В Нидерландах начался суд по делу о катастрофе MH17. Чем этот процесс грозит России?
Жернова голландского правосудия мелют медленно, но как иначе? В первый день исторического процесса, который, возможно, растянется на пять лет, почти двадцать минут оглашают лишь список погибших 17 июля 2014 года. В зале — родственники жертв авиарейса MH17. Неспешно, в абсолютной тишине, иные из фамилий прокурор произносит по несколько раз. Они ведь целыми семьями вылетали в Малайзию отсюда же, из Амстердамского аэропорта, — он прямо напротив здания, где теперь идет суд, — но долетели лишь до Донбасса. LifeNews, 17 июля 2014 г.: «Ополченцы сообщают, что им удалось сбить еще один транспортный самолет украинских военно-воздушных сил. Это произошло над городом Торез». И вот первые обвиняемые шесть лет спустя. Бывший глава Минобороны непризнанной ДНР Игорь Гиркин — в день крушения «Боинга» он второпях признавался, что это его подопечные «сбили птичку», которую приняли по ошибке за украинский военный борт. Офицер российского ГРУ Сергей Дубинский — он отвечал, по версии следствия, за переброску комплекса «Бук» к месту запуска. И его подчиненные: Олег Пулатов и Леонид Харченко. Деди Вои-а-Цой, Генеральная прокуратура Нидерландов: «По мнению Прокуратуры, эти четверо отвечали за то, чтобы к 17 июля 2014 года установку „Бук“ доставили на территорию Восточной Украины и дислоцировали на том месте, откуда была выпущена ракета, которая сбила гражданский самолет, выполнявший рейс MH17. Четверо обвиняемых видели и как оружие преступления вернули в Россию». Фотография: Zuma / TASS " class="c-caption__img"> Фотография: Zuma / TASS По нидерландским законам, им могут грозить пожизненные сроки. А по Конституции России — трое из четырех обвиняемых ее граждане — экстрадиция за рубеж невозможна. Хендрик Стинхейс, председатель суда: «На судебных слушаниях, как мы можем сегодня установить, не появился ни один из подсудимых». Это было предсказуемо и для суда, и для родственников погибших. Питер Плюг, глава Фонда родственников погибших рейса MH17: «Мы осознавали это с самого начала. Но для нас важнее другое — что независимый суд Нидерландов внимательно рассмотрит все представленные доказательства и вынесет объективное решение. Это и есть правосудие». Среди представленных доказательств — рассказы свидетелей, верифицированные видеозаписи и фотокадры прохождения боевой техники из России, посты сепаратистов и российских военных в соцсетях. Все вместе, по мнению следствия, цельная картина: за несколько дней до трагедии как минимум два комплекса «Бук» направляют в Восточную Украину из 53-й зенитно-ракетной бригады под Курском. Один, очевидно, сломается. Из второго из-под поселка Первомайское выпустят ту самую ракету, которой и будет недоставать на этих кадрах с возвращением «Бука» в Россию. Анатолий Воробей, программист: «Вот шоссе, стоит билборд с рекламой. И буквально пару секунд едет «Бук». Видно, что у него не хватает сверху одной ракеты. Тут же возникли люди, которые говорили, будто это находится вообще в другом месте, на украинской территории. Эта реклама висит там-то. Эта версия оказалась несостоятельной. Мы нашли, где это находится, подтвердили. И у этой записи свои пятьсот или, не знаю, сколько комментариев. Люди приходят, говорят, добавляют за, добавляют против, добавляют анализ этих фотографий, могут ли они быть какими-то фейками». Израильтянин Анатолий Воробей — один из ветеранов Рунета. Программист по профессии, популярный блогер на досуге. Крушение MH17 он расследовал из интереса, не поддерживая ни Россию, ни Украину. Через пять дней после авиакатастрофы он вместе с подписчиками пришел первым к тем же выводам, которые шесть лет спустя обнародуют в Амстердаме. По пути отсеялась масса теорий, которые наперебой звучали из России: об испанском диспетчере, украинском