Гусман: Информация не имеет права быть анонимной

Без информационного повода обращаться за интервью к человеку, чья профессия - информация, я бы себе не позволил. Но повод имеется: Гусману исполняется 70 лет, из которых около двадцати мы с ним знакомы. Фейковые новости, как и киберпреступность, могут создавать ситуации драматически опасные В бакинском воздухе была разлита атмосфера дружелюбия, добрососедства Отмечать юбилей в Баку поедешь? Михаил Гусман: Да. Всегда там отмечаешь свои круглые даты? Михаил Гусман: Так не всегда было, но я всегда этого хотел. Баку - это не просто память детства, память юности, это вообще форма моего мироощущения. Баку именно мироощущение мне дал. Его можно сформулировать? Михаил Гусман: Можно. Я родился через пять лет после войны. Мы жили в коммунальной квартире, в маленьком бакинском дворике. Но в воздухе бакинском, и это я почувствовал с первых сознательных дней, была разлита атмосфера дружелюбия, добрососедства. Слово "добрососедство" обычно используют в политическом контексте, говоря об отношениях между странами, а я говорю о добрососедстве одного двора. У меня в кабинете висит подаренная моим другом Юрой Мамедовым картина, нарисованная каким-то бакинским художником. На ней - мой бакинский дом. Точнее - старый домик, построенный в 1899 году. Улица Петра Монтина (сейчас она носит имя Алиовсата Гулиева). Номер дома - 111. Девять квартир, все коммунальные. Удобства во дворе. Одиннадцать национальностей. Конечно, случались дворовые конфликты на бытовой почве. Какая-то хозяйка использовала веревку для сушки белья не свою, а чужую, и поднимался крик на весь двор. Но в этом тоже был свой шарм. Не было праздника, который бы не отмечали вместе. И у нас, детей двора, было ощущение, что жизнь сплошной праздник. Потому что едва заканчивалось православное Рождество, как наступал азербайджанский Новруз. А там уже и еврейские праздники, за ними - какой-то татарский… А еще у нас был дядя Стасик, почему-то католик, хотя мы не знали слово "католик", но знали, что он ходит в костел. Эта атмосфера добрососедства сохранилась в Баку, по твоим сегодняшним наблюдениям? Михаил Гусман: Сейчас есть новомодное понятие "мультикультурализм". Сложное понятие, не прижившееся в Европе. Но я считаю, что абсолютно прав нынешний президент Азербайджана Ильхам Алиев, который говорит, что мультикультурализм для Азербайджана органичен исторически. Только раньше это называлось немодным ныне словосочетанием "дружба народов" или политическим словом "интернационализм". Я не могу сказать про всю шестую часть суши, которая называлась Советский Союз, я не знаю, как было в какой-то союзной республике, но я могу заявить ответственно, положа руку на Библию, Коран или Талмуд, что Баку жил действительно единой семьей. Я приведу маленький пример. Однажды комсомольскую организацию Азербайджана на предмет ее работы по интернациональному воспитанию молодежи проверял Центральный Комитет ВЛКСМ. И вдруг выяснилась интересная деталь, которая раньше никогда не входила в отчетные комсомольские документы, - что количество межнациональных молодежных браков в Баку многократно выше, чем в среднем по СССР. То есть азербайджанские мальчики женились на русских девочках. Русские мальчики женились на армянских девочках. Армянские мальчики на еврейских девочках. Это историческая правда. Почему так было именно в Баку? Михаил Гусман: Тому много причин. И прежде всего нефтяной бум конца XIX века. В нефтяной Клондайк России съехались люди отовсюду. Из еврейских местечек, из русских деревень, из небольших бедных европейских стран. Люди с образованием и без образования. И стали работать на нефтяных промыслах. Возникли различные религиозные общины. Все это постепенно, десятилетие за десятилетием и создало этот феномен - межнациональные дружественные отношения внутри Баку. Со временем Баку, к сожалению, лишился некоторых своих красок. Он стал менее многоцветным. Но он все равно яркий. И все равно мультикультурный. Сегодняшний Баку по своей атмосфере по-прежнему наполнен дружелюбием. Мои родители были выдающимися личностями Три года назад ты издал книгу о своих родителях, так и назвал ее - "Книга о папе и маме". Там каждая страница, я читал, пронизана