«Они хотят отобрать куски пирога и вернуть старые правила»
Социолог, профессор Университета Оснабрюка (Германия) Аладин Эль-Мафаалани предлагает по-новому рассмотреть тему глобальной миграции. В своей книге он показывает, что интеграция сегодня происходит все интенсивней, и значительная часть мира достигла небывалого уровня внешней и внутренней открытости. Но такие процессы трудно удерживать под контролем, так что часто они порождают социальную напряженность и новые конфликты. На примерах Германии Эль-Мафаалани выявляет основные препятствия на пути к открытому обществу и ставит вопрос, что же поможет справиться с проблемами — большая открытость или закрытость. Последнюю главу книги Аладина Эль-Мафаалани «Парадокс интеграции» МОСЛЕНТА публикует с разрешения издательства Новое литературное обозрение. Конфликтующее настоящее, негативное будущее и славное прошлое Движущими силами, ведущими к открытости на национальном и глобальном уровне, были количественный рост и расширение. В результате возникали конфликты, и сегодня они все больше выдвигаются на передний план. Погасить их с помощью еще большей открытости представляется малореальным. Процессы, ведущие к закрытости — не важно, направлены они вовне или внутрь, — тоже не могут дать улучшений. Переоценивать как одну, так и другую крайность неразумно, поскольку это только ухудшает положение дел. Даже центристская часть общества сильно колеблется, во-первых, из-за поляризации дискурса и, во-вторых, потому, что многие сегодняшние позитивные явления не принимаются во внимание. Действительно, трудно сохранить трезвый взгляд, когда общественные дискуссии протекают в таком пропагандистском и даже алармистском ключе. Движение к открытости — это не тот процесс, который можно пустить на самотек. Но благодаря ему достигается большее участие и интеграция на национальном и глобальном уровне, то есть идет процесс сращивания. Однако успех тут не гарантирован. Это не спокойная прогулка, когда можно что-то мимоходом подправить. Нужны целеустремленность и терпение. И давно пора начать действовать, поскольку, если свести проблемы будущего к одной формуле: сращивание — это острая необходимость. Цель автора этой книги — описать опасности, с которыми мы сталкиваемся сегодня и которые подстерегают нас в будущем. Нынешняя ситуация, без сомнения, напряженная, но это не значит, что надо жаловаться на жизнь или сеять панику, ухудшая таким образом общую обстановку. Важно видеть угрозы там, где они действительно реальны. Фото: Veronica G. Cardenas / Reuters Одна из наименее разумных реакций на сегодняшнее положение дел — возведение высоких стен. Мы все помним примечательную фразу Дональда Трампа, произнесенную во время избирательной кампании 2016 года: «I will Bild a Grеat wall!» Более брутальную форму закрытости трудно себе представить, тем более, что он потребовал от «другой стороны» взять на себя расходы по воздвижению этой стены. Но строительство стен еще никому не пошло на пользу. Напротив, хорошо известно, что культуры и общества, которые воздвигали стены, были обречены на исчезновение. Не случайно из всех моих знакомых, которые любят стены, единственные открытые и симпатичные — это археологи. Они ведь заняты тем, что раскапывают стены исчезнувших культур. Но возведение стен и оград, которые есть символы изоляции, представляется все большему числу людей возможной альтернативой. Если бы кто-то сказал мне в 1990 году, что в недалеком будущем возведение стены будет объявлено способом решения серьезных проблем, я бы этому не поверил. Но не надо придавать слишком большое значение стене, которую предлагает воздвигнуть Трамп. Конечно, она придумана для якобы большей безопасности и для борьбы с миграцией. Но куда важнее другие символы и лозунги, с которыми работают популисты, и движения, выступающие за закрытость. «Make America great again» и «Ameriсa first». В сегодняшней жизни, изобилующей нынешними и зреющими конфликтами, еще недавно привилегированные группы сталкиваются с тем, что все больше становится