Борьба жузов и растущая радикальная исламизация страны. Тайная война в степях и городах Казахстана

Мне приходилось общаться с людьми, долгое время жившими и работавшими на ответственных постах в Казахстане, и они отмечают, что экс-президенту Нурсулстану Назарбаеву действительно удалось выстроить эффективно функционирующее государство, и не в последнюю очередь благодаря тому, что прибыли от нефтедобычи доходят и до рядовых граждан. Но тем не менее, не всегда гладко и с этим, но, главное, у Казахстана есть ахиллесова пята, которая кроется в самом устройстве казахского этноса, изначально делившегося на три жуза (племенных объединения) — Старший, Средний и Младший. Племенной национализм У казахов есть популярная поговорка «Дай Старшему жузу посох и пусть пасет скот, дай Среднему жузу перо и пусть решает споры, дай Младшему жузу копье и отправь на врага». Сильные различия в менталитете между представителями разных жузов сохранились до сих пор. «В Младшем жузе самая большая популяция гопников, самые приставучие менты… самый недружелюбный народ… Люди здесь агрессивны, я бы сказал — задиристы… Казахи из Чимкента (город на юге Казахстана, с 1992 году официально переименован в Шымкент, находится на территории Старшего жуза. — Авт.), подвозившие меня в районе Аральского моря (территория Младшего жуза. — Авт.), прямо говорили: "Тут варвары живут!"» — писал в 2013 году после целой серии поездок по Казахстану популярный российский блогер-путешественник Илья Буяновский aka varandej. По словам Буяновского, казахов Младшего жуза отличает и повышенная агрессивная ксенофобия: «Русскоязычные казахи тут — редкость…. В Аральске вечером… (путешественника. — Авт.) чуть не побили казахские подростки». Все это напоминает недавний отзыв одного моего знакомого о посещении Нормандии: «Цветных (мигрантов из Африки. — Авт.) почти нет. В портовых городах много ультраправой молодежи… Ночью меня как-то чуть не избили за попытку спросить что-то по-английски». Аналогичные оценки высказывают и сами жители Казахстана, конечно, в более деликатной форме. «Младший жуз — это воители. У них быстрее реакция на чрезвычайные ситуации и яркий темперамент. Выходцы Старшего жуза известны своей рассудительностью, оттуда пришло много правителей. У них хорошо было развито гостеприимство… Кстати, с этим и связывают большую русифицированность севера, так как (в данном случае скорее «в то время как». — Авт.) Младший жуз с трудом шел на компромиссы с соседями», — отмечал в 2016 году «Почетный связист Казахстана» Батырбек Мусин, за полвека своей жизни поработавший в самых разных регионах страны. Можно вспомнить, что самые громкие этнические конфликты проходили в Казахстане за прошедшие десятилетия именно на территории Младшего жуза. Это и кровавый погром чеченцев и ингушей 17 — 28 июня 1989 года в Новом Узене (на тот момент в составе Гурьевской области, с 1990 года в составе Мангистауской области), вызвавший бегство шести тысяч человек, и нападения нескольких тысяч казахских националистов на юбилейные мероприятия уральских казаков 15 сентября 1991 года в Уральске (административном центре на тот момент Уральской области, в 1992 году переименованной в Западно-Казахстанскую). Газета «Жас Алаш» в 2009 году опубликовала выдержки из дневника омоновца, участвовавшего в подавлении волнений в Новом Узене в 1989 году: «Мне приходилось участвовать как спецназовцу во многих горячих точках. Обычно, когда мы, омоновцы, выстроившись в ряд, с автоматом в руке пускали очередь поверх голов толпы, то те сразу с шумом и гамом падали на землю, прикрывая головы руками. А здесь все было по-другому. Когда мы крикнули толпе остановиться и сделали предупредительный выстрел поверх голов, они остановились. И вдруг один из впереди идущих парней крикнул остальным: «Не бойтесь, у них резиновые пули». И тут тысячи людей, сметая ограждение, кинулись вперед. Вот теперь я лежу в больнице. Никогда не встречал такого бесстрашного народа…» Сохранились, кстати, и описания волнений 1989 года со стороны их участников: «Толпа людей, в основном молодые ребята, бегали и бросали камни в солдат, за которыми прятались кавказцы. Казахи знали, где скученно они живут, их было много в нашем микрорайоне, в домах 37 — 38. Оттуда их всех эвакуировали. Ситуация напоминала Палестину. Нас, 7-летних мальчишек, старшие ребята призывали к