Владимир Скачко: Я понял, что символ страха украинской власти - флешка

Зная об участи десятков своих коллег, которых по подобным обвинениям годами безальтернативно держали, а некоторых продолжают держать в СИЗО, Владимир Скачко был вынужден покинуть Украину. На днях ЕСПЧ принял к рассмотрению жалобу адвокатов Скачко касательно нарушения прав человека в его отношении. Журналист рассказал Украина.ру о подробностях уголовного дела и сути жалобы в Европейский суд. - Владимир, недавно ЕСПЧ принял жалобу от ваших адвокатов. О чем она? — Жалобу подали в связи с тем, что по четырем статьям нарушены мои права как гражданина Украины. А именно: меня обвинили по политическим мотивам за журналистскую работу и не оставили почти никаких шансов защититься законными методами. Меня просто выдавили из страны и не разрешают возвращаться, лишая права на доказывание несостоятельности обвинения в суде. Репрессивная машина Порошенко ведь как работала? Они сами писали под себя закон с безальтернативной мерой пресечения в виде содержания под стражей, потом по этому закону вас арестовывали, сажали в тюрьму и держали, не доводя дело до суда, год, два, три, четыре, есть абсолютные рекордсмены. А если и доводили, то потом тормозили на стадиях последующих судебных инстанций — апелляция, кассация. Главный смысл — не доводить до Верховного суда, до окончательного приговора. Только в этом случае человек может подавать в ЕСПЧ, и тогда ЕСПЧ такие дела, как у меня, однозначно бы трактовал в пользу обвиняемого, а страна еще и платила бы какие-то издержки. Поэтому была выдумана такая система — самим под себя написать закон, посадить и сделать все, чтобы не было возможности передать дело на рассмотрение международных инстанций. - Но ведь есть правозащитные организации, в том числе международные. Разве к ним не прислушиваются? — На правозащитников им было плевать, а многие правозащитники на «вату», «колорадов» и «сепаров» вообще не обращали внимание. Они как унтер-офицерская вдова: сами поставили этот режим, режим начал борзеть, и что, теперь им придется сечь своих ставленников? Нет, конечно. Поэтому многие на такие вещи не обращали внимания вообще. Но ЕСПЧ пытается хотя бы какую-то видимость принуждения их к демократии осуществлять. Да, я чувствую надежду, но не чувствую эйфории, потому что ЕСПЧ тоже может оказаться таким же, как большинство этих «демократических» организаций. Зачем ему наказывать свое собственное порождение? Сукин сын, но наш сукин сын. Американская формула в полной мере распространяется и на поведение европейцев в отношении «своих». А творцы Майдана для них — это «свои», Майдан же за европейскую интеграцию. - Что вы чувствуете, оказавшись выдворенным из своей собственной страны? — Я чувствую себя как белогвардеец 100 лет назад, который изгнан из страны, надеется вернуться, ждет, ждет, проходят недели, месяцы, годы, десятилетия… Все создано для того, чтобы из страны выдавить не только протестный элемент, но и любой критически мыслящий элемент, всех, кто считает себя даже не протестующими, а думающими людьми. Я не хочу быть ни жертвой, ни героем. Я хочу работать по специальности, объективно оценивая все происходящее в стране. Но именно это и есть главная претензия ко мне. Я так не должен думать. Как кричала мне в эфире российского «Первого канала» некая Янина Соколовская: «Ты что, не понимаешь, что так, как ты, сейчас никто не работает?! Ты же умный человек, ты должен это понимать! Так работать нельзя! А если ты так работаешь, ты бросаешь вызов нам, стране и президенту!» - Им, коррумпированным журналистам, и президенту? Это как в фильме про трех мушкетеров — галантерейщик и кардинал спасут Францию? — Да, под кардиналом имелся в виду Порошенко. На самом деле я не бросал никаких вызовов. Я просто писал то, что я вижу, анализировал то, что попадало в поле моего зрения. Ситуация