Чепуренко: Сами по себе нацпроекты двигателем экономики быть не могут

Что мешает развитию малого бизнеса? Обсудим тему с доктором экономических наук, руководителем департамента социологии факультета социальных наук НИУ ВШЭ Александром Чепуренко. Если у населения не очень хорошо с доходами, то и малый бизнес развиваться не может Ведением собственного бизнеса в России занимаются около 5 процентов граждан. Этот показатель значительно ниже, чем в странах с развитой экономикой. В США предпринимателей 16 процентов, в Швейцарии и Великобритании - 15. Как утверждают специалисты по психологии бизнеса, деловой хваткой и склонностью к риску обладают лишь 5-6 процентов людей. Но в России их почему-то в два раза меньше, чем в Китае, в 2,5 раза меньше, чем в странах Евросоюза, и в 3 раза меньше, чем в США. У вас есть этому объяснение? Александр Чепуренко: Эти цифры можно комментировать, отталкиваясь как от желаемого, так и от возможного. Если говорить о желаемом, то 5 процентов людей, имеющих собственный бизнес, - это, конечно, мало. Гораздо меньше, чем в странах континентальной Европы. Но давайте сравнивать не с тем, чего бы нам хотелось, а с реальными возможностями. Вы хотите сказать, что 5 процентов - это при наших реалиях не так уж мало? Александр Чепуренко: Да. Потому что наши реалии не слишком благоприятствуют развитию частного предпринимательства. И одно из препятствий - низкая покупательная способность населения. Что такое малый бизнес? Это в подавляющем большинстве фирмы или индивидуальные предприниматели, которые работают с населением, а не с компаниями. И если в последние 5-6 лет доходы россиян как минимум не растут, то это снижает платежеспособный спрос со стороны тех потенциальных клиентов, которые могут быть у типичного малого предпринимателя. Ведь типичный малый предприниматель - это не какой-то Билл Гейтс, "сочиняющий" в гараже некую совершенно новую технологию или продукт, которые кардинально изменят нашу жизнь. Это человек, который производит более или менее стандартные продукты или оказывает более или менее распространенные услуги, чтобы удовлетворить потребности окружающего населения. И если у этого населения не очень хорошо с доходами, то и малый бизнес развиваться не может. Расхожее представление, будто россияне не любят предпринимателей - это чистая ерунда Может, дело еще и в том, что наши граждане относятся к предпринимательству скептически, а к предпринимателям - с подозрением? Александр Чепуренко: С начала 1990-х годов, как только я стал изучать настроения относительно предпринимательства, я пришел к выводу, что расхожее представление, будто российский народ, видите ли, такой завистливый и не любит тех, кто чего-то достиг своим трудом, - это чистая ерунда. Ею какое-то время пытались прикрывать свое пренебрежение к малому бизнесу либералы, проводившие реформы в начале 1990-х. Теперь этот тезис взяли на вооружение так называемые патриоты: дескать, нам навязывают рыночную экономику и предпринимательство, а это все нам чуждо, неорганично для российского менталитета. На самом же деле исследования показывают, что в городах примерно у 30 процентов населения есть в ближайшем окружении родственники или друзья, которые занимаются малым бизнесом. Таким образом люди знают, что заниматься бизнесом - это тяжелый ежедневный труд, часто без отпусков и больничных. Это сплошной стресс: то партнер подвел или подставил, то пришла какая-то проверка и на выдуманном основании заморозила твои счета или изъяла твои финансовые документы. Поэтому речь не о том, что россияне не любят предпринимателей. Речь о том, что они видят, каким тяжелым трудом достается этот кусок хлеба. Не случайно доля тех, кто хотел бы стать предпринимателем, все последние годы снижается и сейчас находится где-то в пределах 3 процентов взрослого населения. Вынужденные предприниматели - это люди, которых жизнь заталкивает в бизнес Как бы то ни было, 5 процентов российского населения все же выбрали для себя этот кусок хлеба. Что их заставило или вдохновило? Александр Чепуренко: У обычного трудоспособного человека есть выбор - либо заняться бизнесом, либо - ну, его! - пойти на хорошую или плохую, но гарантированно оплачиваемую наемную работу. Предположим, он выбирает бизнес. Здесь надо различать предпринимательство добровольное и вынужденное. Фото: Валерий Выжутович Давно эмпирически установлено: там, где человек идет заниматься предпринимательством, потому что взвесил свои возможности, увидел какие-то шансы на рынке, которые не используют другие, - там, как правило, бизнес быстрее растет, создает больше рабочих мест. А там, где люди понимают, что это тяжелая доля, что много здесь не заработаешь, но они вынуждены этим заниматься, так как нет иных источников существования - там совершенно иная картина. Это обычно микробизнес, который почти не создает дополнительных рабочих мест. Ну, муж с женой тянут лямку, может быть, у них один наемный работник есть. Это часто бизнес довольно примитивный. Он не ставит перед собой цели роста. Задача владельцев такого бизнеса - обеспечить себе какой-то приемлемый доход, чтобы семья могла существовать. И очень часто это - бизнес в тени, потому что если у людей нет объективных и субъективных предпосылок для предпринимательства, то они, скорее всего, станут бояться налоговой инспекции (потому что "все там сложно" и "делать бизнес по-белому дорого") и т.д. Эта ситуация влияет на развитие предпринимательства двояким образом. Во-первых, она объективно сокращает число малых бизнесов. А, во-вторых, приводит к тому, что в структуре малого предпринимательства больше становится тех, кто не по доброй воле, а от безысходности вынужден становиться предпринимателем. Пожалуй, весь малый бизнес начала 1990-х годов рождался от безысходности. Пресловутые "челноки" - это что? Александр Чепуренко: Типичное вынужденное предпринимательство. Я иногда говорю студентам, которые этого уже не застали: представьте себе ситуацию - семья, мужу и жене за сорок, есть двое-трое детей. Завод, где трудился муж, прошел через приватизацию, работы там больше нет. Муж пьет водку, лежит на диване, читает газету "Завтра". Жена, которая работала бухгалтером или техником и которую тоже уволили... Что она делает? Она берет огромные баулы и сумки, набивает их каким-то ширпотребом, тащит через границу, там продает. Что-то покупает, везет сюда, продает. И вот так кормит семью. Хотела она когда-нибудь этим заниматься? Да ни минуты! Она мечтает вернуться в свою контору, где подруги, где начальник, с которым можно поспорить, а когда-то ему и поплакаться в жилетку, где все знакомо. Вынужденные предприниматели - это люди, которых жизнь заталкивает в бизнес и которые никогда в жизни этим заниматься не стали бы, будь их воля. Стартовый капитал малого бизнеса определяется аббревиатурой ДДД: друзья, домочадцы, дураки Из чего складывается стартовый капитал предпринимателей, желающих заняться малым бизнесом? Александр Чепуренко: Когда речь идет о бизнесе с друзьями, добром это, как правило, не заканчивается. Потому что скоро выясняется, что кто-то из друзей не очень квалифицирован или не очень готов вкалывать. А сказать ему это неудобно, друзья же. Возникает ситуация, известная из русских народных сказок: битый небитого везет. Кроме того, в бизнесе, который создается вместе с друзьями, обычно четко не определяются права собственности. Поэтому в научной литературе стартовый капитал малого бизнеса определяется аббревиатурой ДДД: друзья, домочадцы, дураки. Банк - тот смотрит на кредитную историю, на бизнес-план, и если не видит там ничего заслуживающего поддержки, то денег не дает. А вот друзья, домочадцы и дураки готовы предоставить начинающему предпринимателю так называемый любовный капитал. Речь не о том, что россияне не любят предпринимателей. Речь о том, что они видят, каким тяжелым трудом достается этот кусок хлеба Почему "любовный"? Александр Чепуренко: Потому что приходит, например, внук к бабушке и говорит: "Бабуль, ты знаешь, мы с Петькой решили бизнесом заняться". - "А не боишься, внучок. Ведь это же, наверное, дело тяжелое?" - "Да ничего, бабуль, мы справимся. Только нам бы денег немножко". И бабуля, кряхтя, лезет под матрас, достает последние, гробовые. "Ну, ладно, внучок. Как сможешь, так отдашь. А не сможешь, ну, что ж, меня государство похоронит". То есть это деньги, которые в отличие от банковских, даются на неопределенный срок и на неопределенных условиях. Отдашь - хорошо. Отдашь с каким-то процентом - еще лучше. А не отдашь - ну, ты же свой, не чужой человек. Вот на этом "любовном капитале" часто строится малый бизнес. Это позволяет выйти из финансового тупика, который возникает перед стартующим предпринимателем. Ему нужны заемные средства, потому что, пока он заработает первую прибыль, нужно вложиться в сырье, оборудование, аренду. Нужно платить персоналу, который уже нанят. А взять деньги негде, поэтому "любовный капитал" становится хорошим выходом из положения. Но, с другой стороны, это плохо - для экономики. Когда вы получаете деньги на определенный срок и на определенных условиях, это заставляет соблюдать дисциплину. А когда вы собрали их по друзьям, родным, знакомым, это расслабляет. И очень часто благодаря этому на рынок выводится нежизнеспособный бизнес. Каков объем "любовного капитала" в финансовой структуре малого бизнеса? Александр Чепуренко: Это сложно подсчитать. Но, по старым нашим данным, до 80 процентов начального капитала в торговле, обслуживании или мелком ремонте - это то, что удалось привлечь по друзьям, знакомым и родственникам. Особенно в 1990-е годы это сильно выручало. Тогда еще не было той финансовой инфраструктуры рынка, какая есть сегодня, да и банки не умели толком оценивать такие риски. Но за счет "любовного капитала" невозможно развивать быстро растущий, инновационный бизнес, тут нужны иные источники финансирования. Большой проблемой российского финансового рынка является как раз практическое отсутствие таких источников - рискового, или венчурного капитала. Вот отчасти потому, что нет достаточных объемов венчурного капитала, и не растет в России инновационный малый бизнес. Ну, а венчурного капитала нет, потому что нет спроса - слишком мал сегмент инновационного малого бизнеса. Заколдованный круг! Выход из него ищут стартаперы в области инновационного предпринимательства - они бегают по рынку и кричат: слушайте, у меня замечательная бизнес-идея, но я не могу найти венчурного капиталиста, который готов был бы в меня вложиться. Это часто романтики - особая категория начинающих предпринимателей. Чем они отличаются от вынужденных предпринимателей? Это кто вообще? Александр Чепуренко: Чаще всего - студенты, вообще молодежь. Им бизнес представляется как раздолье для самореализации. Романтики - это ребята, у которых, возможно, есть некоторая бизнес-идея, но они не вполне представляют себе, как реально формируется, растет, развивается бизнес. Они не понимают, что есть так называемая "долина смерти", которую им придется пройти. "Долина смерти"? Александр Чепуренко: Да. Это период между началом, когда бизнес запущен, и моментом, когда бизнес выходит на точку безубыточности. Если вы занимаетесь инновационным бизнесом, то, во-первых, вам свою идею надо сначала реализовать в виде прототипа или единичного образца, который вы можете начать показывать потенциальным инвесторам, венчурным капиталистам. Во-вторых, если это бизнес, связанный с высокими технологиями, то их нужно защитить патентом. Это тоже стоит денег и требует немалого времени. В-третьих, если вы выходите на рынок, которого нет, то есть считаете, что ваш продукт создаст принципиально новый рынок, то как его емкость и цену оценить? Здесь нужна помощь сильных консультантов или предпринимателей-менторов, которые, может быть, и не готовы вкладывать (во всяком случае, пока) свои деньги в этот рисковый проект, но готовы выступить наставниками. Они советуют, рекомендуют, помогают бизнес-проект сделать более реалистичным. Но за это должны получить какое-то денежное вознаграждение или долю в будущем бизнесе. Таким образом, складывается ситуация, когда у вас еще нет реально функционирующего бизнеса, а вы уже в долгах как в шелках. Возникает эта самая "долина смерти", и очень часто бизнес не в состоянии ее преодолеть. Внутри административных структур фактически создаются частные бизнесы людей, надзирающих за бизнесом В России около 40 ведомств, которые в той или иной степени занимаются проверками бизнеса. И более 140 видов госконтроля, которые дублируют друг друга. "Нет ни частного сектора, ни капиталистических отношений, а есть вассалы и князья - госаппарат, который вмешивается в частный бизнес" - такую оценку ситуации в регионах дает глава ФАС Игорь Артемьев. Вы разделяете эту оценку? Александр Чепуренко: В основном, да, разделяю. Это большая тема. Сейчас вот делается новый заход дать окорот этим князьям - попытка ввести так называемую регуляторную гильотину, то есть отсечь одним махом все излишние требования к бизнесу, как правило, вытекающие из устаревших ГОСТов еще советских времен, которые ведут к значительному росту издержек и при этом не снижают общественные риски. Я был бы счастлив, если бы эта очередная попытка ограничить всевластие контролирующих органов в отношении бизнеса удалась. Но как реалистически мыслящий человек, думаю, что в рамках сложившейся общественной системы нам этого не добиться. Потому что здесь мы имеем дело не просто с контролирующими органами, действующими исходя из некоего понимания публичного блага, а с политическими предпринимателями, работающими в контролирующих органах, то есть с людьми, которые рассматривают этот контролирующий орган как некий бизнес, приносящий им устойчивый доход от контроля и надзора. Это очень рентабельный бизнес. Если вы создаете обычный малый бизнес, вы должны пойти с протянутой рукой по родственникам, друзьям, знакомым, вложить какие-то свои деньги. Вы должны найти помещение, оборудование, что-то начать выпускать. Или найти партнеров, продукцию которых вы будете продавать. Вам надо нанять продавцов. Масса коммерческих рисков разного рода на каждом шагу. Сами по себе нацпроекты двигателем экономики быть не могут. Ими могут быть только люди, которые создают рабочие места, производят товары и услуги Иное дело - стать политическим предпринимателем. Вы устраиваетесь в некое ведомство, возможно, до этого получив соответствующее образование. Какое-то количество лет работаете на небольших должностях. Через некоторое время, заметив ваше рвение, вас повышают, и в ваших руках появляются определенные полномочия, рычаги. С этого момента вы начинаете получать то, что называется административной рентой. Получается, один вложил свои средства и рискует ими. Другой вложил свои 4-5 лет в образование и сколько-то лет в выстраивание бюрократической карьеры и получает в свои руки очень мощный инструмент - государственную машину, - не рискуя ничем. Ну, рискует, конечно, если уж слишком много и не по чину будет брать, за это могут объявить служебное взыскание, лишить премии или даже понизить в должности. Таким образом, соревнуются два вида бизнеса. В одном вы рискуете всем, в другом - почти ничем. В одном вы создаете бизнес на свои средства, в другом используете как бизнес государственную машину принуждения. Я, конечно, немножко утрирую, упрощаю. Но в любом случае, раз здесь есть определенный интерес и раз государственная машина сильна, а общественный контроль за государством слаб, то было бы очень странно, если бы призывы "не кошмарить бизнес", "регуляторная гильотина" и прочие попытки усмирить рвение контролеров возымели действие. Потому что это противоречит коренным интересам значительной массы того чиновничьего аппарата, который работает в органах, уполномоченных надзирать, контролировать, проверять качество, выдавать лицензии и т.п. Всех не задушишь Какие выводы мы сделаем из нашей беседы? Александр Чепуренко: Первый вывод, как ни странно, - оптимистический: всех не задушишь. Всегда есть какое-то количество людей, которые по разным причинам не выносят иерархии, плохо себя чувствуют в ней. Для которых риск и неопределенность на открытом рынке более комфортны, чем сидение на стуле под недреманным оком начальника. Эти люди все равно будут заниматься бизнесом, какие бы невыносимые условия для этого им ни создавали чиновники. Второй вывод: до тех пор, пока не удастся сломать политическое предпринимательство, малому бизнесу будет существовать трудно. Как эту машину можно сломать? Александр Чепуренко: Например, какие-то виды контроля выставить на "торги". Сказать, что в этой области малый бизнес может контролироваться таким-то ведомством, а может и таким-то - представьте, пожалуйста, ваши предложения. Если мы отдадим эту поляну вам, то что получим? С точки зрения динамики развития малого предпринимательства, с точки зрения налоговых поступлений, с точки зрения рабочих мест и т.д. Раз существуют политические предприниматели, то давайте хотя бы попытаемся между ними создать конкуренцию, в которой побеждает наиболее эффективный. Кроме того, надо наконец на деле установить порядок, когда любой новый нормативный акт будет проходить реальную оценку регулирующего воздействия. Когда будет просчитываться эффект - экономический, социальный, для бизнеса - от введения каждой новой регуляции. Причем, когда в этом процессе будут обязательно участвовать представители бизнес-объединений, у которых свои эксперты и которые могут сказать: да, мы послушали вас, теперь посмотрите на наши расчеты, они показывают, что если вы введете такое-то дополнительное обременение, то бизнес должен будет дополнительно вложить столько-то средств в новое оборудование, понадобятся затраты на сертификацию этого оборудования и т.д. Товары станут дороже для потребителей на столько-то, и это может обернуться снижением темпов экономического роста на столько-то процентов. Возникнет состязательность между разными сторонами на стадии принятия регулирующего документа. Так или иначе, малый бизнес в России будет существовать. На это станет работать и ситуация в экономике: рано или поздно все, и в первую очередь политические элиты, убедятся, что сами по себе национальные проекты двигателем экономики быть не могут. Ими могут быть только люди - те люди, которые берут на себя предпринимательские риски, создают рабочие места, производят товары и услуги. Визитная карточка Александр Чепуренко - доктор экономических наук, руководитель департамента социологии факультета социальных наук НИУ ВШЭ. Родился в 1954 г. в Москве. Окончил экономический факультет МГУ в 1977 г., затем до 1991 г. работал в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, опубликовал ряд статей и монографий, в которых предлагал новое прочтение "Капитала" К. Маркса. С 1991 по 2004 г. - один из руководителей Российского независимого института социальных и национальных проблем, с 2004 г. - профессор в Высшей школе экономики и одновременно - главный научный сотрудник в Институте социологии РАН. Один из ведущих отечественных специалистов в области исследований предпринимательства и малого бизнеса, неоднократно выступал в массовой печати по проблемам российского предпринимательства и политики в отношении малого бизнеса. Много публикуется в России и за рубежом по проблемам трансформации постсоветских обществ и роли в ней предпринимательства.