 тысяч человек, число случаев «испанки» и смерти от гриппа сильно выросло. Как замедлились общественные пространства и общественная жизнь На старте пандемии испанского гриппа в США, в конце 1918 года, и в следующем году, когда уже пошли волны массовых заражений, в разных уголках страны вводили различные системы запретов и правила, ограничивающие публичные собрания. Бары, театры, церкви и школы были в той или иной степени закрыты, разносная торговля также попала под запрет, а плевки в общественных местах считались достаточным основанием для штрафа. В разгар эпидемии в некоторых городах ограничили работу полиции и пожарных служб. Нью-Йорк и вовсе перешел на поэтапное открытие и закрытие отдельных заведений — чтобы избавиться от лишних толп на улицах и в транспорте. Томс отмечает, что все эти меры получали публичную огласку: медиа к этому времени окончательно окрепли, аудитория газет достигла рекордных показателей. Обширная энциклопедия пандемии в Мичиганском университете, включающая в себя сотни газетных вырезок, открывает возможность для изучения опыта борьбы с болезнью в неспокойные времена. Комиссар здравоохранения Чикаго, доктор Джон Дилл Робертсон, приказал каждому заболевшему не покидать свои дома: им было велено держаться подальше от толпы и по возможности искать свежий воздух. Вагоны рельсовой надземки, прозванные Робертсоном «передвижными домами», были очищены и вымыты, а курение в салоне запретили. Стремление комиссара закрыть торговые точки, бары и развлекательные заведения создало ему репутацию патерналиста. В результате действий Робертсона центр развлекательной жизни города, район Чикаго-Луп, по ночам пустовал: тротуары были необычайно свободными, рестораны — наполовину пустыми, а таксисты и вовсе стояли без дела. ​Муниципальный конгресс-холл Окленда, переоборудованный под временную больницу​ Заведения беспокоились из-за неожиданной потери клиентов и неопределенности по поводу будущего. В Окленде парикмахеры жаловались, что из-за защитных масок у людей отпала необходимость бриться, что экономило им 25 центов. Исследование Федерального резервного банка показало, что предприятия города Литл-Рок во время эпидемии потеряли от 40% до 70% своего дохода. Мэр Сиэтла Оле Хансон, закрывший все крытые места досуга, отвечал критикам: «Кто-то проклянет нас за это, но мы лучше послушаем живого крикуна, чем похороним его». После вступления запрета в силу, газета Seattle Times вышла с заголовком «Некуда идти, поэтому сиэтлиты гуляют по улицам». Пока школы были закрыты, родителям пришлось искать места, где их дети могли бы провести образовавшееся время. Большинство учреждений останавливали обучение на всех ступенях, от детского сада до старших классов, на сроки до 15 недель. Недавние исследования показали, что эта мера снизила уровень заражения на 15%. Даже в открытых школах посещаемость сильно упала: к концу октября учебные классы в Чикаго были заполнены только наполовину. «Не говори мне в лицо, не жми руки, кашляй, чихай и плюй в свой платок, оставайся дома, если простудился» Спортивные сооружения и развлекательные центры также опустели. Запланированный на октябрь бой между Джеком Демпси и Баттлингом Левински пришлось отложить на месяц. Любительские и студенческие матчи по футболу оказались под запретом. На фоне всех этих ограничений общество сплотилось вокруг вопросов гигиены. Маска для лица стала символом осознанного гражданина, если не патриота. Многочисленные просветительские кампании подталкивали к профилактическим мерам. В объявлении Красного Креста четко обозначили: «Мужчина, женщина или ребенок без маски — это опасные бездельники». В рекламе Службы общественного здравоохранения пожилой мужчина велел мальчишке: «Используй платок и делай всё, чтобы защитить меня!». Особенно популярными маски были в Сан-Франциско. Мэр Джеймс Рольф и губернатор Уильям Стивенс являлись активными сторонниками этой меры и использовали патриотическую риторику военного времени, чтобы подтолкнуть народ к использованию защитных средств. Это работало, и вскоре на улицах можно было увидеть самые разные маски — причудливые шифоновые вуали для высшего класса, самодельные льняные экземпляры, изделия, напоминающие мешочки для носа, вдохновленные турецким яшмаком или даже «грозные аппараты наподобие намордников». Большинство горожан носили маски, меньшинство — громко жаловались на них, а штраф за соскользнувшую ткань однажды получил сам мэр. Когда город ослабил правила, люди сразу же сорвали с лиц средства защиты, и улицы «были усыпаны пережитками мучительного месяца». Уроки распространения гриппа История пандемии 1918–1919 годов, освещенная в газетах той эпохи, свидетельствует в пользу закрытия общественных пространств. В дальнейшем станет еще яснее, что изоляция и сепарация городских жителей видятся колоссально сложными задачами. И хотя многие меры тех времен не были идеальными, а общественность время от времени подталкивала к ослаблению социального контроля, эти средства борьбы помогли. Исследования, проведенные учеными из Мичиганского университета, показали, что так называемые «нефармацевтические вмешательства», такие как запрет на собрания, изоляция и карантин, внесли существенный вклад в победу над эпидемией. Города, которые отреагировали достаточно рано и использовали хотя бы две из трех этих опций, показали лучшие результаты в плане снижения смертности. Историк медицины Алекс Наварро, принимавший активное участие в работе над энциклопедией «испанки», считает главными героями той пандемии «простых и обычных людей».