Лауреаты и клеветники. Южная Осетия: страсти по букварю

Недавно я обнаружил, что у славного ИА REGNUM есть такая опция, что статьи конкретного автора складируются на отдельном адресе. Вот они, мои шедеврики. Их там уже три, по одной на каждый из предыдущих годов. Эти три точки выводят интересующегося югоосетинской проблематикой на нелинейное понимание наших реалий; так что рекомендую их к чтению. В этом году заложенная в ИА REGNUM моя личная публицистическая традиция просто обязана быть продолженной! Но не так-то это и просто… Дело в том, что все указанные статьи имеют одну странную для меня особенность: они как бы сами собой всплывали из подсознания в некий момент, по причинам, не до конца ясным мне самому. Поэтому я просто ждал, когда очередной аналогичный текст явит себя перед мысленным взором, и мне останется лишь положить его на бумагу и отправить на высокий суд коллеги Модеста Колерова. Первые отдалённые сполохи виднелись уже с лета, с августа, всё более чётче освещая главную тему формирующегося смыслового ряда, и сегодня, наконец, текст явил себя. Сегодня — это 23 ноября. Начинаю писать. Тридцать лет назад в этот день к Цхинвалу подошла грузинская колонна численностью до сорока тысяч человек, возглавляемая националистическими лидерами; планировалось провести митинг устрашения и подавить зарождающееся осетинское национально-освободительное движение. Но у входа в Цхинвал огромная колонна была остановлена горсткой парней, что следует признать первым феноменальным событием новейшей истории Южной Осетии. На помощь этим отважным молодым мужчинам сразу же поднялись тысячи горожан, и непрошеные гости после полуторасуточного противостояния убрались восвояси. Вернулись они затем предрассветным утром 6 января 1991 года, войдя-таки в Цхинвал, но это уже другая история (выбивать их пришлось уже с кровопролитием — так началась война). А вчера, т. е. 22 ноября, в пятницу, состоялось заседание Учёного Совета Юго-Осетинского НИИ. Я не вхожу в Совет, но был приглашён в связи с вопросом о работе терминологической комиссии; однако ж главное было в «разном» — тут директор ЮОНИИ Роберт Гаглойты вынес на рассмотрение публикацию члена Учёного Совета Юрия Дзиццойты, каковая состоялась в газете «Республика» в форме интервью: газета спрашивает, Юрий отвечает. Публикацию я прочёл утром того же дня, и потому ничуть не удивился той весьма эмоциональной реакции, которую она вызвала у членов Учёного Совета. Если коротко о сути, то наука наша никчёмна («дышит на ладан»), провалена археология (булыжник в огород директора), провалено издание Толкового словаря осетинского языка (ещё булыжник директору, с красноречивыми оборотами речи: «ситуация здесь из разряда какого-то сумасбродства», «тиражируется какой-то бред» и, конечно, «безусловное наказание виновных»); обязательный реверанс в сторону «традиционной осетинской веры» — это усиленно навязываемый Осетии религиозный новодел Уацдин, причём Юрий декларирует намерение поддержать этот концепт именем Коста Хетагурова (газета исходит из того, что «христианство всё же не считается исконно национальной верой осетин»); ну и о языке — «язык нужно спасать». Но главный пафос интервью в ответе Юрия на вопрос о скандале вокруг издания букваря «Абетæ», «который в итоге был изъят из школьной программы и Ваша резкая критика в адрес его составителя». Тут Юрий, что называется, оттянулся по полной программе, постаравшись стереть учебник в пыль. Завершается эта, с позволения сказать, критика утверждением: «Словом, читая учебник «Абетæ», человека охватывает безысходность». И далее патетика: «Неужели это всё, на что способна осетинская интеллигенция? Неужели наши дети не заслуживают грамотно написанного учебника? Неужели судьба осетинского языка — это осетинский суржик, создаваемый и пропагандируемый автором и его сторонниками?». Самого Юрия на заседании Учёного Совета не было, хотя по должности заведующего отделом языкознания является его членом. Более того, по ходу обсуждения публикации было услышано, что заседания он систематически игнорирует (что, впрочем, неудивительно, учитывая отчётливое намерение расчистить место директора — для кого, интересно?). Так в чём же подоплёка этой уничтожающей критики? Дело здесь в том, что для газеты «Республика» Юрий Дзиццойты — в кругу рукопожатных. Узок круг этих людей, страшно далеки они от народа. Собственно, всё время своего существования газета обслуживает политические интересы вполне очерченной маргинальной группы, на политической авансцене представленной главным образом партией Вячеслава Гобозова «Отечество» («Фыдыбæстæ») — на последних парламентских выборах потерпевшей очередной провал с 3,19% голосов, в абсолютном выражении аж 710 человек за неё голосовало. Впрочем, из них заведомое большинство голосовало за выдвиженца от партии Инну Цховребову, она одна из проректоров нашего ЮОГУ, уважаемая и достойная сотрудница. Славу газета, как и положено, всячески расхваливает, уверяя читателей, что он «зарекомендовал себя на протяжении всех лет как прекрасный политолог и искусный переговорщик. Кроме того, Гобозов является ярким представителем оппозиции и не сыграть на этом поле было бы непозволительной роскошью». Но к г. Гобозову, одному из моих излюбленных оппозиционных персонажей, мы ещё вернёмся. Так вот, по мнению газеты, Юрий — «один из лучших учёных современности». Написано это в статье «Государственная премия им. Коста Хетагурова: прямой посыл газеты «Республика» членам Комиссии». Статья эта, в свою очередь, также проводит разгромную, уничтожающую критику Госкомиссии по присуждению этой престижной премии. Газета обращает внимание на то, что премия должна присуждаться за выдающийся вклад — и слово «выдающийся» в тексте выделено большими буквами и цветом! — и задаёт изумительно хамский вопрос: «Кто, к примеру, из лауреатов нынешнего года попадает под определение выдающийся?» (исключение газета делает для Юрия Гаглойти). И далее газета чуть ли не с рыданием вопрошает то, ради чего всё это писалось: «Почему, к примеру, в этот раз достопочтенная комиссия, уже много лет неизменно восседающая практически в одном и том же составе при всех президентах, не сумела «разглядеть» поистине весомый труд и вклад в национальную науку одного из лучших учёных современности Юрия Дзиццойты? Личные предпочтения и симпатии в этом вопросе столь же примитивны, сколь и, скажем прямо, отдельные итоги голосования». Насчёт «много лет неизменно восседающая» мне целый ряд коллег, не сговариваясь, сразу с возмущением напомнили, что это, с позволения сказать, словосочетание должно быть применено сначала к самой газете! Начиная с её редактора Андрея Кочиева, сидящего в своём кресле при всех президентах нашей Республики вот уже более четверти века, и включая группочку одних и тех же сотрудников-авторов. Ну, им, рукопожатным, сменяемость не писана, зато вот они присваивают себе право сменять других, им неугодных. Замечу для интересующихся, что я для газеты, разумеется, нерукопожатен; на меня она регулярно публиковала один и тот же дискредитирующий материальчик, на мои робкие недоумённые вопросы отделываясь междометиями. Наконец, в начале сего года этот материальчик в очередной раз был опубликован, но на сей раз за подписью редактора — и терпение моё лопнуло: я в досудебном порядке публично заставил газету письменно же извиниться. Кому не лень, можете посмотреть на моей странице в «Фейсбуке», а само извинение было опубликовано в № 14 — 15 за февраль 2019 г.; но моя попытка найти эту публикацию на сайте газеты получила ответ, что у меня нет допуска, а когда я попытался зарегистрироваться, чтобы оный допуск заполучить, сайт ответил, что с моего ай-пи адреса ранее рассылался спам, и потому никакой регистрации для меня не будет. Тут скупая мужская слеза чуть было не скатилась по моей небритой щеке… Юрий Дзиццойты при тайном голосовании получил пять голосов, а требовалось не менее семи (Юрий Гаглойти как раз и получил семь голосов — члены комиссии уважили юбиляра, ему как раз в те дни исполнилось 85 лет); к примеру, я получил восемь, и в лауреаты, таким образом, прошёл. Но почему же Юрий не