Marianne (Франция): в России вновь набирают силу полицейские методы сталинских времен

Как отмечает историк, социолог и эксперт по бывшему СССР Франсуаза Досе, автор вышедшей в 2016 году книги «Жизнь оппозиционера в путинской России», дело Павленского во многом напоминает безумные 1990-е годы в России, когда повсюду сливали «компромат». Выставленные на всеобщее обозрение мутные изображения интимных похождений расходились по таблоидам и телеканалам. В эту эпоху многие полицейские и агенты КГБ из-за низких зарплат переходили в частный сектор и ставили приобретенные сомнительные практики на службу интересам частных лиц. В самом конце этого периода, в 1999 году, в сеть выложили скабрезное видео генпрокурора Юрия Скуратова в постели с двумя девушками. Несколько месяцев спустя, в апреле 2000 года, свежеизбранный президент Путин отправил в отставку чиновника, который стал слишком неудобным, поскольку начал следствие в отношении членов окружения Бориса Ельцина. В 2016 году еще одно видео задушило в зародыше коалицию оппозиции. Телеканал НТВ показал в эфире запись с Михаилом Касьяновым, на котором бывший министр Ельцина и премьер Путина (2000-2004) развлекался с коллегой по партии и поливал грязью коллег-оппозиционеров. Традиция визуальной дискредитации и выставления напоказ частной жизни сохранилась до сих пор, но подход приобретает больше разнообразия в связи с тем, что измена становится обычным делом в российском обществе. «Существует широкий спектр обвинений, которые всегда касаются частной жизни. Речь идет о том, чтобы найти болевые точки и надавить на них. Без разделения на публичное и личное», — объясняет Франсуаза Досе. Секс, наркотики и рок-н-ролл В прошлом году все стали свидетелями печального примера полицейских махинаций: в июне 2019 года молодой журналист Иван Голунов был задержан по обвинению в употреблении и сбыте наркотиков. Он писал для базирующегося в Латвии сайта «Медуза» и специализировался на коррупции чиновников, что, разумеется, было тем не по душе. Его последнее расследование касалось мафиозного раздела московского похоронного рынка с участием высокопоставленных чиновников, продажных полицейских и преступных групп. Вопреки ожиданиям задержание Голунова вызвало целую волну негодования в России. Многие журналисты (в том числе и те, кого считают близкими к власти) выступили с критикой очевидного полицейского подлога. Стоит отметить, что тот представляет собой настоящую классику спецслужб советского блока: от него в частности пострадал французский философ Жак Деррида в Праге в 1981 году. Более 300 политзаключенных В итоге Ивана Голунова освободили, а двух полицейских дезавуировали и сняли с должности. Но сколько сейчас за решеткой других жертв сфабрикованных обвинений, которые не смогли заручиться такой поддержкой? По данным НКО «Мемориал» на февраль 2020 года, в России существует 311 политических заключенных (по критериям Парламентской ассамблеи Совета Европы, исключающим виновных в насилии), тогда как еще 216 в настоящий момент находятся под следствием… Так, глава карельского отделения «Мемориала» Юрий Дмитриев оказался под прицелом властей из-за работ на тему сталинских репрессий и поддержки несправедливо осужденных. В декабре 2016 года его задержали по обвинению в педофилии, по всей видимости, в результате доноса. В лучших традициях былых операций КГБ, кто-то нанес ему «визит» в квартиру и копался в его компьютере. Гости нашли там фотографии его обнаженной приемной дочери-инвалида, которой было всего около десяти лет. Бинго! Но, как выяснилось, историк всего лишь сохранял для врача развитие инвалидности девочки, и его оправдали в апреле 2018 года после 16 месяцев предварительного заключения. Но ищеек ФСБ этим не остановить. Некоторое время спустя после освобождения Дмитриева вновь посадили, на этот раз за «сексуальное насилие над несовершеннолетним». Сейчас он ждет нового процесса… Обвинения в педофилии «Старые методики НКВД возвращаются. Но есть тут и одно отличие. Нежелательных людей теперь не называют «врагами народа» и «социально опасными элементами», а навешивают на них намного более позорный ярлык «педофилов», — возмущается историк Николя Верт в унисон со всеми, кто знает и поддерживает Дмитриева. «Педофилия находится на первом плане в новостях, ее осуждают повсюду. Для эффективной дискредитации и воздействия на общественное мнение сфабрикованные дела опираются на актуальные события», — добавляет историк Ален Блюм. «Сегодня самые чувствительные темы для российской общественности — это защита детей и борьба с терроризмом», — подтверждает Франсуаза Досе. Последним примером стало предполагаемое разоблачение террористической группы в Пензе, городе с населением в 500 000 человек в 600 км на юго-восток от Москвы. Семь молодых людей в возрасте от 23 лет до 31 года (все они называли себя антифашистами) были приговорены 10 февраля военным трибуналом к срокам от 6 до 18 лет. Утверждается, что они готовили теракты во время президентских выборов и Чемпионата мира по футболу в 2018 году. Во время слушаний обвиняемые отказались от признаний, которые, как они утверждали, демонстрируя в доказательство синяки и раны, были выбиты под пытками. «Наблюдается возвращение к полицейским методам сталинской эпохи, которые видят повсюду заговор и организованные сети, искусственно проводят связи между людьми», — считает Ален Блюм. «Здесь невозможно доказать свою невиновность и не дать монстрам из ФБС пытать наших детей», — сокрушается мать одного из осужденных. Мало кто в России сомневается, что молодых активистов на самом деле пытали. Протестные петиции и акции набирают обороты. Преподаватели, артисты и оппозиционные депутаты выступали за пересмотр процесса. Дошло до того, что даже лидер проправительственной партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов публично выразил свои сомнения и обратился в Генеральную прокуратуру, тогда как премьер Якутии Владимир Солодов поделился в Facebook возмущением по поводу пыток осужденных. «Это инициатива местных властей, которые хотели угодить вышестоящим? Или директивы из центра для утверждения порядка с помощью страха?— задается вопросом политолог Дмитрий Орешкин. — В любом случае, это контрпродуктивно и порождает гражданский протест. Это во многом напоминает период конца СССР, когда многие граждане считали, что дальше так жить нельзя».