тех, кто сидит с ними за общим столом и за общей трапезой, так что о своем глобальном доминировании говорить уже не приходится. Поэтому слоганы «Мы должны думать прежде всего о себе», чтобы «снова сделать нацию великой» — многие готовы взять на вооружение. Когда отношения натянуты, люди думают прежде всего о себе, это свойственно человеку. И, естественно, выступая с такими лозунгами, удается привлечь на свою сторону самые разные группы. Это прежде всего люди, материально находящиеся в стесненном положении. Многие из них прежде голосовали за левые партии. Другая группа — люди из средних и высших слоев, которые не хотят мириться с давлением, связанным со все большей открытостью культуры. К ним нередко относятся консерваторы и, конечно, правые экстремисты. Представителей этих очень разных групп объединяет стремление к закрытости, но вместе они не смогут усидеть за общим столом и десяти минут. Общее у них то, что они не хотят видеть за столом все больше людей, желающих получить хорошее место и кусок пирога, а также решающих, какие должны быть приняты правила поведения за этим столом и какие рецепты подходят для пирога. В Северной Америке это движение называют «backlash», ответный удар. Имеется в виду, что все еще привилегированные группы хотят повернуть вспять процесс растущего участия прежде обделенных групп. Они хотят отобрать хорошие места, куски пирога и вернуть старые правила. В Северной Америке часто можно услышать, что за «backlash» выступают в основном здоровые белые мужчины-гетеросексуалы, но это, конечно, сильное преувеличение. Однако эту группу действительно отличает в большей степени, чем других, стремление к закрытости и популизм. Трампу удалось привлечь на свою сторону консервативные штаты, а также получить поддержку в нескольких, где традиционно доминируют демократы. Ту же тенденцию мы наблюдаем во Франции, Голландии, Англии, Австрии, Германии и во многих других странах. Лозунги популистов сводятся к одному: нужно как прежде слушать, что говорит народ, а не истеблишмент. В США, во Франции, в Нидерландах или Англии вспоминают о «великой эпохе» — времени, когда влияние этих стран было глобальным. Но эти державы, империи, «Grand Nation», потеряли свое лицо стараниями господствующих элит — такой нарратив предлагается популистами. Выступая против элит, против истеблишмента, популисты позиционируют себя как единственных легитимных представителей народа. Хотя никакой «воли народа» не существует, они таким образом навязывают гражданам свое представление: есть единый народ, и он должен обрести свою былую силу. То есть надо вернуться в добрые старые времена, в золотой век, когда нация была великой, а народ могучим. Вернуться назад в прошлое. Фото: Ina Fassbender / Reuters Нам в Германии повезло в том отношении, что наши популисты не могут договориться по поводу того, какую эпоху следует считать золотым веком. Эпоху Аденауэра 1950-х, когда население Германии было однородным? Или, может быть, эпоху двух Германий? Или наступившую в 1933-м? Меж тем очевидно, что для Германии, как ни для одной другой страны, лучшее во всей ее истории время — нынешнее. То же самое можно сказать о Канаде — там тенденции к закрытости выражены относительно слабо. И все же, оглядываясь назад, все больше людей видят в прошлом одни плюсы. Это не более чем ностальгия, но просто не обращать на нее внимания вряд ли разумно. Вопрос стоит непростой: как это возможно, что в мире растет число тех, кто ищет в прошлом ключи к будущему? Если цель — вернуться назад, в прошлое, то, значит, другие проекты будущего все меньше их привлекают, или проекты светлого будущего они просто не видят. Проблема с будущим, точнее, с ожидаемым будущим, налицо. Прежде будущее означало надежду, сегодня оно означает страх и ужас. В своей последней книге «Ретротопия» социолог Зигмунт Бауман показывает, что противостоять утопиям, заимствованным из прошлого, то есть «ретротопиям», трудно. Прошлое многим представляется столь привлекательным, что даже внутри Европы все больше тех, кто