Музыка долин и взгорий: о партизанах, о любви и нежной шейке

«И на Тихом океане свой закончили поход» Эту мелодию вызванивали часы Владивостокского почтамта, с неё начиналось вещание радиостанции «Тихий океан»… Происхождение этой песни — настоящий ребус.Началось всё с того, что 20-летний Пётр Парфёнов, родом из-под Уфы, сменив в юности множество работ и обойдя полстраны, оказался в Приморье. Здесь он влюбился в гимназистку Веру Смага и посвятил ей стихи:По долинам, по загорьям Целый месяц я бродил. Был на реках и на взморье, Не жалея юных сил…Шёл 1914 год. С началом мировой войны Парфёнов попал в Иркутское военное училище, где обнаружил, что под эти стихи удобно маршировать. Юнкера, чеканя шаг, хором распевали их, на какую мелодию — неизвестно. Годом позже знаменитый журналист Владимир Гиляровский опубликовал патриотические стихи «Марш сибирских стрелков» с тем же размером:Из тайги, тайги дремучей, От Амура, от реки, Молчаливо, грозной тучей Шли на бой сибиряки… Эх, Сибирь, страна родная, За тебя мы постоим, Волнам Рейна и Дуная Твой привет передадим!Ещё позже, уже на Гражданской, белый полковник Баторин сочинил «Марш Дроздовского полка» — возможно, взяв стихи Гиляровского за образец:Из Румынии походом Шёл Дроздовский славный полк, Во спасение народа Исполняя тяжкий долг… Шли дроздовцы твёрдым шагом, Враг под натиском бежал. И с трёхцветным русским флагом Славу полк себе стяжал!Мелодию для марша дроздовцев написал (хотя есть те, кто в этом сомневается) в 1919 году Дмитрий Покрасс, подвизавшийся тогда в ростовском варьете «Кривой Джимми». Всего год спустя он станет (вместе с братом Даниилом) автором краснознамённого «Марша Будённого», впоследствии — целого ряда знаменитых советских песен: «Дан приказ ему на запад…», «Три танкиста» и т. д.Музыка ушла в народ. Появился даже гимн махновцев, исполнявшийся на тот же мотив (впрочем, скорее всего, это позднейший новодел, а не песня времён Гражданской):Махновщи́на, махновщи́на, Ветер флаги твои вил, Почерневшие с кручины, Покрасневшие с крови. По холмам и по равнинам В дождь, и ветер, и туман Через степи Украины Шли отряды партизан…Тем временем Парфёнов, получивший на мировой войне Георгиевский крест и печатавший стихи под псевдонимом Пётр Алтайский, оказался у красных, потом у белых, где дослужился до подполковника, и вновь у красных. В начале 1920 года попал во Владивосток, где власть взяли большевики. Ему — начальнику политотдела штаба Красной армии Приморской области — поручили написать солдатскую песню. «Казалось, что близок конец разрушительной гражданской войне, атаманам и капиталистам не оставалось больше никакого убежища, кроме отрезанной с трёх сторон семёновской Читы», — вспоминал он. Взобравшись на Комаровскую гору, Парфёнов написал песню, переделав свои старые стихи и, возможно, держа в голове как мелодию Покрасса, так и строки Гиляровского. Появился первый «драфт» знаменитой впоследствии песни:По долинам, по загорьям Шли дивизии вперёд, Чтобы с боем взять Приморье — Белой армии оплот. Чтобы выгнать интервентов За рубеж родной страны И не гнуть пред их агентом Трудовой своей спины. Становились под знамёна, Создавали ратный стан Удалые эскадроны Приамурских партизан. Этих дней не смолкнет слава, Не забудут никогда, Как лихая наша лава Занимала города. Сохранятся, точно в сказке, Вековые будто пни, Штурмовые ночи Спасска, Николаевские дни. Как мы гнали атаманов, Как громили мы господ И на Тихом океане Свой закончили поход.Товарищи подвергли текст критике из соображений политического и эстетического характера. Автор внёс правку: заменил «как лихая наша лава» на «партизанские отряды», «вековые будто пни» на «николаевские дни»… Последние тоже были забракованы: красные заключили перемирие с японскими интервентами, в силу чего напоминать о недавних боях против них в Николаевске-на-Амуре отряда Якова Тряпицына сочли некорректным.