Евгений Боратынский: "Нет на земле ничтожного мгновенья…"

В советском литературоведении установилось написание фамилии поэта, современника Пушкина, как Евгений Баратынский. Оно неверно. Евгений Абрамович происходил из галицкого шляхетского рода Боратынских. Семья производила свое прозвище от слов "Бог ратует", то есть полагала себя находящейся под покровительством небес. Дальний предок поэта в конце XVII века выехал в Россию. Император Павел I, в чьей свите состоял Абрам Боратынский, в 1796 году пожаловал ему и его брату Богдану большое поместье с двумя тысячами душ Вяжлю. Вскоре отец поэта с семейством перебрался во вновь отстроенное имение Мара неподалеку. Оставшемуся в этом имении "памятному месту" "Ревизор.ru" посвятил большой фрагмент статьи "Дворянские гнезда, унесенные ветром". В 1812 году Евгений Боратынский поступил в Пажеский корпус, куда попадали отпрыски лишь самых знатных дворянских фамилий. В юности Евгений хотел посвятить себя военно-морской службе. Но вскоре успеваемость и поведение Боратынского "испортились": он попал в "плохую компанию" золотой молодежи. Подростки, начитавшись "Разбойников" Шиллера, создали "Общество мстителей" преподавателям и другим старшим. За одну из шалостей Боратынского в апреле 1816 года исключили из корпуса, и это автоматически лишило его права поступать на государственную службу, кроме военной, солдатом. Это стало первым глубоким разочарованием в жизни Евгения Абрамовича и, возможно, пробудило в нем поэта. Первые стихотворные опыты он совершил, живя после "изгнания" с матерью в Маре, или в имении дяди Богдана Андреевича Боратынского в Смоленской губернии. Считается, что именно на Смоленщине Евгений Абрамович впервые нашел небольшой кружок единомышленников-сочинителей. Евгений Боратынский. Фото: Штуки-дрюки. В начале 1819 года Боратынский поступил рядовым в Лейб-гвардии Егерский полк, где и познакомился с бароном Антоном Дельвигом, а при помощи того сошелся и с Александром Пушкиным и Вильгельмом Кюхельбекером. В этом окружении он начал печататься и посещать литературные вечера в разных салонах Петербурга. Там он овладел поэтической техникой и даже обрел собственный голос. Своими лирическими произведениями Боратынский вполне "вписался" в круг поэтов-романтиков. Романтические настроения поэзии Боратынского усилили несколько лет военной службы в Финляндии в качестве унтер-офицера. Финляндские впечатления отразились в лирических стихотворениях "Финляндия", "Водопад" и первой поэме Боратынского "Эда" 1826 года, которую высоко оценил Пушкин. А вот поэты декабристского круга не приветствовали творчество Боратынского за отсутствие в нем социальных мотивов. Но к этой теме Евгений Абрамович никогда особенно и не стремился. Финляндию Евгений Боратынский покинул навсегда в 1825 году. А вскоре оставил и военную службу, хотя и получил офицерский чин. С 1826 года это был штатский человек, несколько лет прослуживший на различных гражданских должностях. А с 1831 года Боратынский вообще больше не служил – реализовал себя как профессиональный литератор, если можно так сказать о человеке, который не зарабатывал литературным трудом, но творил ради самого творчества. Основным занятием Боратынского было управление собственными имениями. К сожалению, до тамбовской Мары у него руки не дошли. Но в подмосковном Муранове, приданом жены, Евгений Абрамович проявил себя как рачительный и даже передовой хозяин: построил дом, переоборудовал мельницу, завёл лесопилку, насадил новый лес. Известность Боратынского как литератора началась после издания в 1826 году его поэм "Эда" и "Пиры" и первого собрания лирических стихотворений в 1827 году. В 1828 году вышла поэма "Бал", в 1831 году - "Наложница". Боратынского признали одним из лучших поэтов своего времени; считалось, что мастерство его формы и выразительность стиха, не уступают пушкинским. В 1830-х годах Боратынский сошёлся с князем Петром Вяземским и кружком московских литераторов: Иваном Киреевским, Николаем