очень смешная. У меня с президентами всегда не ладилось. Лет 20 назад Кучма мне кричал: «Вовка, ну что ты все время меня ругаешь?» Это, кстати, было в ПАСЕ в присутствии многих людей. Я ему говорю: «Леонид Данилович, сделайте что-то полезное для страны, я, честное слово, напишу правду». Срыгну, но напишу. А эти даже не спрашивают, они сразу хватают и в тюрьму. Когда люди проводят годы в тюряге, мне жаловаться не совсем этично. Мехти Логунов, например, сидит за флэшку. Я понял символ страха этой власти. Это флэшка. Они сами себе в своих болезненных фантазиях выдумывают какую-то флэшку, записывают туда страшный для себя материал и гоняются за ним по всей стране. Помните Армена Мартиросяна, который якобы на флэшке вывозил из страны план «Шатун»? Они послали за гражданским самолетом истребители, заставили его сесть, обыскали и флэшку не нашли. Представляете разочарование? - Но зачем план «Шатун» вывозить, если его же вроде как, наоборот, агенты Кремля ввезли сюда? Или Мартиросян летел «шатать» Кремль? Тогда зачем его остановили? — В том-то и дело. Удивительная смесь украинской политики с психиатрией и физиологией дает неизменно превосходный результат. Помните, как в Америке недавно выступал сенатор и у него случился инцидент с метеоризмом? Испортил воздух, если по-простому. И немедленно реакция на Украине — пропали унитазы на кораблях. Символ к символу, линия к линии, парадигма к парадигме. Все выстраивается в одну стройную, но очень неприятную линию. И за то, что мы с вами это обсуждаем, вы — сепаратист, а я — и вовсе подрывник. - Я не сепаратист, у меня справка есть из суда. Но все-таки почему вас начали преследовать именно в 2019 году? Вы же как заняли в 2014-м определенную позицию в отношении Майдана и конфликта на востоке, так и не меняли ее. — Я думаю, произошло вот что. Им нужно было сделать какую-то пакость в журналистской среде с двумя важными целями: набрать обменный фонд и запугать перед выборами тех, кто критически относится к власти. И вот СБУ решила бить не по площадям, а точечно. Для этого избрали РИА Новости Украина, важное, известное по всему миру издание. Они решили наступить на подразделение «Россия сегодня» на Украине, арестовали Кирилла Вышинского, начали подбирать доказательства его вины. И тут то ли ума не хватило, то ли нечего было доказывать. Скорее всего, второе, так как Вышинский не был ни террористом, ни сепаратистом, ни предателем, он просто был журналистом, руководящим изданием, которое не нравилось властям. Поскольку агентство работало долго, его читателями и авторами были многие люди, среди них и начали шерстить, в том числе набрели и на меня как автора. Под выборы нужен был какой-то громкий запугивающий инцидент. Вот они и решили начать с меня. Дело готовили совсем безграмотные люди, а потом, видимо, дали почитать кому-то более грамотному, поняли, что на это нельзя натянуть ч.2 ст. 110 — до 10 лет с конфискацией имущества — и решили меня просто прибить. - Вас хотели привязать к делу Вышинского и, когда ничего не вышло, решили просто устранить? — Перед тем как я покинул страну, люди с дубинками, по информации моих друзей — С14, уже были во дворе больницы, где я лежал под капельницей после обыска. Они кричали оскорбления, когда друзья выводили меня из здания и сажали в машину. Видимо, стандартная идея набрать обменный фонд и запугать в моем случае дополнилась «а мы его мочканем». И это вполне могло получиться. Но я и мои друзья с этим были не согласны. Кстати, существует ст.39 УК Украины, которая гласит — крайняя необходимость. Если человек, спасая свою жизнь, скрывается, например, от следствия, это не считается преступлением. По Конституции Украины человеческая жизнь является высшей ценностью. Если я спасал свою жизнь, даже сокрытие от органов следствия в вину ставить нельзя. А мне поставили. И на сегодняшний