любовью, теплом, ностальгией. Скажи, это с возрастом к тебе пришло - желание благодарно вспомнить родителей, перелистать семейный альбом, вернуться к дням детства и юности? Михаил Гусман: Мне кажется, не я один - многие люди с годами ощущают такую потребность. Вот мы говорим о Баку, а он дорог мне еще тем, что там похоронены мои родители. Мама умерла рано, еще не старой женщиной. И хотя папа прожил дольше, он тоже умер, когда я был еще достаточно молод. Для меня приезд в Баку - это еще и потребность прийти на их могилу. И с годами эта потребность не становится слабее, я ее просто физически ощущаю. Мои родители были, без всякого преувеличения, выдающимися личностями. Яркими, талантливыми, умными. И мне всегда очень нравилось, когда, представляя меня кому-то, люди говорили: "Это сын Соломона Моисеевича и Лолы Юльевны". Папа уже до войны был главврачом больницы Каспийского пароходства, мама по первой профессии актриса, затем переводчица, доктор педагогических наук, профессор института иностранных языков. С ними обоими я мысленно общаюсь каждый свой день. А на доме, где жила наша семья, висит мемориальная табличка, установленная по указу президента Азербайджана Гейдара Алиева от 12 июля 2000 года об увековечивании памяти Соломона Моисеевича Гусмана и Лолы Юльевны Барсук. Ты туда приходишь? Михаил Гусман: Конечно. Но именно к дому, а не в квартиру. В квартире живут чужие мне люди. Отчий дом - он уже не мой. У нас в агентстве есть выдающиеся мастера, способные превратить краткое "тассовское" сообщение в шедевр Ты в ТАСС с 1995 года. Как изменилось агентство за эти четверть века? Ты ведь наблюдал эволюцию. Михаил Гусман: Я пришел туда на должность вице-президента АНКОМ-ТАСС. Было такое внутреннее подразделение, которое занималось аналитикой и комментариями. Возглавлял его легендарный журналист Томас Колесниченко, американист, в прошлом политобозреватель "Правды". Я поработал там, а затем в течение года был начальником Главного управления международного сотрудничества, общественных связей и специальных проектов. Виталий Игнатенко, руководивший ТАСС на протяжении 21 года, сильно обновил агентство, сделал его гораздо более современным, привел в соответствие с мировыми стандартами. Я отвечал и продолжаю отвечать за международные контакты, и сегодня ТАСС связан партнерскими узами практически со всеми агентствами мира. Ты и зарубежную корсеть курируешь? Михаил Гусман: Я ее курирую административно, как первый заместитель генерального директора, но у нее есть еще редакционные руководители. Все же как за эти годы менялась работа с информацией? Что уходило из практики, что выдвигалось на первый план? Михаил Гусман: Я должен сказать, что отношение к информации, принципы ее отбора, оценки, проверки не могли радикально поменяться по одной простой причине. А именно потому, что в основе всего - корреспондент, этот солдат-пехотинец, который выносит все тяготы любой информационной или горячей войны. Да, конечно, корреспондент изменился. Вчерашний отличается от сегодняшнего - как солдат Первой мировой от нынешнего кибервоина, вооруженного всеми современными гаджетами. Но в главном все осталось прежним: первым получить информацию, первым ее передать, добыть эксклюзив. Другое дело, что современные технологии помогают все это делать гораздо быстрее. Да уж… Скоро, глядишь, цифровые устройства будут сами находить и сами же транслировать информацию. И что тогда? Корреспонденты станут не нужны? Михаил Гусман: Сегодня часто обсуждаются возможности искусственного интеллекта во всех сферах деятельности, в том числе и в работе СМИ. И когда я слышу, что искусственный интеллект уже сейчас формирует новости, я говорю - да, он может из информационного "мяса" сделать новостную "колбасу". Но, друзья мои, давайте разберемся. Да, компьютеры убили в спортивном смысле слова такую игру, как шашки. И 64-клеточные, и 100-клеточные. Да, компьютер побеждает сегодня даже великих шахматистов. Компьютер победил и Каспарова, и Карпова, и Крамника - трех великих "К". Но я с ними со всеми тремя по этому поводу разговаривал. Информация не имеет права быть анонимной. Она должна быть авторской и иметь точного адресата Да, компьютер победил. Но он не смог