помощи. Мы собирали камни в одну кучу, а взрослые подходили и брали камни. Помню, как солдаты начали стрелять из автоматов. И вдруг толпа, примерно из 500 человек выбежала со стороны Дома культуры «Строитель» и двинулась в мою сторону, за ними солдаты с автоматами… Толпа отбежала к нашему дому, остановилась и яростно стала отбиваться камнями. Среди них я увидел ребят, которые еле передвигались, они были в крови». Нищета на фоне нефтедобычи Причем, на национальные особенности накладываются и социальные. Представители Младшего жуза при Назарбаеве были оттеснены от власти в стране. Не в последнюю очередь поэтому западноказахстанские регионы поражают своей бедностью, так как влиятельные чиновники занимаются развитием только своих малых родин. При том, что именно здесь, на берегах Каспия, добывают главное богатство Казахстана — нефть! 26 июня 2006 года на центральной площади города Актау, административного центра Мангистауской области, прошел несанкционированный митинг рабочих предприятия «Мангистаумунайгаз», собравший от 200 (по официальным заявлениям полиции) до 1000 (по свидетельствам очевидцев) человек. Как писали журналисты: «Разгоряченные молодые ребята выкрикивали националистические лозунги и обещали повторить Новый Узень 1989 года. И в знак того, что это не просто угрозы, разгромили несколько кафе и магазины». Митинг был разогнан полицией, но тогда обошлось без жертв. Далее протесты переместились в тот же Новый Узень, в независимом Казахстане переименованный в Жанаозен. В марте — апреле 2009 года здесь прошла многодневная забастовка рабочих предприятия «Бургылау», в которой участвовали около 1800 человек. Далее протесты регулярно повторялись, их финалом стали беспорядки, устроенные 16 декабря 2011 года нефтяниками (по некоторым оценкам, их было до трех тысяч человек) в центре Жанаозена. Беспорядки были расстреляны полицией из боевого оружия, есть сведения, что стреляли даже в убегавших, а раненых добивали резиновыми дубинками. Только по официальным данным, 16 декабря 2011 года в Жанаозене было убито 15 (еще один человек был убит полицейскими днем позже при разгоне демонстрации протеста в поселке Шетле) и ранено 100 участников протеста. 37 задержанных были затем отданы под суд, многие получили тюремные сроки. Ощущение национального и социального угнетения со стороны Центра, как это часто бывает, дало почву и для религиозного обособления западноказахстанских областей. В середине 1990-х годов сюда проник салафизм, известный также как ваххабизм. Степной ваххабизм Вероятнее всего, проник он с Северного Кавказа, где как раз в те годы наблюдался подъем неформального ислама, а промежуточным пунктом в распространении этой идеологии была Астрахань, где, с одной стороны, традиционно проживает много казахов, с другой — есть мощная диаспора, сформированная выходцами из Дагестана. Среди последних в 1996 году прибыли вытесненные из дагестанского аула Кванада члены салафитского джамаата Ангута Омарова, известного также как Аюб Астраханский. К 2000 году «астраханский джамаат» распался, но в городе одна за другой начали возникать другие салафитские группировки, многие из которых затем переходили к терактам. Что такое салафизм? В религиоведческой литературе давно найдено удачное сравнение «пуритане ислама». Действительно, салафиты очень похожи на гугенотов XVI века, так ярко описанных Проспером Мериме в «Хрониках короля Карла IX», которые приравнивали статуи и иконы святых к идолопоклонству (и поэтому уничтожали их при первой возможности), запрещали танцы и пение как проявления язычества и т.д. Причем, что интересно, центром салафизма в Казахстане уже тогда являлся Жанаозен. Однако в результате проведенной в 2005 году репрессивной кампании казахским силовикам удалось разгромить ячейки салафитов в Жанаозене и Актау, многие их лидеры были отправлены за решетку, а активистов побуждали к выезду из страны. После этого активность салафитов переместилась в соседние Атыраускую (до 1992 года Гурьевскую) и Актюбинскую области. В марте 2009 года в поселке Шубарши Актюбинской области начались аресты. Первым 14 марта взяли имама местной салафитской общины Азамата Каримбаева. До 2004 года Каримбаев работал в нефтяной компании, но затем уволился, возглавил в родном селе салафитскую общину и построил в Шубарши мечеть для своих единомышленников. 21 марта взяли пятерых его прихожан. Как говорится в приговоре по данному делу (а там целый букет статей — терроризм, приобретение оружия, разбой, распространение произведений, пропагандирующих жестокость и насилие, вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность), в Шубарши шла полноценная подготовка к вооруженному джихаду, который пропагандировал имам: «Азамат Каримбаев, Александр Тайшиев и двое несовершеннолетних подростков, в целях подготовки для вооруженного сопротивления, вырыли окопы на склоне горы Жамет в окрестностях села Куйгенколь. Вырытые ямы они закрыли железными трубами, а сверху наложив полиэтиленовые пакеты, сделали ее своеобразным укрытием. Пластмассовые бутылки использовали как мишени. Потом устроили тренировки по стрельбе из охотничьего ружья. Проводили тактическую военную подготовку». Салафиты пытались купить автомат Калашникова, скупали компоненты для производства взрывчатки, мастерили взрывные устройства. Цитата из приговора: «Члены группировки планировали взорвать спиртзавод «ГЕОМ» и другие важные объекты на территории области». 18 марта 2009 года, уже после ареста имама, его последователи напали на охранника одной из коммерческих компаний и отобрали у него боевой пистолет. Кстати, вскоре после их ареста теракт в области действительно произошел. 4 июня 2009 года взрывом была повреждена труба на 311-м км нефтепровода Кенкияк — Атырау, прямо рядом с поселком Макат образовалось несколько озер из вытекшей нефти, отравлявшей все вокруг. «Взрыв нефтепроводной трубы произошел не самопроизвольно», — сообщил журналистам начальник Макатского районного отделения Чрезвычайной службы Канат Кенесариев. 23 сентября 2009 года все задержанные получили тюремные сроки от 10 до 17 лет. Имам уже в декабре 2009 года при странных обстоятельствах погиб в тюрьме. 17 мая 2011 года в центре Актобе на проходной областного департамента Комитета национальной безопасности (КНБ, местный аналог российского ФСБ) подорвал себя 25-летний местный житель Рахимжан Махатов. Силовики сначала пытались выдать все за обычный криминал, но очень быстро выяснилось, что Махатов был членом местной салафитской общины. В апреле 2011 года Махатов и еще ряд актобинских салафитов были задержаны правоохранительными органами (позже его отпустили под подписку о невыезде), продолжалось следствие, и он решил сыграть на опережение. Как рассказывала позже его жена, Махатов перед самоподрывом много говорил близким «про джихад, про то, как поехать на Кавказ и помочь братьям-мусульманам». Кстати, многие реально уезжали. Первое сообщение о присутствии казахов в рядах «Имарата Кавказ»* относится к 25 июля 2009 года, когда МВД Дагестана сообщило, что у пяти боевиков, убитых в ходе спецоперации близ села Агачаул под Махачкалой, найдены казахские паспорта. 5 октября 2010 года в Махачкале в ходе спецоперации подорвался на «поясе шахида» уроженец Актау Ерлан Юсупов. В феврале 2010 года в Махачкале сдались силовиками сразу четверо приехавших (самостоятельно группами по 2 человека) «на джихад» из Актюбинской области казахов. 20 апреля 2011 года в поселке Хушет под Махачкалой в перестрелке погиб уроженец поселка Сазды, что в 18 км от Актобе, Сабитби Аманов, которого называли «правой рукой» Саида Бурятского. 7 ноября 2012 года в Хасавюрте среди убитых членов бандгруппы оказался гражданин Казахстана Вадим Кадымов, как сообщалось в массмедиа Актау, завербованный ими в этом городе. И скорее все этого не единственные примеры. Казахский фронт джихада Джамааты боевиков возникали и в самом Казахстане. «4 мая 2011 года сотрудники ДКНБ на оживленной улице Актобе блокировали внедорожник местного жителя Есета Махуова. При обыске машины оперативники обнаружили в тайниках автомат Калашникова, пистолеты системы Макарова и ТТ и более 50 патронов к ним, а также несколько ножей», — цитата из официального сообщенияо задержании амира джамаата «Ансар ад-Дин» («Защитники веры»). Затем мы переносимся в упоминавшийся выше поселок Шубарши Актюбинской области. 28 июня 2011 года наряд полиции также остановил здесь легковую машину, за рулем которой находился 22-летний Талгат Шаканов. В багажнике машины обнаружили несколько незарегистрированных охотничьих ружей и салафитскую литературу. Шаканова отправили в местный изолятор временного содержания. Однако в ночь с 28 июня на 1 июля 2011 года салафиты освободили задержанного, при этом устроив настоящую охоту на всех полицейских в поселке. По официальной версии, патрульную машину расстреляли из охотничьего ружья и пистолета Макарова. Однако 4 июля 2011 года в газете «Республика» был опубликован рассказ жителя одного из соседних населенных пунктах, ссылавшегося на свою родню в Шубарши: «Врут, что у опорного пункта в автомобиле убили двух этих полицейских, на самом деле их гоняли всю ночь по поселку, двоих нашли, одного еще не нашли, и он остался жив. Полицейских убивали дома. Одного дома застали, детей и жену закрыли в другую комнату, полицейского застрелили… Другой у родственников прятался, но его тоже нашли». Для ликвидации террористов из Актобе послали полицейский спецназ. Но оказалось, что салафиты за прошедшие несколько лет отлично подготовились к войне (к примеру, упоминается, что у них были радиостанции, по которым они координировали свои действия). Как писала казахстанская газета «Время»: «3 июля по единственной ведущей в камыши дороге был отправлен обычный микроавтобус «Газель» с четырьмя бойцами областного спецподразделения «Арлан». И те попали в хорошо приготовленную засаду. Сейчас уже ясно, что полицейские оказались под перекрестным огнем, их расстреливали с двух сторон, практически не оставив шансов уцелеть. Один из спецназовцев, Руслан Жолдыбаев, был сразу убит наповал попаданием в висок. Трое остальных были ранены, им чудом удалось забраться обратно в машину и задним ходом уйти из камышовых зарослей, оставив тело погибшего товарища. Забрав оружие убитого спецназовца, бородачи ушли еще дальше в глубь камышей. И, видимо, только тогда до местного полицейского начальства стало доходить, что происходит на их территории». Процитирую тот же рассказ жителя соседнего населенного пункта, опубликованный 4 июля 2011 года в газете «Республика»: «После убийства (полицейских. — Авт.) они группой ушли в поселок Копа, там рядом с ним болота, камыши. У них там окопы, блиндажи, продукты, арсенал оружия целый. Три дня назад туда отправили вертолеты, это мне сказал полицейский из РОВД. Думали, что их получится устранить, но не получилось. Позавчера отправили два БТР, один из них застрял или утонул, не смогли проехать… А те из окопов снайперский огонь ведут по спецназовцам. Хотели взорвать нефтепровод, если их не оставят в покое… Они все ваххабиты, радикальные исламисты». В район пришлось стягивать оперативные силы и спецназ полиции со всей страны. Из той же статьи в газете «Время»: «То, что сейчас происходит в Темирском районе Актюбинской области, можно по праву назвать полномасштабной войсковой операцией. Туда стянуты практически все боеспособные полицейские силы чуть ли не со всей республики. Из Алматы прибыли краповые береты из спецподразделения МВД РК (Республики Казахстан. — Авт.) «Сункар» и спецназа внутренних войск «Беркут». В оцеплении района, где могут скрываться убийцы полицейских, участвуют военнослужащие нескольких полков полиции и Внутренних войск. Задействована имеющаяся бронетехника. Патрулированием с воздуха занимаются два вертолета Ми-8 и самолет Ан-2». Возглавил операцию прибывший на место событий из Алматы заместитель министра внутренних дел генерал-полковник Амантай Аубакиров. Финальный бой произошел 8 июля 2011 года в поселке Кенкияк, соседнем с Шубарши, в нем погиб один боец «Сункара» и девять боевиков. По свидетельству местных жителей, бой продолжался несколько часов, использовались БТРы и гранатометы. В конце октября 2011 года в Интернете появилось заявление «батальона Аль-Захир Бейбарс» в составе бригады «Джунд аль-Хилафа» («Воины халифата»), действующей в горах на Вазиристана на границе Афганистана и Пакистана в связке с «Аль-Каидой»*. В своем видеоролике позирующие с автоматами Калашникова и гранатометом в руках боевики угрожали властям Казахстана возмездием за принятие 11 октября закона №483-IV «О религиозной деятельности и религиозных объединениях», ограничивавшего как деятельность неформальных организаций, так и присутствие религии в общественной жизни в целом (например, запрещались молитвы в государственных учреждениях, включая и места лишения свободы). «Удар возмездия» вскоре действительно был нанесен. Утром 31 октября 2011 года рядом со зданием областного акимата (правительства) в Атырау (до 1992 года — Гурьев) сработало самодельное взрывное устройство, второе спустя час взорвалось в спальном районе из-за небрежности террориста, который нес его к зданию прокуратуры. 9 ноября 2011 года спикер Генеральной прокуратуры Нурдаулет Суиндиков на брифинге в Астане сообщил, что «следствием подтверждена причастность организации «Солдаты халифата» к атырауским взрывам», и что «данная террористическая группа сформировалась в 2009 году под воздействием джихадистских идей, в том числе ликвидированного на Северном Кавказе известного экстремистского пропагандиста Саида Бурятского». Наконец, самым мощным выступлением казахских салафитов стала попытка захвата 5 июня 2016 года контроля над Актобе, точно повторявшаясценарий захвата «кабардинским джамаатом» Нальчика 13 октября 2005 года. Боевики напали на два оружейных магазина, а с захваченным арсеналом атаковали часть Национальной гвардии. В боях погибло 25 человек, включая 18 боевиков. Молодое поколение радикалов С тех пор в общем-то не так-то уж много изменилось. Да, раздавлены салафитские «гнезда» в Шубарши и Актобе. И в целом протестные действия в Западном Казахстане после расстрела 16 декабря 2011 года в Жанаозене резко пошли на убыль, так как стало ясно, что власть не остановится для их подавления даже перед большой кровью. Силовики рапортуют о снижении количества салафитов в западноказахстанских областях в целом. Скорее всего, так и есть, потому что все желающие жить в халифате могли уехать в 2014 — 2015 годах в Сирию и Ирак к ИГИЛ*, где требовались не только боевики, но и люди сугубо гражданских специальностей. Но за последние несколько лет ИГИЛ практически полностью утратило контролируемую территорию и перестало быть удобным «громоотводом» для радикалов из разных стран. Кроме того, неизбежно подрастает новое, непуганое поколение радикалов, которое, как говорилось в популярном телесериале моей юности «Улицы разбитых фонарей», тоже начинает реализовывать свои возможности для удовлетворения своих потребностей. 6 февраля 2018 года КНБ Атырауской области сообщило о задержании группы салафитов, «занимавшаяся в течение двух лет систематическим вымогательством денежных средств с лиц, осуществляющих международные и междугородние пассажирские перевозки по маршрутам Атырау — Астрахань, Атырау — Уральск, Атырау — Бейнеу». Понятно, что отдавать от 5 до 25 тысяч тенге с каждого водителя (а упоминается, что данью салафиты обложили порядка 200 автобусов) убеждали не только добрым словом. О новом задержание группы вымогателей-салафитов стало известно 25 апреля 2019 года. Как сообщили журналистам в Управлении по противодействию экстремизму Департамента полиции Атырауской области: «Трое граждан 1990 и 1991 г. р. 16 апреля похитили гражданина Узбекистана С.Я. из его квартиры, применив насилие, а затем стали вымогать у друга похищенного, гражданина Узбекистана М.С. 300 тысяч тенге. Выяснилось, что ранее злоумышленники уже получали от М.С. под угрозой насилия деньги в размере 100 тысяч тенге». Пусть чисто уголовный аспект деятельности исламских радикалов не смущает. Глава пресс-службы ДВД Актюбинской области Алмат Имангалиев на брифинге 9 июля 2011 года также описывал ликвидированную года в Темирском районе вооруженную группу салафитов как «ОПГ, которая, прикрываясь религиозными идеями, занималась кражей нефти вблизи поселков Шубарши и Кенкияка, а также совершала другие преступления корыстно-насильственного характера». Как бы, одному другому не мешает, противостояние государству, которое салафиты маркируют как неисламское и потому незаконное (от Аллаха — лишь халифат), может быть вооруженным и в плане ограблений. Есть ощущение, например, судя по наличию в Интернете рэп-роликов, воспевающих убитых в Шубарши боевиков-салафитов как героев, что неформальный ислам в Казахстане — как и среди арабской молодежи во Франции, — постепенно входит в систему мира околокриминальной молодежи или стремящейся хотя бы казаться таковой. Несложно представить, что в случае ослабления центральной власти, которая пока что целиком замкнута на личности Назарбаева, и падения мировых цен на нефть контроль над западноказахстанскими областями резко ослабится, и местные радикалы, имеющие мобилизационные ресурсы из местной исламизированной агрессивной шпаны, получат шансы если не взять власть на местах, то как минимум поучаствовать в ее дележе. * Организация запрещена Верховным судом РФ