штурмовике, якобы изначально заполненном трупами самолете. Анатолий Воробей, программист: «Если вы предлагаете какое-то альтернативное объяснение, это не снимает с вас ответственности. Как объяснить уже найденные, другие улики? Вы можете придумать все что угодно, вы можете придумать хоть эскадрилью украинских штурмовиков, случайно оказавшихся в небе и сбивших украинский „Боинг“, но это не отменяет фотографий „Бука“, видео „Бука“, записей в соцсетях, след от его запуска и так далее». Реконструкция части MH17 из обломковФотография: Sylvia Lederer / Zuma / TASS " class="c-caption__img"> Реконструкция части MH17 из обломков Фотография: Sylvia Lederer / Zuma / TASS В эпоху смартфонов и соцсетей, убежден Воробей, замести следы такого преступления нереально. Но, возможно, решающими уликами стали телефонные переговоры, которые перехватила СБУ, расшифровали и перепроверили международные эксперты. Вот военную помощь от Кремля обсуждают бывший глава ДНР Бородай, поставленный Москвой на этот пост, и советник президента Сурков, который отвечал за Украину. Среди обвиняемых прокуратурой Нидерландов, впрочем, ни Бородая, ни Суркова нет. Пока что нет. Христо Грозев, издание Bellingcat: «Чуть политический момент существует. Потому что нужно оставить Кремлю возможность признать часть вины до того, как будет эскалация до второго и третьего уровня обвинений. Второй уровень должен быть уже довольно высоким в цепочке ответственности офицеров армии. А третий уровень — это будет уже политический. Само голландское законодательство не позволит прокуратуре и суду остановиться на этих четырех. Закон требует от них найти тех, кто отдал приказ, кто позволил всему этому произойти». Вещественные доказательства, которые не вызывают сомнений ни у Совместной следственной группы из пяти стран, ни у родственников погибших, для Москвы чреваты двойной проблемой. Ведь по логике гособвинения, они подтверждают не просто вину сепаратистов и российских военных за сбитый «Боинг», но и участие Кремля в конфликте в Донбассе с тринадцатью тысячами погибших. Силена Фредрикс, мать погибшего на рейсе MH17: «Российское правительство — вот кто для меня несет ответственность за произошедшее. И лично господин Путин. Простите, но он должен ответить за это. Разве он не главнокомандующий собственной армии?» В ответ на все это шесть лет спустя официальная Москва дает понять, что переговоры, перехваченные Украиной, которая входит в Совместную следственную группу, могли смонтировать. Очередная русофобская кампания срежиссирована, а нидерландский суд предвзят и предрешен. Мария Захарова, официальный представитель МИД России: «Голландские прокуроры уже на данном этапе перешли к цитированию показаний неких анонимных свидетелей, якобы располагающих неоспоримыми доказательствами вины подсудимых. При этом общественность в очередной раз по принципу highly likely запугивают деятельностью российских спецслужб, которые пытаются якобы установить личности свидетелей, запугать их». Дигна ван Бетцелаэр, заместитель генпрокурора Нидерландов: «Мы действительно ради защиты ряда свидетелей запросили у следственного судьи разрешение скрыть их идентичность. И получили согласие на это. Да, у нас есть анонимные свидетели. Потому что их жизни угрожает опасность». Их показания в суде зачитывают не под именами, а под номерами. У тех, кто, находясь в России или Донбассе, решился дать показания, по словам прокуроров, неизвестные изымали компьютеры. Других навещали вооруженные люди. Сам процесс в Нидерландах проходит под особой защитой. Родственники погибших в катастрофе MH17 возле здания судаФотография: Koen Van Weel / EPA / TASS " class="c-caption__img"> Родственники погибших в катастрофе MH17 возле здания суда Фотография: Koen Van Weel / EPA / TASS Тийс Бергер, прокуратура Нидерландов: «У нас