день я нахожусь не просто в подвешенном состоянии, а в дурацком подвешенном состоянии. Мне наконец-то ответили официально — в отношении вас начато досудебное расследование, которое закрыто в связи с тем, что Вас нет. - Получается, раз оно закрыто, вам можно вернуться? Или это значит, что, как только вы вернетесь, его откроют снова? — В переводе на нормальный язык — возвращайся, дядя, но поскольку ты находишься в базе розыска МВД, тебя сразу арестуют, отправят в тюрьму, и ты там будешь сидеть до тех пор, пока мы соизволим возобновить досудебное расследование. А выпускать меня уже нельзя будет, потому что я склонен к побегу. Спровоцировать человека — вот цель. Хотя на самом деле нормальное досудебное расследование должно установить обоснованность выдвинутых мне подозрений. В противном случае меня можно обвинить в том, что я верблюда в Западной Сахаре изнасиловал на том основании, что у меня есть первичные мужские признаки, арестовать и передать властям Западной Сахары. Я писал статью о том, что Крым не надо было пугать, и, если бы вы были умными, может, он бы не ушел. А так мы создали дурацкий прецедент, рушим ялтинскую систему. Я ни к чему не призывал. Для того чтобы определить, виноват ли я, тянет ли это на 10 лет с конфискацией, суд должен установить, есть ли в моих статьях призывы. Есть ли там такое: «Я призываю Крым уйти от Украины»? У меня в руках 120-страничная экспертиза доктора филологических наук, преподающего в академии СБУ, на все наши статьи — мои, Соколовской, Ищенко, Городненко и еще полтора десятка авторов, где черным по белому написано — жесткая критика украинских властей, но нет призывов к отделению. И этот 120-страничный отчет изъят из дела. - А на чем тогда основывается обвинение? — «Руководствовался нарративами и маркерами российской пропаганды», — это мне прямо говорили во время 14-часового обыска. Зачитывали какую-то мою статью, и тетенька-эксперт говорила: «Да, он умный, он здесь прямо не призывает, но вы же видите, как он рассуждает. Здесь нарративы и маркеры российской пропаганды». Бедные следователи ей: «По-русски говорите!» Следователей СБУ словами «нарратив» и «маркер» можно убить, до смерти довести, у него молоко скиснет от таких умных слов. Они снова: «По-русски говори!», и она говорит: «Ну тут вот содержится… Это слизано с того, что говорят на российском телевидении». Вот на таком уровне все это дело и состряпано. И вообще они пришли меня арестовывать 5 марта 2019 года, а статья опубликована 16 марта 2014 года. Еще 11 дней, и истекли бы сроки давности, уже ничего нельзя было бы сделать. Они в последний момент вскочили. Если взять эту мою статью и сравнить ее с тем, что звучит из уст официальных лиц — от президента до его критиков, то я вообще какой-то жалкий вторичный эпигон, осторожно выбирающий слова, трусло критическое. - Но в УК нет никаких «нарративов» и «маркеров». Там конкретно написано — призывы. Нет призывов, нет ст.110. — Конечно. Поэтому, чтобы в этом деле не ставить никакую точку, его вот так зациклили. Меня в стране нет, въезжать мне назад можно только в тюрьму, и, следовательно, я не хочу возвращаться в тюрьму. А в суде дело закрыли. Либо я возвращаюсь в тюрьму, либо не возвращаюсь и дело не возобновляется. Никто по сути рассматривать ничего не будет. На самом деле эти же люди хотели воевать с Зеленским еще до Зеленского и не понимали, что произойдет. Вот, скажем, Дмитрий Разумков. На него есть жалоба, они пытались против Разумкова возбудить дело такое же, как мое, насчитали 370 с чем-то участий Разумкова в деятельности РИА Новости Украина. Он все-таки умный человек. Только споткнется, и Зверобий с Федыной скажут, что он друг Вышинского. Еще была чисто прикладная задача. Вышинскому дело не шилось, и тогда решили создать группу Вышинского. А групповое преступление всегда тянет на большее по срокам. Поэтому из выбранных авторов решили сшить группу. Я не понимаю, почему одни туда попали, а другие нет. Не могу точно сказать, потому что я не видел расписки, например, Янины Соколовской, что она сдала Вышинского. Но по выступлениям я могу делать некие выводы. Пользуясь «нарративами и маркерами» здравого смысла и жизненного опыта. - Если в ЕСПЧ вас ждет победа, вы сможете вернуться на Украину? — Я хочу вернуться, это моя страна. Кроме того, если меня выгнали, а я испугаюсь, это будет означать, что они победили. Я все время говорю — товарищи конюхи, занимайтесь чисткой конюшен, не ваше дело решать, кому жить на Украине, а кому не жить, кто достоин, кто недостоин. Товарищи конюхи, убирайте за лошадьми. Я, конечно же, вернусь, потому что это моя страна и мне решать, где мне жить — на Украине или нет. Если ЕСПЧ обяжет и если украинские власти выполнят это решение, дело должны закрыть, с розыска меня должны снять и разблокировать мне въезд в мою страну. Это моя страна, наша страна. Кто-то может устроиться и в другом месте, но почему мы, рожденные на этой земле, должны где-то искать счастья? Мы можем, если захотим, но если я не хочу, никто не имеет права меня изгонять. Они говорят, мы за демократию, но пошел вон. Минуточку, что значит пошел вон? Ну, ты нам не нравишься. А это самый гнилой посыл. Это основа безнаказанности и произвола. - Если ЕСПЧ даст вам возможность вернуться, что дальше? — Многие говорят, что надо доказывать в суде. Наверное, надо. Но я оканчивал школу-интернат закрытого типа для трудных подростков. Я на практике знаю, что такое ограничение свободы. И я, выпустившись из этой школы, дал слово, что не сяду в тюрьму. Я не хочу садиться в тюрьму. И в то же время не хочу доказывать людям, что я не верблюд. Я не совершал преступлений против Украины. До 1991 года, до провозглашения независимости Украины, люди, которых я не видел на баррикадах, кричали в газетах, что Владимир Скачко — украинский буржуазный националист, антисоветчик и его нужно выгнать из СССР. Потом «нэзалэжнисть пэрэмогла», и меня немножко полизали. Прошло 29 лет, и теперь мне говорят, что я наймит Кремля, путинская подстилка и враг Украины. И меня выгнали из Украины. Представляете, какой круг совершился. А я все это время занимался журналистикой. Я не шел в политику, не вступал ни в какую партию, не примыкал ни к каким блокам. У меня были симпатии, но не более того. Я считал украинскую политику потешной и вторичной, поэтому относился к ней по принципу «чума на оба ваши дома». Особенно, если вам досталась такая шикарная страна, а вы ее уже 30-й год распродаете и все никак не можете распродать. Сейчас вошли в стадию агонии, но Бог даст, может, не все люди пострадают вместе со страной. - Положительное решение вашего дела в Евросуде может создать для репрессивной машины неприятный прецедент. — Я очень надеюсь, что мой случай станет прецедентом. Что ЕСПЧ вмешается и заставит украинскую власть, правоохранительную систему не реагировать, как лягушка на укол иголкой в зад, а рассматривать дела по сути. Их метод — выдумать обвинение, составить подозрение и человека сразу схватить. Как же они выступали против отмены п.5 ст.176 УПК (безальтернативность содержания в СИЗО для подозреваемых в госпреступлениях. — Прим. ред.): как же так, сепаров же придется выпустить. Да, придется выпустить. И они потеряли почву под ногами. Это был первый удар по репрессивной системе. Теперь если ЕСПЧ заставит украинскую власть, перед тем как выдвигать подозрение, рассматривать его по сути, например, прочитать мою статью, которая вменяется мне в вину и которую использовали через 5 лет, это добьет машину репрессий. Огромное количество дел распадется. Конечно, людям жизнь не вернуть, годы в тюрьме, здоровье не вернуть, но, может, хотя бы получится создать предохранитель на будущее. Тогда это будет наш общий успех.