отвергает сращивание. Наблюдая за происходящим, многие приходят к выводу, что мы зашли в тупик и должны повернуть назад. Но дорогу нельзя не прокладывать, без этого нет развития. Кроме того, нужно определить ее направление и пункт назначения. Я, разумеется, не могу предложить готовых решений. Но достаточно часто поиск решений важнее самого решения. При этом надо понимать, что главное — при всех проблемах и конфликтах — не терять перспективы, искать позитивные пути и решения. У прошлого, настоящего и будущего свои специфические проблемы. Конструктивный подход при построении открытого общества, как и решительная борьба за сращивание, должны опираться на опыт всех эпох: и славного прошлого, и изобилующей конфликтами современности, и пугающего будущего. Чтобы рождать лучшие идеи для позитивного будущего, нужен критический подход к истории, к культуре дискуссии, идущей на смену доминирующей культуры. Конфликты и критический подход привели к невероятному прогрессу. Чтобы вести конструктивный спор, нужно пребывать в соответствующем настроении. Трудно оставаться объективным, если ты взвинчен. Культура дискуссии должна быть жизненным принципом, она помогает участнику спора оставаться оптимистом. Надо в конце концов осознать, что без конфликтов не может быть социального прогресса и что они часто результат сближения или продвижения вперед. Отсюда можно заключить, что не сам конфликт большая проблема, проблема в способе его разрешения. Это знание помогает, но его недостаточно. Почему? Фото: Yuriko Nakao / Reuters Надежда поможет справиться даже с большой бедой, но без надежды безрадостна самая благополучная жизнь. Надежда и есть позитивное будущее. Но сегодня будущее воспринимается как сама безнадежность, а не как надежда. Нет позитивной идеи будущего. А она необходима. В человеческой истории позитивные векторы развития связаны, как правило, с идеей, целью и компасом. Чтобы человеческая масса воспринимала себя как коллектив и двигалась хотя бы отчасти в одном направлении, она должна быть охвачена позитивной идеей. Идея открытости сама по себе сегодня делу не поможет, потому что несколько десятилетий назад идеей будущего и было открытое общество и сегодня она в значительной степени реализована. Иными словами, наши представления о конечной цели меняются наряду с процессом развития. Когда-то социализм и национализм были чем-то новым и, конечно, выполняли определенную функцию. Но эти идеологии всегда были направлены против чего-то. Одна нация против другой, католики против протестантов, пролетариат против буржуазии и социализм против капитализма. Наряду с идеей прав человека, которая сегодня утвердилась в Европе, рос и расизм, в результате чего у людей было отнято само право быть людьми. Позже возникла идея объединенной Европы и Европейского союза — против всего остального мира. В прошлом каждая идея будущего претендовала на исключительность и неизменно была направлена против других идей. Сегодня идея будущего должна стать всеобщей, глобальной и инклюзивной. Кроме того, эта идея должна вобрать в себя цифровой мир, искусственный интеллект и бережное отношение к природным ресурсам. Это немыслимо сложная задача. Важно, что в эту идею заложен совершенно иной смысл: поскольку в недалеком будущем к нам вряд ли прилетят инопланетяне, противников у нас нет, как нет и тех, кто считает себя исключенным, не принадлежащим к мировому сообществу. В идею будущего заложена идея сращивания. Возможно ли ее осуществить — этого я не знаю, как не знает и любой другой человек или даже политические партии. Это задача для всего гражданского общества. Открытое общество — это дискуссия. Но она не имеет смысла, если нет цели и компаса. Пока это только поле для будущей игры. На нем можно спорить о прошлом, о настоящем и особенно о будущем. Главное — жить с ясным пониманием: лучше потерпеть поражение в чем-то новом, чем повторить тяжелые ошибки прошлого. Потому что сегодня все лучше, чем было в прошлом, кроме одного — кроме будущего. Но это будущее еще можно изменить.