есть четкие признаки того, что спецслужбы России активно работают над срывом усилий по установлению правды об уничтожении „Боинга“ MH17. Британия и Нидерланды выявили попытки агентов российского ГРУ внедриться через хакерские атаки в работу следователей и прокуроров Малайзии. До этого схожие попытки предпринимались и против Совета безопасности Нидерландов». В Москве в преддверии суда федеральные СМИ и околоправительственные эксперты вновь перешли в контрнаступление. Следствие винят, в частности, в том, что оно пренебрегло экспертизой российского же государственного концерна «Алмаз-Антей» и российскими же документами, согласно которым тот самый тип ракеты к «Буку» на вооружении остался лишь в армии Украины. Иван Коновалов, Центр стратегической конъюнктуры: «Если западная сторона: голландцы, Украина — заявляют, что это был „Бук“, то вот предъявляются аргументы. Да, это был „Бук“, но это ракета, которая давно уже была снята с вооружения в России. Действительно, у нас есть „Бук М1-2“ и „Бук М1-3“, но „Бук М1“ давно снят с вооружения и не используется». Но главный довод Кремля: о независимом расследовании не может быть речи, раз Киев в следственную группу взяли, а Москву — нет. Иван Коновалов, Центр стратегической конъюнктуры: «Украине дали полный карт-бланш. Украина получила право не пользоваться теми результатами расследования, которые ее не устраивают. И не включать в группу тех, кто ее не устраивает. Вы знаете, ну, понятно, что Россия в данном случае не могла работать в подобной группе». Питер Плюг, глава фонда родственников погибших в катастрофе MH17: «Это полная чушь. Это же не был российский самолет. Его сбили не в России. Погибли не россияне. Так с какой стати Россия должна быть частью расследования? Нельзя же просить преступника участвовать в расследовании совершенного им преступления!» Голландец Пит Плюг в этой трагедии лишился брата, невестки, племянника, но говорит от лица всех родственников погибших как глава фонда MH17. Многие из них перед первым днем суда встречаются в Гааге. Многие, как потерявший в катастрофе сына австралиец Джон О'Брайан, помнят: процесс по делу МH17 мог пройти именно здесь, в международном суде ООН, а не под голландской юрисдикцией. Если бы эту идею тогда же сама Россия не заблокировала в Совбезе ООН. Джон О'Брайан, отец погибшего в катастрофе MH17: «Россия последовательно отрицала всякое участие в этой войне. А отрицать уничтожение во время нее гражданского самолета — неотъемлемая часть этой лжи. Я, впрочем, не понимаю. Ведь вначале президент Путин точно так же отрицал и участие в крымских делах. Уверял: „Нет-нет, они все это сами, без нас, затеяли“. А потом сознался: „Конечно, наши военные находились в Крыму!“ Так, раз вы признали, что вторглись в чужое государство, чего же не признать, что вторглись в него еще и с другой стороны?» Пустые стулья расставлены рядами, как в том самом «Боинге». На некоторых — цветы, фотографии. Строго по купленным тогда авиабилетам. И лозунги: «Справедливость для жертв рейса МH17», «Безнаказанность для нас неприемлема». И по-русски: «Человечность превыше политики». Но, пожалуй, красноречивей всех этих слоганов — молчание с той стороны. Оно каждый раз, на каждой их акции. Напротив — посольство России. Фотография: Peter Dejong / AP " class="c-caption__img"> Фотография: Peter Dejong / AP Барт Орникс, отец погибшей на рейсе MH17: «Это вот моя дочь и ее друг. Мне важно быть сегодня тут, чтобы потребовать от россиян: скажите нам правду! Скажите, как это случилось! Кончайте уже городить чушь». В прокуратуре Голландии вместо термина «дезинформация» в связи с заявлениями из России аккуратно используют выражение «альтернативные факты». В Амстердаме их за день до начала процесса в арендованной церкви представляют на общественных слушаниях. Организаторы — издание