вытеснить шахматы. Почему? Потому что победить он может, а гениальные композиции, творческие решения найти - не в его силах. Компьютер будет писать музыку, но никогда - гениальную. Искусственный интеллект будет рисовать картины, но никогда - великие. И компьютер никогда не заменит корреспондента как творческое начало. Мне говорят: ну, какое там творчество в "тассовской" работе? Десять строк, пятнадцать строк… Но у нас есть выдающиеся мастера, способные превратить краткое "тассовское" сообщение в шедевр. Дмитрий Горохов, руководитель нашего отделения в Париже. Василий Головнин, руководитель нашего отделения в Токио. Андрей Кириллов, руководитель нашего отделения в Пекине… Не говоря уж о том, что они блестящие мастера и в большом жанре - очерке, спецрепортаже, статье. Как бы ты определил "тассовский" стиль? Михаил Гусман: "Тассовский" стиль - это прежде всего абсолютная точность информации. Строгость изложения. Взвешенность. Объективность. И в наилучшем понимании этих слов - государственность и патриотизм. Да, мы государственное агентство. Наш хозяин - государство. Если конкретно - правительство РФ. Но мы не стенгазета правительства, мы реализуем в соответствии с нашим уставом государственную информационную политику, как мы ее понимаем. И нам никто не звонит с указаниями, что публиковать, а что не публиковать. В этом плане государство нам полностью доверяет. И доверяет не только конкретно генеральному директору Михайлову, его первому заместителю Гусману или главному редактору Петрову, а доверяет ТАСС как государственному институту, за многие десятилетия доказавшему свой высокий профессионализм в информационной работе. Что в современной журналистике тебя раздражает больше всего? Михаил Гусман: Поверхностность и "желтизна". Я с величайшим огорчением вынужден повторить слова Александра Сергеевича Пушкина: "мы ленивы и нелюбопытны". Потому что именно сегодня, когда информация, казалось бы, разлита рекой, когда открыто огромное количество архивов, когда стали уже достижимы любые зарубежные источники, как раз и надо нырять поглубже в информационное море, а не собирать сверху информационные пенки. Россия страна нефтяная, и у меня есть такая любимая аналогия. Я говорю: мы, "тассовцы", - бурильщики сырой нефти в пласте жизни. Мы добываем из пласта жизни сырую нефть - информацию. И выбрасываем ее на поверхность. Телевизионщики делают из нее информационный бензин. Радийщики - информационный керосин. Газетчики - информационный мазут. А журналы - пластмассу. Но в основе всего - сырая нефть нашей информации. Что из советской журналистики, канувшей в прошлое, тебе хотелось бы вернуть? Михаил Гусман: Качество комментарийных и публицистических материалов. Сегодня нет Бовина и никого, кто близко к нему бы стоял по качеству письма. Нет Валентина Зорина. Эти люди отличались не просто блистательным знанием предмета, но еще и выдающейся эрудицией. Людей, хлестко, бойко и даже, я бы сказал, мастерски пишущих сегодня много. Но, читая, я не уверен, что автор глубоко знает предмет. Меня, читателя, должен убедить не только текст. Я должен чувствовать, что написанное - лишь малая, видимая часть той темы, которую автор знает до дна. Фейковые новости - угроза мировой стабильности Ты где-нибудь преподаешь? Михаил Гусман: Я периодически читаю лекции и в МГИМО, и в РАНХиГС, и в Дипакадемии. У меня есть одна тема, которой я в последнее время уделяю все больше внимания. Она звучит достаточно сурово - "Фейковые новости как угроза мировой стабильности". Я действительно считаю, что в наш информационный век фейковые новости являются страшной угрозой человечеству и миропорядку. Что ты называешь фейковыми новостями? Михаил Гусман: Я к ним не отношу ошибки, опечатки, неточности или оговорки, от которых никто из нас, информационщиков, не застрахован. Под фейковыми новостями я понимаю осознанное, целенаправленное одурманивание широкой или очень конкретной аудитории ложной информацией с целью достижения каких-то целей. За этим может стоять какое-то государство, анархическая или террористическая группировка, некая корпорация. Фейковые новости, тесно стыкующиеся с такими понятиями, как киберпреступность и кибератаки, могут создавать ситуации драматически опасные. Что ты говоришь студентам, когда учишь их отличать фейковую новость от настоящей? Михаил Гусман: Я говорю, что мир, в который мы сейчас вошли, дальше будет только усложняться в смысле концентрации многообразного информационного продукта. И привожу такую аналогию. Мои бабушка и дедушка приходили в магазин: дайте нам батон хлеба, палку колбасы и полкило сыра. Родители покупали уже конкретный, условно говоря, бородинский хлеб, любительскую колбасу и костромской сыр. Нынешние хозяйки сегодня приходят в магазин и смотрят, какая фабрика эту колбасу произвела. Какие там ингредиенты? Входит ли в состав пресловутое пальмовое масло? Мы стали, во-первых, избирательны. А, во-вторых, просто-напросто не хотим отравиться. Информация - такой же продукт, как колбаса. И если ты не хочешь отравиться информацией, будь любезен, проверь производителя этой информационной колбасы. Проверь ее ингредиенты. Поставь внутри себя фильтр. Определи те источники информации, которым ты доверяешь и которые тобой уже неоднократно проверены. Потому что есть опасность захлебнуться в информационном бурном море или нахлебаться ядовитой информационной воды. Я доверяю великой "тассовской" справочной службе. Я доверяю своим корреспондентам. Информация не имеет права быть анонимной. Анонимная информация - это как анонимка в быту, в которой может содержаться поклеп и клевета. Информация должна быть авторской и иметь точного адресата. В большинстве стран власть все больше и больше теряет сакральность Ты в течение двадцати лет делаешь программу "Формула власти", беседовал почти с четырьмя сотнями людей, которые этой властью обладали и обладают. За это время положение государственного лидера по отношению к своей стране и миру сильно изменилось? Михаил Гусман: Мы с тобой только что говорили про технологические изменения в информационном пространстве. Я думаю, что эти изменения сильно повлияли и на технологию лидерства, можно сказать, внесли некоторые поправки в "формулу власти". Михаил Гусман: Баку стал менее многоцветным. Но он все равно яркий. И все равно мультикультурный. Сегодняшний Баку по своей атмосфере по-прежнему наполнен дружелюбием. Фото: istock / armastas Что ты имеешь в виду? Михаил Гусман: То, что сегодня лидеры более "голые короли", чем были прежде. В том смысле, что в большинстве стран власть все больше и больше теряет сакральность. Это касается и нашей страны. Если житель Москвы видел Леонида Ильича Брежнева (я уже не говорю про Сталина), стоявшего в шляпе на трибуне Мавзолея, два раза в жизни - пройдя по Красной площади 7 ноября и 1 мая, то нынешний лидер России общается с гражданами своей страны в разнообразных форматах и почти каждый день. Вообще у современных лидеров резко повысилась необходимость коммуникации со своим народом. Эта коммуникация может принимать разные формы. Например, стали притчею во языцех твиты президента Трампа. А, скажем, Владимир Путин предпочитает телевизионный формат. Его знаменитые пресс-конференции - это тоже интересно. Меня иногда упрекают в том, что я чуть ли не на равных беседую с президентом какой-то страны Он так лучше чувствует свою аудиторию, запросы общества. Наконец, претерпела эволюцию коммуникация и между самими лидерами. Длинные письма XIX века гусиными перьями от государя государю сменились письмами обычными, потом телеграммами. Самый наглядный тому пример - несколько томов знаменитой переписки Сталина, Рузвельта и Черчилля. А сегодня это телефонные разговоры, практически ежедневные, и, наверное, какие-то еще формы коммуникации. Я не знаю, посылают ли они друг другу эсэмэски, но какие-то формы быстрых контактов точно есть. И, таким образом, лидер, как ни странно, становится более земным человеком. Меня иногда упрекают в том, что я чуть ли не на равных беседую с президентом какой-то страны. Упрек несправедлив. Я понимаю разницу между собой и главой государства. Но я понимаю и другое - что в данный момент мы оба на работе. Для главы государства давать интервью приехавшему к нему журналисту - это мизерная часть его профессиональной деятельности, а для меня брать интервью у него - большая часть моей профессиональной деятельности. Но мы оба на работе. И в этом мы, несомненно, равны.