получил поддержки комиссионного большинства? Газета, как видим, отвечает в том духе, что никчёмная комиссия не оценила светоча осетинской науки. Но есть и другой ответ. И он даёт ясную и полную картину и с этой премией не для Юрия, и с уничтожающей критикой Юрия в адрес букваря «Абетæ», и для многих других касающихся обстоятельств тоже. Ключом к этому ответу я предложу фейсбучный пост другого нынешнего лауреата госпремии им. Коста Хетагурова — Роберта Кулумбегова, получившего её за свою публицистику. «Настоящий учёный, — пишет Роберт хватающие за душу строки, — это не только сумма знаний и индекс Хирша, но и человечность, внимание к окружающим». И далее, как соответствующий «пример коллеги по научному сообществу», ставит фотографию Людвига Чибирова. Человечность, говоришь, Роберт? И внимание к окружающим? Кстати, ты ведь понял, что во мнении газеты «Республика» ты тоже полученной премии недостоин, как и все остальные лауреаты (кроме Юрия Гаглойти)? В югоосетинском научном сообществе, да и в обществе нашем вообще, отлично знают, что повлияло на решение комиссии отклонить кандидатуру Юрия Дзиццойты. Дело здесь не столько в научном результате — готов даже признать, что на премию он, возможно, тянет — дело здесь, как пишет Роберт, в человечности и внимании. И здесь, коллеги, надо мне вам рассказать о крайне знаменательном событии нашей научной и — да — общественно-политической жизни: о собрании, проведённом министерством образования и науки 27 сентября. * * * Собрание было посвящено целиком и полностью учебнику «Абетæ». Министерство образования и науки решило созвать широкую аудиторию заинтересованных лиц потому, что несколько недель в соцсетях велась по нарастающей критика учебника, доходящая до оголтелой, уничтожающей травли; начат был весь этой хайп Нелей Гогичевой, подхвачен несколькими активистами и целой армией анонимов — безликого тупого интернетного хамья. На ровном месте клеветнически утверждалось, что автор учебника изуродовала осетинский алфавит, самовольно убрав из него несколько букв. При этом, что характерно, из всей этой злобно-агрессивной орды сам учебник практически никто в руках не держал! Казалось бы, ну пишут и пишут, мало ли чего лепят нынче в соцсетях… Но, к некоторому моему удивлению, ор в Интернете привёл к подвижкам в реале, и в назначенный день, в пятницу, в зале заседаний собралось весьма представительное общество, включая Президента РЮО Анатолия Бибилова. Собрание открыла министр Натали Гассиева, объяснив собравшимся, что учебник «Абетæ» вызвал в обществе вопросы, которые надо рассмотреть и дать по возможности ответы (позже она выступила со специальным интервью «Спутнику», где обстоятельно разъяснила ситуацию с учебниками; далее она предоставила слово автору учебника — Зое Битаровой. Вот на страницах моего повествования появляется имя — неназванное Юрием Дзиццойты в его интервью имя мишени его уничтожающей критики. Видите, как получается: объект критики как бы сам учебник, но на деле удар наносится, как это нетрудно понять, по автору. Профессор Зоя Битарова — фигура в югоосетинской новейшей истории знаковая. Борьба южных осетин против давления грузинских национал-экстремистов в 1988 — 1989 годах начиналась именно с отстаивания прав и свобод осетинского языка, и Зоя Битарова — тот человек, кто личным примером, беззаветным самоотречением и с поразительной смелостью эту борьбу начинала. Она, в бытность свою студенткой нашего вуза — стипендиантка стипендии им. К Хетагурова, обладатель красного диплома. Она — ученица нашего выдающегося (подлинно выдающегося, с действительным мировым признанием) языковеда Василия Абаева. Она — замечательная женщина, мать, трагически потерявшая свою единственную дочь, умницу и талантливого учёного. Она — неутомимая труженица, подвижнически работающая во имя сохранения и развития осетинского языка; учёный секретарь Учёного Совета ЮОНИИ. Она — лауреат госпремии им. К. Хетагурова. Она — патриот, которым мог бы гордиться любой уважающий себя народ. Вот уже тридцать лет она, как амазонка, на боевом посту. Вне всякого сомнения, с точки зрения её клеветников, она должна быть уничтожена. Собрание, о котором идёт речь, прошло так, что даже газета «Республика» не могла не живописать его следующим образом: «Разговор получился непростой, слишком много было высказано субъективного, при этом упрёки носили порой личностный характер. И всё это со стороны выглядело, мягко говоря, нелицеприятно. А ведь вопрос обсуждался представителями интеллигенции. В такой ситуации ведение хода собрания взял на себя руководитель Республики А. Бибилов и, надо сказать, этот факт в целом спас положение. Президент неоднократно вынужденно обращался к оппонентам с просьбой не переходить грань, при этом сделав справедливое замечание, что главное это то, что учебник создан и есть что дорабатывать, выразив при этом благодарность его авторам во главе с профессором З. Битарти. В итоге, после бурного обсуждения, было принято консолидированное решение изъять данный учебник и отдать его на доработку для последующего переиздания». Тут главная хитрость в чём? В том, что по тексту получается, что оппоненты, переходя грань, ругались друг с другом, а Президент старался их успокоить. На самом же деле было так. Зоя Битарова в своём выступлении спокойно и обстоятельно рассказала о работе над учебниками (там ведь целая линейка создана), подчеркнув, что работа велась с группой самых опытных школьных преподавателей, с методистами; пояснила, что из-за её срочного выезда в Петербург (по болезни мужа) она не успела вычитать учебник «Абетæ», и в нём проскочили ошибки, которые рабочим порядком будут устранены — но отнюдь не те ужасы, которые нагнетают её критики; напомнила о важности языковой проблематики для судеб осетинского народа и о том, как начиналась борьба южных осетин за свои права в новейшей истории Южной Осетии. Выступившая за ней Неля Гогичева была осторожна и вполне корректна по форме своего выступления. Но потом, в ходе выступлений членов авторского коллектива — выступлений, эталонных с точки зрения осетинского традиционного этикета — начались выкрики с места, всё более громкие и наглые, и выглядело это не просто нелицеприятно, а отвратительно! Мне, в отличие от газеты, ловчить и сглаживать углы не надо, поэтому пишу то, видел и слышал (там ведь и телезапись велась); а слышал я неоднократные громкие возгласы Юрия Дзиццойты в адрес выступавших уважаемых учителей: «Ты ничего не понимаешь! О чём ты вообще говоришь?» Между прочим, по ходу дела выяснилось, что и Юрию предлагалось участвовать в работе группы по подготовке учебников, но у него образовался там конфликт, и работать он не захотел; однако этот сюжетец, когда министр Натали Гассиева об этом сказала, Президентом был остановлен и полного освещения не получил. А жаль, было бы интересно услышать полную версию. Кстати, злая ирония этой ситуации заключается, кроме прочего, ещё и в том, что на начальника отдела в ЮОНИИ, равно как и на заведующего кафедрой в ЮОГУ, Юрия продвигала не кто иная, как самолично Зоя, да и по биографии Юрия много разного добра ему сделала… Но по-настоящему дикий крик исходил от Казбека Келехсаева, который, невзирая ни на какие увещевания Президента, стоя и наклонившись вперёд, орал: «Это злодеяние против осетинского народа!!» («Ай у фыдракæндиронадæмыныхмæ!!») Интеллигенция, говорите? Кто-то да, а кто-то, увы, совсем даже нет. Подробностей здесь можно вспоминать много, но упомяну лишь демонстративный уход с собрания председателя парламентского комитета Амирана Дьяконова, одного из активных оппозиционеров — несмотря на просьбы Президента не уходить; пытался уйти и Юрий, но когда Президент обратился к нему, то он вернулся на место с полпути. Кстати, в зал заседаний он вошёл вместе с ректором ЮОГУ Вадимом Тедеевым, и уселся рядом с ним. В вопиющем своём бескультурье, таким образом, он не постеснялся присутствия своего непосредственного начальника. Президент пытался, как мог, ввести собрание хотя бы в минимально приемлемые рамки, но не тут-то было: с ним вступали в длительные пререкания, кричали, шумели… Искренне было его жаль, но, с другой стороны, только так приобретается абсолютно необходимое для народного лидера понимание того, с чем на самом деле приходится бороться; понимание обязательности своей миссии удерживающего здесь и теперь. К моему изумлению, криком и хамством ненавистники Зои Битаровой добились от Президента решения об отзыве учебника! Высказываясь в данном случае как эксперт-политолог, констатирую, что тем самым создан чрезвычайно опасный прецедент: оказывается, Президента таким способом можно подвинуть. Н-да… Пожалуй, именно это обстоятельство и является главным политическим итогом этого собрания. Не был ли он запланирован нападающей стороной? * * * Пишу дальше, уже идёт декабрь. После демонстрирования такого поведения в отношении своих коллег, что и говорить, было бы весьма странным, если бы комиссия по госпремии К. Хетагуровала проголосовала большинством за её присуждение Юрию Дзиццойты. Однако и пять голосов «за» — тоже немало, на мой взгляд. Значит, эти пять членов комиссии одобряют такое поведение? Считают правильной попытку социального уничтожения Зои Битаровой? Что ж, примем это к сведению. Это ведь не первая подобная атака. До этого упомянутый Казбек Келехсаев в «Фейсбуке» тоже публиковал уничтожающий текст в адрес директора ЮОНИИ Роберта Гаглойты и Зои Битаровой; помню, были в учреждении разговоры о том, что надо ему ответить, как полагается, но в итоге он так и остался без ответа — видимо, в конечном счёте решили спустить, как говорится, «на тормозах». Думаю, это было ошибкой. Как ошибкой является и государственная политика в целом по данной позиции: я многократно настаивал на безусловном государственном реагировании на клевету, как на опаснейшее и гнусное явление нашей общественно-политической жизни. Особенную угрозу клевета представляет, когда речь идёт о попытках социального уничтожения достойных членов общества. Так, например, совсем недавно аналогичная попытка была предпринята в адрес директора гостелевидения Георгия (Гии) Келехсаева. Он осмелился уволить — на законнейших, подчёркиваю, обстоятельствах — журналистку Ирину Келехсаеву. Она — из рукопожатных, поэтому немедленно был запущен по социальным сетям компрометирующий и унизительный для Гии очернительский слух о якобы произнесённом им высказывании в адрес Иры. Гия — патриот, с оружием в руках защищавший родину в августе 2008 года, много лет работает в коллективе гостелерадио, свой в доску парень. Нагнетаемая против него истерия имела целью не просто убрать его с поста директора и триумфально вернуть Иру на должность, но именно уничтожить его доброе имя, обезличить человека. Видя эту разворачивающуюся травлю, я посчитал для себя обязательным поддержать боевого соратника, и поставил простенький вопрос в «Фейсбуке»: а есть ли запись? Записи, конечно же, не было. То есть обвинительный визг в его адрес был совершенно голословен. Гию в обиду не дали, он продолжает работать, но нервов это ему стоило немалых. Ира же, как и следовало ожидать, перестала со мной здороваться. Ну-ну. Моя биография в этом смысле тоже содержит ну очень показательные примеры. Друзья обычно вспоминают теракт против меня, когда летом 2001 года в четыре часа утра в окно моей спальни была заброшена граната. Но сам я считаю гораздо более омерзительным явлением телефильм «Безвременье по-осетински», трижды (!) показанный по гостелевидению, в котором, в частности, насчёт меня утверждалось, что я сговорился с Эдуардом Шеварднадзе о продаже ему Южной Осетии. Сей эпохальный клеветнический информпродукт был сварганен Коста Кочиевым (Коштэ Коста), родственником пришедшего тогда к власти Эдуарда Кокойты, и выпущен в эфир, повторяю и подчёркиваю, государственного телевидения! Цель преследовалась всё та же — уничтожение неугодных, в данном случае меня. Коштэ Коста — один из сонма тех, кого не было с нами в трудные времена, но становились нашими начальниками, и был он тогда поставлен заместителем гостелерадио, этаким ведущим идеологом (вот запамятовал: а кто же тогда был директором?..). Беснование его дошло до того, что ажно цельный Парламент под председательством Станислава Кочиева составил петицию-воззвание-челобитную к Президенту Кокойты с мольбой окоротить зарвавшегося горе-идеолога. Но Парламент Парламентом, а вот для меня полной неожиданностью оказалось то, что эта клеветническая деятельность в отношении меня осталась без реагирования со стороны тогдашнего нового Президента; а ведь Эдуард Кокойты, более известный как Джабелич, возглавлял во время первой войны 1991 — 1992 годов молодёжное крыло группы Гри, и первые собрания Совета командиров отрядов самообороны мы с ним собирали вместе, у него в кабинете секретаря горкома комсомола. Увидев такую позицию высшей власти, воодушевились и те несколько клеветников, которые год за годом (а ныне уже десятилетия) пытались очернить меня в общественном мнении — например, упомянутый Казбек Келехсаев, выступая 20 апреля 2003 года на собрании общественности в здании театра, будучи при этом депутатом Парламента, публично обвинял меня (видя, что меня в зале нет) в том, что я тайно сговорился с председателем парламента Грузии Зурабом Жвания о переходе Южной Осетии в зону действия грузинских денег — лари. Тогда я письменно обратился к Джабеличу, где указал на этот факт и предупредил, что «подобная клеветническая деятельность представляет растущую опасность уже не просто в личном отношении, но становится фактором дестабилизации общества, то есть представляет опасность общественную», и предложил дать оценку этому явлению и защитить моё гражданское и человеческое достоинство. Ответа не последовало. Я был уязвлён, но отнёсся к этому философически, и, как выяснилось, зря: в начале лета 2004 года непрерывная клеветническая кампания в отношении меня привела к тому, что Джабелич отдал приказ КГБ о моём задержании, что и было незамедлительно исполнено. Забрали меня с похорон, т. е. прилюдно, как поёт Высоцкий, «два красивых охранника». В камеру изолятора КГБ зашёл ко мне тогдашний начальник КГБ Олег Алборов, мой хороший товарищ, обнял меня и спросил, не думаю ли я, что это он меня прихватил. Я нехотя промямлил нечто в том смысле, что понимаю — он человек под приказом, и зла на него не держу. Тут он мне сообщает, что нет, он с утречка с должности освобождён, и пришёл ко мне не как начальник уже, а как товарищ, морально меня поддержать; спросил, не нуждаюсь ли я в чём-либо, типа поесть-попить. Признаться, в этот момент мне стало не по себе, и я понял, что в камере придётся ночевать. Приехавший на следующий день серьёзный человек из Владикавказа долго объяснял Джабеличу, почему КостаДзугаева никак невозможно арестовать, судить и сажать. Когда я солнечным денёчком вышел из изолятора на улицы Цхинвала и пошёл домой, то, по знаменательной случайности, попались мне один за другим двое из моих давних клеветников: вы бы посмотрели на их лица! Они были буквально ошеломлены и не верили своим глазам, что я, вот тебе пожалуйста, иду по улице, вместо того, чтобы гнить в тюрьме. А потом, много позже, один из высоких чинов мне рассказал, что была произнесена фраза о том, что таких, как я, надо уничтожать вместе с семьями. К чести Джабелича, по прошествии некоторого времени он меня пригласил, состоялся между нами установочный разговор, и был я назначен госсоветником по связям с политическими партиями и общественными организациями, где и проработал до конца его президентуры. Сегодня много всякого вокруг имени Джабелича тоже приходится слышать и читать, но я считаю, что этот человек заслуживает уважения. По крайней мере, моего. Почему же я так настойчиво ставлю вопрос о необходимости неотвратимой ответственности за клевету, за очернительство? Потому, что это явление — подлинное проклятие нашей осетинской жизни (интересующиеся могут посмотреть мою монографию по попытке воссоединения Осетии 1925 года). Вот так же в своё время подобные негодяи пытались уничтожить моего отца, Георгия Дзугаева. Фронтовик, после войны он работал в Союзе писателей Юго-Осетинской автономной области. В Красной Армии он был политруком, и военные историки знают: приказом по Вермахту от 6 июня 1941 года «после произведённой сортировки их надлежит уничтожить». Отец попал под Киевом в окружение, был ранен и захвачен в плен. Ему повезло — никто не выдал; бежал из концлагеря, войну закончил 8 мая в Праге в действующих войсках. И вот весной 1948 года двое членов Союза писателей, Санакоев В. и Цховребов И., пишут донос на нескольких своих же сотрудников, обвиняя их в троцкизме и других смертных грехах, и прямо пишется в заявлении на имя первого секретаря Обкома партии: «…Вот поэтому нам пришлось перейти в область критики до тех пор, пока не будут уничтожены такие никчёмные писатели (подчёркнуто в документе. — К. Д.)» (Политархив ГАУ, Ф. 1, оп. 3, д. 437, кор. 35. Л. 7 — 11). Ещё раз: только что закончилась страшная война, а до неё был ужас в Южной Осетии 1937 года. Тебя, Георгий, не уничтожили фашисты? Ну так мы тебя уничтожим! Бюро Обкома, однако, нашло в себе силы защитить писателей от клеветы на уничтожение, и дало клеветникам отповедь — тем не менее оставив их без наказания; не потому ли, что выполнялся заказ антиосетинских сил в грузинском МГБ? Ведь позже группу «Рæстдзинад», вывесившую листовки в защиту осетинского языка, с помощью таких предателей-провокаторов грузинское МГБ переловило и пересажало без всякой пощады. А Георгий Хасакоевич Дзугаев стал народным поэтом, на чьи стихи написаны песни, охотно распеваемые и сегодня (и мало кто уже помнит, что слова его), писателем стал, драматургом… и стал он, коллеги, в 1976 году первым лауреатом Государственной премии имени Коста Хетагурова! * * * Завершаю я сей публицистический труд аккурат к Новому году. Как обычно у меня, по ходу дела его читали немало уважаемых мною людей, высказывая свои соображения. И завершаю, с неизбежностью выруливая на главную тему — воссоединения Осетии в составе России. Уж очень всё одно к одному точнёхонько прикладывается, как в паззле. Ведь Юрий Дзиццойты — «независимец», категорически против указанного воссоединения. Неля Гогичева, оказывается, тоже! Выяснилось это, когда я дал интервью нашему «Спутнику», где без всякого иезуитства простодушно вломил, что напряжённость вокруг Южной Осетии «будет расти, и на этом фоне препятствовать вхождению Южной Осетии в состав России и воссоединению Осетии становится уже не просто глупостью, но чем-то иным». Руководство «Спутника» решило предоставить слово и представителям другой точки зрения, и вот для этой работы и пригодилась Неля: она выступила в поддержку независимости Юга Осетии. Видимо, несуразность такого противопоставления осознавалась, поэтому на помощь ей была приглашена Дина Алборова — да, политолог, сотрудник кафедры политологии ЮОГУ; что ж, раз так, Дина, то в новом, 2020-м году, будем мы с тобой теперь уже, подчёркиваю, профессионально разбираться перед всем честным народом с этой дилеммой, так что готовься. Что же касается Нели, то с ней такой разбор невозможен по определению, так как она нигде не политолог, а журналист (кстати, редакцию газеты «Хурзарин» с возвращением туда сторонника Президента А. Бибилова, убеждённого «воссоединителя» Юрия Габараева на должность главного редактора, она покинула с конфликтом), и поэтесса; вот в качестве поэтессы Казбеком Келехсаевым ей была присуждена литературная премия от имени возглавляемого им частного фонда — видите, как всё удачно получается? А весь этот поднятый ею шум вокруг «битаровской» азбуки точно соответствует приёму, раскрытому Ноамом Хомски под первым номером из десяти, а именно «Отвлечение внимания»: «Основным элементом управления обществом является отвлечение внимания людей от важных проблем и решений, принимаемых политическими и экономическими правящими кругами, посредством постоянного насыщения информационного пространства малозначительными сообщениями». Борьба против воссоединения Осетии в составе России нарастает вместе с напряжённостью, нагнетаемой Грузией возле южных границ нашей Республики, и проявляется многообразно. Вячеслав Гобозов, например, в своих выступлениях во время предвыборной компании открыто призывал покончить с этой идеей, а Олег Тезиев и другие через «Фейсбук» горячо призвали поддержать «принятие закона об уголовной ответственности за публичные призывы к отказу от независимости». То есть эти люди приступили к подготовке общественного мнения для протаскивания юридической базы подавления воссоединительного движения южных осетин, репрессии — прямо говоря, очередного уничтожения носителей воссоединительной активности. Позиция, неотличимая от позиции Грузии и её западных покровителей! Об этом я тоже высказывался — в День памяти жертв политических репрессий; если и на сей раз до нас дотянутся, то «сегодня расстрелы начнутся с руководства и активистов партии «Единая Осетия». Но понимают ли вообще «независимцы», что такое репрессии по типу 1937 года? В Южной Осетии я сейчас практически единственный специалист по данному вопросу (см.) — так спросите меня, я вам расскажу. Люди, осуществлявшие истребление 236 лучших южных осетин в 1937 году, тоже мнили себя удачливыми победителями; но поинтересуйтесь, что с ними потом стало, с самими. Также и по всему СССР: сколько предателей, пробравшихся в органы НКВД (и в партаппарат), было выявлено по итогам их злодеяний, и соответственно наказано? Очень поучительное знание. Лучше не доводить дело до такого кровавого спазма государственной власти. Однако «независимцам», грозящим нам репрессиями, уроки истории не впрок, невдомёк — так и будут бесноваться, не отдавая себе отчёта в том, что являются не более чем расходным материалом в руках влиятельных противников осетинского воссоединения. Тем более, что современные информационные технологии, казалось бы, дают им возможности, каких ранее не было. Вот Алан Салбиев, дока по этой части, с горечью пишет в «Фейсбуке»: «В эпоху торжества цифры и абсолютной информационной прозрачности испачкать с головы до ног любого человека стало, как ни парадоксально, плёвым делом. Ты можешь иметь идеальную биографию, быть принципиальным, не брать взятки и не воровать. Но если захотят, то обгадят. Захотят — уничтожат. Лики смерти, как и террора становятся пугающе многообразны. Жертвой может стать кто угодно и когда угодно. Никто ни от чего не застрахован». Действительно, подделать могут и голос, и лицо, изобразив человека в сколь угодном непотребстве. Но тем ценнее становится личное знание человека — кто он, что из себя представляет. Вот Зоя Битарова даёт интервью нашему информагенству «РЕС», они поставили заголовок «Я неизлечимо больна идеей возрождения осетинского языка» ‑ и в «фейсбучной» группе «Ир.Ис!» от «Ларисы Джиоевой» появляется коммент: «Теперь я понимаю причины столь ужасающего учебника осетинского языка для первого класса. Неизлечимо больна это задатки фанатизма и игнорирования остальных учёных, радеющих за Иронӕвзаг не менее». И всё сразу ясно и с «Ларисой Джиоевой», и с этой группой, где о воссоединении Осетии не позволено и пикнуть. Но есть и другие люди. Георгий Плиев, сотрудник гостелевидения, пришёл к Зое Битаровой и взял у неё огромное интервью, в «Фейсбуке» пишет по этому поводу: «Ей плюнули в душу, харкнув закомплексованностью и мерзостью — качествами, характерными для большой части нашей, прости Господи, интеллигенции. а всего-то нужно было просто сесть и поговорить с человеком». Его поддерживает офицер из руководства министерства обороны РЮО Вадим Сиукаев: «Зоя Александровна это глыба! Это великая личность! Женщина, сумевшая положить свой большой камень в фундамент государственности Южной Осетии, нашей современности, сумевшая перебороть утрату единственной дочери Зарины и продолжающая творить во имя нации. Личность, продолжающая творить в противовес армии филологов и специалистов, трезвонящей о бытие, но ничего не делающей. Я преклоняюсь перед этой женщиной!». И ещё многие, и ещё. Нет, клеветники не победят. Мы, народ-семья, сумеем защитить и Зою Битарову, и всех других, кого они намерены сделать мишенью для уничтожения. А лауреатов государственной премии имени Коста Хетагурова поздравляю с заслуженными наградами и с Новым годом! Пусть и новый 2020-й год будет для вас успешным, а вместе с вами и для всех нас!