под названием De Andere Krant«Другая газета»). Его главная тема — другой взгляд на Россию и Владимира Путина. Газету раздают бесплатно, владельцев ее редактор не называет. Газета De Andere Krant: «Нас, тех, кто критично относятся к расследованию MH17, называют путинскими троллями, кремлевскими троллями. Говорят, будто мы под контролем России и что сами мы к таким выводам прийти не можем». Тема вечера — MH17, но на экране для начала про НАТО у восточных границ России и про то, как США мешают ее газопроводам. А парой дней раньше здесь же представляли снятый «независимыми журналистами» фильм, который, по словам организаторов, «послужит приговором Совместной следственной группе». Новость о смелых голландских разоблачителях, которые опровергают выводы следствия, российские медиа разносят вмиг. Пока не выясняется, что за авторами стоит кустарный сайт, запущенный в феврале. А сами они — это два человека, один из которых голландец, при поддержке властей ДНР работал в Донбассе, а второй — россиянка Яна Ерлашова, в зоне конфликта трудилась для Russia Today. Константин Гольденцвайг, RTVI: «Вы называете свое расследование независимым. Насколько можно говорить о независимом расследовании журналиста, который, находясь в Донбассе, работал на Russia Today?» Яна Ерлашова, российская журналистка: «А что не так с Russia Today?» Константин Гольденцвайг, RTVI: «Я просто хотел спросить, насколько вы считаете независимым расследование, которое…» Яна Ерлашова, российская журналистка: «А вы себя считаете нормальным журналистом? Я же вам говорю, что я не собираюсь комментировать». На судебном процессе из всех обвиняемых лишь один, Олег Пулатов, возможно, даст показания. Он же единственный, чьи интересы представляют здесь адвокаты. Сабине тен Дуссхате, адвокат подсудимого Олега Пулатова: «Он не имеет никакого отношения к сбитому лайнеру MH17. И именно поэтому хочет защищать себя в суде против обвинений, выдвинутых в его адрес». В первый же день защита Пулатова пытается перевести удар от него к официальному Киеву: если бы Украина закрыла воздушное пространство над зоной боевых действий, то не случилось бы катастрофы. И это, возможно, единственный козырь России, который сложно чем-то побить. Хайко ван Шиндель, адвокат родственников погибших из Германии: «Украина знала о том, что в этом регионе идут бои. В этом регионе за несколько дней до этого несчастного случая был сбит военный самолет. Можно было ожидать, что те снаряды, которые попали в этот самолет, достигнут той высоты, на которой летают и гражданские самолеты». У юриста родом из ГДР Хайко ван Шинделя хороший русский благодаря учебе в Воронеже, а опыт работы с авиационными властями России — еще с 90-х. Он разрабатывал российский воздушный кодекс, в Европе представлял интересы российских авиакомпаний. И пятый год он ведет дела трех семей из Германии, чьи родные погибли в катастрофе MH17. Первой из них стала семья российских немцев. Вместе они подали иск в Европейский суд с требованием компенсаций морального ущерба, но не от России, а от Украины. Хайко ван Шиндель, адвокат родственников погибших из Германии: «Мы ждали, что это займет два года. Пока они примут решение о принятии этого дела, а потом еще, может, два года само дело. А сейчас уже пять с половиной лет без решения о принятии этого дела к рассмотрению». Ван Шиндель намекает на политизированность суда в Страсбурге и отметает подозрения о возможных связях с Москвой. Как бы то ни было, уже ясно: суд в Нидерландах станет крупнейшим, но точно не единственным разбирательством, на котором в связи с гибелью MH17 можно будет поставить кому и какие угодно вопросы. Правда, ответ у рядовых россиян созрел до приговора. По опросу «Левада-центра», больше половины из них вину за трагедию возлагают на Киев. Москву виновной считает лишь 10% граждан.
