Арсений Фогелев: «Один театр» рассчитывает только на своих зрителей

Один из самых больших частных театров России — «Один театр» — недавно переехал в новое помещение на территории БЦ «Кавказ». «Свежесть» помещения наглядно подтверждало отсутствие вывески, незамаскированная проводка на потолке, обилие гипсокартонных плит на стенах, в том числе и в крошечном кабинете, где состоялся разговор с Арсением Фогелевым, одним из основателей «Одного театра». — В чем причина переезда театра в начале ноября в новое помещение на ул. Коммунаров? — Нет никакой экстраординарной причины. Просто старое помещение не соответствовало некоторым нормам пожарной безопасности для учреждений с массовым пребыванием людей. В частности, зал со зрителями не должен находиться выше третьего этажа. После пожара в «Зимней вишне» прошли очередные проверки и были выданы предписания. К нам отнеслись с пониманием, дали время подготовиться к переезду, найти помещение. Рады ли мы новому помещению — еще не поняли. Там все было обжитое, привычное, там наша история, там наши шесть с лишним лет. В октябре мы завезли материал и начали формировать помещения, зал, а 2 ноября в обстановке тотального ремонта и перепланировки уже сыграли первый спектакль на новом месте. Долго мы простаивать не могли — зарабатываем на все сами. — Аренда здесь выше? — Этим вопросом я не занимался, но примерно столько же, может быть, чуть больше. Очень тяжело сейчас найти помещение в центре города по приемлемой цене. Такие есть, но на окраинах, что неудобно для нашего зрителя. Это помещение по техническим характеристикам для нас тоже не идеальное: сцена стала уже, немного сократилось количество зрительских мест. — Как появилась идея создания независимого театра? — В 80-е существовали полуподпольные рок-клубы, которые были альтернативой советской поп-­музыке. Сейчас есть гостеатры, где присутствует цензура в том или ином виде, а также работают частные, где за репертуар не снимут с работы в случае чего. Главная идея при создании «Одного» была делать то, что хочется, и нравиться публике в надежде на то, что посмотреть на это придут люди со схожим вкусом к альтернативному, но не авангардному. — Может ли театр существовать только на доходы от продажи билетов? — Здесь ситуация по стране разная. Большинству независимых театров власти городов и регионов помогают напрямую и опосредованно. Им выделяют помещения (благо больших для них не нужно), оплачивают аренду, снижают местные налоги или избавляют от их уплаты. Нам никто не помогает, правда, несколько лет назад от Союза театральных деятелей края получили две стипендии. Помогают, как ни странно прозвучит, наши зрители. Когда мы уже собрались переезжать, обратились к ним с просьбой помочь деньгами, кто сколько сможет, — мы взяли на это дело кредит, но его не хватало. И вот несколько наших постоянных зрителей дали солидные суммы и оплатили стройматериалы. Многие переводили 100, 500, 1000, 10 000 рублей. Таким образом мы собрали около 400–500 тыс. рублей, которые уже потратили на ремонт. Мы существуем только на то, что зарабатываем. — Получается, частный театр — это коммерческое предприятие? — По виду деятельности — да, по факту — нет. На театре невозможно заработать, деньги приносит интертейнмент, когда делают спектакли не самого высокого уровня в угоду зрителю и возят их по городам. То, чем мы занимаемся, никогда и нигде не приносит доход, потому что спектакли изначально рассчитаны не на массового зрителя. Это не бизнес в чистом виде — за семь лет существования ни один из основателей театра не приобрел за счет заработанных денег квартиры, автомобили. Тем не менее, мы чудом существуем. Чудо состоит в том, что у нас южный город, который предполагает, по идее, более легкую жизнь и ее восприятие. Но люди охотно приходят на сложные и неоднозначные спектакли, с удовольствием, пылом и жаром дискутируют после. Это феномен парадоксального Краснодара, где, с одной стороны, процветают торговля и сельское хозяйство, а с другой — широкое распространение имеет высокий интеллектуальный уровень. — Мне сказали, что у вас на спектаклях не бывает свободных мест. Это так? — Ну нет, это преувеличение. Есть месяцы, когда действительно у нас аншлаги, но в среднем заполняемость в «Одном театре» составляет чуть более 80%. Мы немного не дотягиваем до высокого показателя в 95% по причине длительности нашего театрального сезона. Из-за самоокупаемости мы вынуждены работать почти 11 месяцев в году в отличие от подобных госучреждений, которые 3–4 месяца в году фактически отдыхают. Мы вынуждены также ставить больше спектаклей в месяц — под 36, по 2–3 в день, исключая понедельники. — Власти проявляют хоть какой-то интерес к деятельности театра? — В министерстве культуры региона нам всегда оказывают посильную помощь. Но на большее мы и не рассчитываем. — Какой зритель у театра, репертуар? — В среднем это социально активные люди в возрасте от 25 до 40 лет, которые работают, занимают руководящие должности среднего звена. Что касается репертуара, то он практически полностью современный. Это или драматургия наших дней, или спектакли, придуманные нами по собственным сюжетам и фабулам. Есть спектакли без слов, в которых, кстати, не всегда используется только пластика тела. Есть интересная постановка «Квазифутбол», где используются реальные тексты интервью. Пишем втроем: я, Виталий Борисов и Алексей Мосолов. Классики у нас нет, но это и не нужно. Приходится балансировать, чтобы театр жил, актеры, персонал получали стабильный заработок. Это достаточно трудно сделать. Мы бы хотели поучаствовать в конкурсе, как в Санкт-Петербурге, на получение гранта для независимых театров, но у нас таких нет. — Есть мнение, что у нас один из самых прогрессивных регионов по уровню развития независимого театрального движения… — Вполне возможно, я как-то не задавался этим вопросом. В крае есть довольно серьезная проблема: у нас независимые театры существуют как бы в некоем закрытом пространстве, варятся в собственном соку, хотя и получают глотки свежего воздуха на фестивалях. Мы, когда проработали немного, пригласили знакомого опытного критика из Москвы, который посмотрел спектакли, разобрал их, дал рекомендации, очень много советов. Мы растем и в прошлом году были в лонг-листе театральной премии «Золотая маска», в этом году там было уже два наших спектакля. Может, через несколько лет станем и победителями. Хотя объективно у нас ситуация лучше, чем, например, в Волгограде. К нам все же приезжали работать талантливые и опытные мастера, режиссеры, которые привнесли очень многое в театральное искусство Кубани. Сейчас в сфере независимых театров наблюдается некое затишье, всеобщее спокойствие после пяти лет роста, причем это не только у нас. Но долго это не продлится. Или театры начнут закрываться, или, наоборот, появятся новые, в каком-то необычном формате. Причем будут открываться в других городах региона, потому что там сложилась такая ситуация, когда людям вечером или в выходной день некуда сходить, кроме кинотеатра. — Когда частные театры смогут хоть сколько-нибудь зарабатывать? — Когда цена билета будет не 600 рублей, а минимум 1500. Но это пока в силу экономических причин невозможно. Хотя в той же Европе, например, стоимость билета в театр больше, чем в кино, в 10 раз, а не в 2, как у нас. Тем более существует на первый взгляд невидимая разница в цене билета в гостеатр и независимый. При цене первого 500 рублей, грубо говоря, государство дотирует еще 1000 рублей, частникам это никто не делает. — Как театр будет развиваться в ближайшие пять лет? — Да этот процесс идет постоянно, на самом деле. Только есть одна очень большая закавыка. На протяжении всех лет существования «Одного» еще ни разу наши планы, как они были задуманы изначально, не осуществились. Все, конечно, можно просчитать математически, привлечь маркетологов и менеджеров. Если этим займется кто-то из нас троих, то о творчестве можно забыть. Нанять специалистов мы не можем — нет на это средств.