Парфёнов вновь засел за рифмы, но 4−5 апреля грянуло «японское выступление», одним из поводов для которого стали те самые «николаевские дни». Японцы атаковали красные гарнизоны по всему региону. Во Владивостоке арестовали и вскоре казнили большевистских лидеров: Сергея Лазо, Алексея Луцкого, Всеволода Сибирцева — кузена писателя Александра Фадеева. Сам Фадеев, имевший партизанский псевдоним Булыга, был в те же дни ранен в Спасске-Дальнем в бою с японцами. Красным стало не до песен: пришлось уходить в сопки или в подполье.Когда в феврале 1922 года произошло сражение под Волочаевкой, открывшее красным путь на Хабаровск и Владивосток, Парфёнов сообразил: «николаевские дни» следует заменить «волочаевскими». Внёс и другие поправки: заменил «приамурских партизан» на «…из рабочих и крестьян», поскольку партизанщина выходила из моды — её сменила регулярная армия Дальневосточной республики. В октябре того же 1922 года она, как и предрекал Парфёнов, «на Тихом океане свой закончила поход»; вскоре Дальневосточная республика влилась в РСФСР. Песня, написанная о событиях 1920 года, теперь стала относиться к событиям 1922-го — окончательному освобождению Приморья от белогвардейцев и интервентов.Несколько лет спустя текст доработал поэт Сергей Алымов, в годы Гражданской войны живший во Владивостоке и Харбине, переводивший японскую поэзию и сочинявший футуристические стихи. Именно он заменил «загорья» на «взгорья», внёс другие коррективы. Алымова не раз называли автором текста. В алымовской редакции «Марш дальневосточных партизан» в 1929 году вошёл в репертуар Ансамбля красноармейской песни Александра Александрова. Композитором, что интересно, поначалу указывался не Покрасс, а некий ротный командир Илья Атуров, от которого песню услышал Александров. Последний, обработавший мелодию, считался её соавтором.В 1934 году группа литераторов и бывших партизан напечатала в «Известиях» статью, в которой утверждала: автор текста — не Алымов, а Парфёнов. Последний к тому времени сделал неплохую карьеру: работал в Коминтерне, редактировал журналы «Советский путь» и «Коллективист», возглавлял Госплан РСФСР, стал членом Союза писателей, опубликовал ряд исторических книг о Гражданской войне.Казалось, справедливость восстановлена. Однако вскоре после публикации имя Парфёнова надолго предали забвению — его арестовали и в 1937 году расстреляли по ложному доносу как контрреволюционера. В 1956 году реабилитировали посмертно, в 1962 году вдова Парфёнова в суде подтвердила его авторские права на песню.Что до Алымова, то он ещё в начале 1930-х был арестован и отправлен на Беломорканал. Освободился досрочно, попал в число авторов коллективной писательской книги о Беломорканале под редакцией Максима Горького (1934). Позже сочинил тексты песен «Вася-Василёк», «Марш краснофлотцев», «Бейте с неба, самолёты»… Погиб в автоаварии в 1948 году. «Только дни наши — вьюга» История второй песни начинается с того, как в начале 1920 года во Владивосток с поддельным документом на имя писаря охранной стражи КВЖД попал уроженец Москвы Арсений Иванович Митропольский. На мировой он сражался против австрийцев, был награждён, ранен, в 1917 году отчислен в резерв в чине подпоручика. Два года воевал у Колчака, служил адъютантом коменданта Омска, участвовал в Сибирском ледяном походе генерала Каппеля.