Искусство, важное, как хлеб
В августе 1941 года почти все ленинградские театры были эвакуированы. Оставались только Музкомедия и Симфонический оркестр Радиокомитета. Однако вскоре возник Театр народного ополчения, разделившийся потом на Фронтовой цирк и Танцевальный агитвзвод. Работал театр Краснознаменного Балтийского флота. А в октябре 1942 года родился новый Городской театр, теперь носящий имя Комиссаржевской. Ленинградские артисты выезжали на фронт и даже - за кольцо блокады. Умирали - по дороге в театр Театр Музыкальной комедии - единственный коллектив, который работал в Ленинграде с первого дня войны - все дни блокады. В мировой театральной истории другого подобного примера героизма не существует, и роль искусства в поднятии духа сопротивления трудно переоценить. В тяжелейшие дни этот театр стал частичкой духовной жизни города, единственным островком радости для измученных жителей и фронтовиков. В один из декабрьских дней 1941 года в соседний дом попала бомба, пострадало и само здание Музкомедии. 24 декабря в последний раз поднялся занавес на улице Ракова, 13, а уже на следующий день очередной спектакль шел на подмостках Александринки, пустовавшей после эвакуации его труппы. В начале блокады зал набирался едва наполовину, но затем спектакли шли при аншлагах. Представления начинались в три или четыре часа дня - чтобы успеть до комендантского часа. Нередко они прерывались из-за воздушных тревог и артобстрелов. В январе не стало электричества, и театр не смог продолжать работу. Чтобы лишенные необходимого общения с публикой актеры не пали духом, художественное руководство переключило их внимание на уроки и репетиции. Спектакли возобновились в начале марта 1942-го. За первый год блокадно-фронтовой жизни были выпущены шесть премьер: «Ева», «Принцесса долларов», «Марица», «Три мушкетера», «Продавец птиц» и «Любовь моряка». В это время в труппе числился 291 человек. На место работников, уходивших на фронт, приходили другие. 64 человека погибли: 56 от голода и 8 на фронте. Для умерших артистов и зрителей здесь создали морг: актеры умирали в кулисах и по дороге в театр... