Звонок с военного аэродрома застал меня буквально за новогодним столом. Лететь в транспортнике в первый (и, надеюсь, в последний) раз в жизни пришлось стоя – столько было в самолёте народа. И такой суеты, как на аэродроме Моздока, тоже видеть больше не приходилось. Я разговорился с пехотными майором и капитаном из Удмуртии, улетавшими домой. Они были в шоке. Майор то и дело повторял «Как же нас раздолбали…» Позже я увидел большие палатки, где штабелями в чёрных полиэтиленовых мешках лежали 18-летние мальчики, которые, по циничному утверждению министра обороны Грачёва, «умирали с улыбкой на устах». Однако преступную ошибку не пожалевшего мальчиков ради собственного триумфа министра уже оперативно исправляли. На моих глазах из самолёта высаживались морпехи Северного флота. Они бежали гуськом, выхватывая из ящиков боекомплект, забрасывая на плечо совершенно не нужные в непролазную грязь и плюс 15 валенки. Впоследствии полковник элитного отряда спецназа ГРУ сетовал: «На подготовку каждого офицера в нашем отряде было потрачено целое состояние, а в Грозный нас отправили на броне, будто рядовых пехотинцев». Операция не была подготовлена, шла вслепую. В штабе группировки, размещавшемся в подвале консервного завода, за столом с гигантскими рациями сидели генералы. Из динамиков неслось: «Вышли к детсаду возле Дома печати». Генералы долго выясняли, где это вообще. В итоге пришлось обращаться к председателю правительства национального возрождения Чечни Саламбеку Хаджиеву, чтобы он указал на карте города улицу Маяковского. Как на вражьей стороне Гостиницей в Моздоке служили купейные вагоны. Неподалёку можно было разжиться осетинскими пирогами. А федеральные органы власти располагались в двухэтажном здании какой-то конторы с тесными коридорами и крошечными кабинетами, в каждый из которых можно было беспрепятственно войти. Никогда ещё власть не казалась такой близкой к народу. В армейском бушлате, казалось, круглосуточно сидел в кабинете вице-премьер Николай Егоров. Кашлял, температурил. Убивший его вскоре рак лёгкого, похоже, начинался не иначе как здесь. Начальник Федеральной службы контрразведки Сергей Степашин ходил в генеральском мундире и фуражке с высокой тульей, к которой при встрече он шутливо прикладывал руку, приветствуя журналистов. В этом же облачении он в «уазике» ездил по Чечне, выступая на митингах. Вообще, в чём, в чём, а в отсутствии мужества генералов упрекнуть было нельзя. В Грозный на вертолёте меня вёз командующий армейской авиацией Сухопутных войск Виталий Павлов. Обычно в полёте земля медленно плывёт далеко внизу, а тут мы мчались почти на уровне фонарных столбов. Афганский опыт: чтобы не подстрелили из ПЗРК. Журналистское сообщество оказалось крошечным. Зато куда больше коллег оказалось в стане Дудаева. Федеральные каналы передали его пафосную и лживую речь о том, что войска в Грозном окружены и уничтожены. Кто и как беспрепятственно доставлял коллег к нему? А заодно и правозащитников, которые молчали, когда здесь тысячами убивали мирных жителей, зато грудью бросились защищать бандитов, которые это совершили. С тех пор произошло немало метаморфоз. Тогдашняя звезда правозащитной тусовки Элла Памфилова сегодня столп российской государственности, а певший под пулями российским солдатам Шевчук так и остался Юрой музыкантом. Военная дисциплина Для СМИ тогда не было никаких ограничений. Как не было и никаких гарантий безопасности. Да и о том, как следует себя вести на войне, знаний было ноль. Поэтому, когда выяснилось, что от нашего крошечного сообщества в Грозный отправляюсь один я, – честно говоря, затосковал. Ночь не спал, думая о малолетнем сыне. Пошёл к замруководителя Территориального управления федеральных органов исполнительной власти генералу Агаркову, который бесстрашно гонял по опасным дорогам с калашниковым на коленях. Тот выдал мне армейский бронежилет, а потом шутки ради предложил надеть сверху ещё и эмвэдэшный. Но чувство юмора мне изменило, и я водворил на себя 38 кило брони. Если именно из-за них я не погиб, то только потому, что в попутчики судьба послала думского депутата генерала Безбородова. Осознав, как выгляжу, я попытался сбагрить ему один броник, но он отказался: «Вот вы ходите передо мной и защищайте». А потом серьёзно добавил: «В следующий раз камуфляж надевайте. А то выделяетесь и одеждой, и отсутствием оружия. Снайпер по вам первому и ударит – решит, что шишка». Позже я увидел большие палатки, где штабелями в чёрных полиэтиленовых мешках лежали 18-летние мальчики, которые, по циничному утверждению министра обороны Грачёва, «умирали с улыбкой на устах» Безопасных мест в Грозном не было. Пули пели даже во дворе консервного завода, казалось бы, в самом безопасном месте. Тактика у боевиков была очень умная: мелкими группами атаковать повсеместно, сея панику, отчего та расползалась, как лесной пожар. Когда мы в кромешной тьме продвигались мимо кладбища, по рации БТР громко разнеслось: прорвался чеченский танк! Тут же полетели команды поворачивать орудие, понеслась истеричная ругань. На наше счастье, никакого танка не оказалось. Соответственно и дисциплина была своеобразной. Старший сержант, получивший команду от полковника готовить два БТР для выезда в город, пошёл переспрашивать у генерала. Так ему не хотелось оставлять относительно безопасную базу. Ещё интереснее был эпизод с вылетом из Грозного. Я метался от борта к борту, пытаясь представиться, но меня посылали, не дав открыть рот. А всё потому, что поползли слухи: аэропорт Северный ночью будут атаковать – пилоты спешили увести разгруженные машины. Неожиданно меня схватил за рукав ангел хранитель Безбородов. Одним из пилотов оказался его бывший курсант. Так мы и улетели. Всё это не в упрёк военным. Наоборот, даже с неким раскаянием. Почему молодые парни должны были лишний раз рисковать собой из-за журналюги, о коих они судили по репортажам, которые коллеги слали из дудаевской ставки. А сами они тем временем совершали подвиги. Ведь подвигом было уже одно пребывание там. Ужасная логистика. Снабжение по принципу «что найдёшь, то и грызёшь». Даже в штабных подвалах вода – на вес золота. А ведь в этой сырости и холоде сидели женщины-связистки. На вопрос о сексе ответ: чтобы согреться. Пьяных видеть не приходилось, алкоголь на войне не берёт, хотя остаётся вещью первостепенной. Коньячный завод был взят под усиленную охрану. Тогда с канистрами начали приезжать на танках – попробуй не налей! В итоге прекрасный чеченский коньяк был от греха подальше вылит. Жаль, что в нынешних условиях его производство не возродится. С виной виноватые И сегодня находятся те, кто в оправдание своего поведения четверть века назад утверждает, что войны можно было избежать. Хорошо, рассмотрим альтернативу. Борис Немцов предлагал построить на границе с Чечнёй стену. Хотя достаточно взглянуть на рельеф и размеры республики, чтобы понять невозможность такого строительства. Не говоря о том, что стена требует постоянной охраны и что за этой стеной оказались бы и другие республики. Говорят: вот встретился бы Ельцин с Дудаевым – и не было бы войны. Нет, это только легитимизировало бы власть Дудаева, а война оказалась бы ещё более жестокой. Дудаева уговаривали соплеменники более авторитетные, чем русские политики. Хаджиев рассказывал: «Я ему говорю, ты на карту посмотри. Сидишь у России под юбкой и её шпыняешь». Но не шпынять он не мог, потому что сам оказался заложником. Советское наследство в республике растащили, наладить хозяйство не смогли, добывать ресурсы можно было только грабежом России. Зарубежные доброхоты готовы были поставлять оружие и ваххабитских отморозков, но не кормить людей. Война была нужна ему для консолидации. Ведь Дудаев не рискнул провести референдум о независимости даже под дулами автоматов, потому что знал: большинства он не получит. Мне не раз довелось беседовать с беженцами-чеченцами. Вот кто первый затосковал о Советском Союзе. Они говорили: ведь жили нормально, дружно – зачем нам эти бандиты? Да и в бандиты многие подались от нищеты и оболванивания. Офицер из спецслужб делился: «Смотришь на него и не знаешь: то ли за баню вывести, то ли дать мешок муки и домой отправить». Избежать войны было невозможно. Хотя списывать всё на историческую неизбежность нельзя. Виновны чеченские элиты-кланы. А в первую голову наш Михаил Сергеевич, который напоминает директора зверинца, поклявшегося превратить его в прекрасный сафарипарк, но вместо кропотливой работы открывшего все клетки в надежде, что цветущий парк образуется сам собой. И Борис Николаевич, призвавший республики брать суверенитета столько, сколько смогут проглотить. А после не давший ликвидировать гнойник в зародыше в 1991 году, вернув спецназ из Грозного. И заключивший потом мир с бандитами в Хасавюрте. Хотя нет худа без добра. Басаеву дали возможность строить независимую республику, но бандитско-исламистская модель государства оказалась нежизнеспособной. К сожалению, для понимания этого потребовалась кровь.