В 1920 году, сняв погоны поручика, перебрался во Владивосток — последний «белый» островок пылающей страны. Из-за отсутствия денег продал пистолет, симулировал сердечный приступ и оказался в госпитале. Как раз в эти дни произошло то самое «японское выступление». Несмелов вспоминал: «Мимо госпиталя… потянулись в сопки отряды красных, покидающих Владивосток, чтобы превратиться в партизан. Ночью застучал пулемёт. Завизжала и забухала шрапнель…»Изучая на госпитальной койке местные газеты, Митропольский удивился обилию стихов. Вспомнив о том, что ещё до войны он немного публиковался в «Ниве», выпросил у фельдшера рецептурной бумаги и написал стихи «Соперники» («Интервенты»), навеянные обилием иностранных мундиров на улицах города. Именно эти стихи он впервые подписал псевдонимом Несмелов — в память о погибшем под Тюменью друге, белом офицере. Стихи вышли в газете «Голос Родины». «Во Владивостоке в то время было около пятидесяти действующих (как вулканы) поэтов», — вспоминал позже Несмелов. В клубе «Балаганчик» проводили время такие литераторы, как Николай Асеев, Сергей Третьяков, Давид Бурлюк, Юрий Галич (настоящее имя — Георгий Гончаренко, возможный автор песни «Поручик Голицын»), Алексей Ачаир (Грызов), Леонид Чернов… Во Владивостоке в 1921, 1922 и 1924 годах вышли три сборника Арсения Несмелова: «Стихи», «Тихвин» и «Уступы». Здесь же он, кстати, познакомился с вышеупомянутым Алымовым.Несмелов работал редактором русской версии японской газеты «Владиво-Ниппо». В 1922 году, когда город покидала флотилия белого адмирала Старка, Несмелов остался. Бывший белый офицер регулярно отмечался в ГПУ. Работал в газетах — теперь уже красных. Оставшись без работы, жил ловлей наваги. В 1924 году с несколькими бывшими офицерами ушёл в Китай по карте, данной ему путешественником Владимиром Арсеньевым. Обосновался в Харбине — восточной столице русской эмиграции.В Харбине выйдут стихотворные сборники Несмелова «Кровавый отблеск», «Без России», «Полустанок», «Белая флотилия»… В 1936-м в Шанхае были изданы несмеловские «Рассказы о войне», которые кажутся предтечей советской «окопной прозы» Великой Отечественной. В российской литературе Первая мировая, попав в тень последовавших за ней событий, отразилась слабее, чем в западной. Военные рассказы Несмелова — замечательное исключение: «Короткий удар», «Полевая сумка», «Мародёр», «Военная гошпиталь», «Тяжёлый снаряд», «Контрразведчик»…После оккупации северо-востока Китая японцами Несмелов работал на Японскую военную миссию. Вступил во Всероссийскую фашистскую партию Константина Родзаевского, контролировавшуюся японцами. В августе 1945 года, когда Красная армия вступила в Маньчжурию, был арестован в Харбине СМЕРШем за сотрудничество с японской разведкой. В декабре того же года 56-летний поэт умер от инсульта в пересыльной тюрьме пограничного приморского посёлка Гродеково.В 1999 году — словно в качестве отклика на натовскую бомбардировку Югославии — Валерий Леонтьев исполнил песню композитора Владимира Евзерова, текст которой начинался со слов «Югославский солдат и английский матрос…». Основой песни стали несмеловские стихи, написанные во Владивостоке, — те самые «Соперники», они же — «Интервенты». Оригинальный текст начинался так:Серб, боснийский солдат, и английский матрос Поджидали у моста быстроглазую швейку. Каждый думал — моя. Каждый нежность ей нёс И за девичий взор, и за нежную шейку… И присели — врагами взглянув, — на скамейку Серб, боснийский солдат, и английский матрос. Серб любил свой Дунай. Англичанин давно Ничего не любил, кроме трубки и виски… А девчонка не шла. Становилось темно. Опустили к воде тучи саван свой низкий. И солдат посмотрел на матроса, как близкий, Словно другом тот был или знались давно… Припевом стали финальные строки: Каждый хочет любить — и солдат, и моряк, Каждый хочет иметь и невесту, и друга. Только дни тяжелы, только дни наши — вьюга, Только вьюга они, заклубившая мрак.От Арсения Несмелова не осталось ни архива, ни могилы. Только эта эстрадная песня, сохранившая, пусть в искажённом и сокращённом виде, его строки, — и рассеянные по эмигрантским изданиям стихи и рассказы, которые в 1990-х и 2000-х бережно собирали и возвращали российскому читателю московский литературовед Евгений Витковский, дальневосточный издатель Александр Колесов, критик Александр Лобычев.