Языковым, Алексеем Хомяковым, Сергеем Соболевским, Николаем Павловым (многие из них в дальнейшем станут "славянофилами). В 1831 году Киреевский начал издание журнала "Европеец", Боратынский написал для него рассказ "Перстень" и драму, но издание было запрещено свыше, и поэт воспринял это как удар судьбы. Черновик Евгения Боратынского. Фото: postnews24.ru В середине 1830-х годов он вообще хотел издать то, что уже написано, и больше никогда не заниматься поэзией. В этот период Боратынский писал мало, в основном переделывал уже опубликованные стихи и даже стал "упразднять" из них лиризм, трогательные нотки, эмоциональность. Также писал критику на современных ему литераторов – но только в письмах знакомым, не решаясь напечатать. Между прочим, именно таким образом он сделал несколько замечаний в адрес Пушкина, найдя у того несколько несовершенных, на его взгляд, мест. Это дало почву для подозрений в том, что Боратынский завидует Пушкину. В новом стихотворении "Осень" Боратынского усмотрели шарж на Пушкина: "буйственно несущийся ураган", "глас, пошлый глас, вещатель общих дум", "не найдёт отзыва тот глагол, что страстное земное перешёл" . И тут как раз "солнце русской поэзии" закатилось, и Евгений Абрамович бросил стихотворение незавершенным. Но обвинения в адрес Боратынского стали частью истории литературы. В последние годы он также полемизировал с давними оппонентами пушкинского круга (Николаем Полевым, Фаддеем Булгариным) и с нарождавшимися западниками и славянофилами, не принимая оба течения. В 1842 Боратынский издал свой последний сборник стихов "Сумерки". Литературоведы его называют самым сильным в наследии Боратынского и первой в русской литературе "книгой стихов" или "авторским циклом". "Сумерки" композиционно выстроены так, что каждое последующее стихотворение вытекает из предыдущего и обогащает поэтическое повествование своими оттенками. В этой книге поэт опередил свое время и подошел вплотную к канонам поэзии начала XX века. И тут… критика Боратынского аукнулась ему самому. По лучшему сборнику Евгения Абрамовича нанес сокрушительный удар не кто иной, как сам Виссарион Григорьевич. Белинский был не единственным, кто написал о "Сумерках" недоброжелательно – но он написал резче всех. Критику показалось, что Боратынский восстал против науки и просвещения. Имелись в виду ставшие культовыми строки: Век шествует путём своим железным; В сердцах корысть, и общая мечта Час от часу насущным и полезным Отчётливей, бесстыдней занята. Исчезнули при свете просвещенья Поэзии ребяческие сны, И не о ней хлопочут поколенья, Промышленным заботам преданы. Заключение Белинского многие и тогда считали попросту намеренным оскорблением поэта. Возникло даже мнение, что он сократил Евгению Абрамовичу жизнь. Могила Е. А. Боратынского в Санкт-Петербурге в Александро-Невской лавре на Ново-Лазаревском кладбище. Фото: wikimapia.org Евгений Боратынский ответил Белинскому стихотворением "На посев леса", где есть такое четверостишие: Велик Господь! Он милосерд, но прав: Нет на земле ничтожного мгновенья; Прощает Он безумию забав, Но никогда пирам злоумышленья. Против Белинского также направлено стихотворение "Когда твой голос, о поэт..." - последнее стихотворение, опубликованное Боратынским после выхода "Сумерек" и до самой смерти. Осенью 1843 года Боратынский осуществил своё давнее желание – выехал за границу. Поэт с семьей проехал Германию, Францию (познакомился с французскими писателями Альфредом де Виньи, Проспером Мериме, Морисом Шевалье и другими) и отправился морем в Неаполь. Именно в этом городе 11 июля 1844 года Евгений Боратынский скоропостижно скончался. Смерть 44-летнего литератора считается загадочной. Одна из ее таинственных черт – стихотворение "Пироскаф", выражающее твёрдую готовность умереть для истинной жизни. Оно написано на корабле по пути в Италию. Что же – не раз уже говорилось, что в русской поэзии приходится за свои слова отвечать, и лучше по возможности не кликать себе раннюю смерть…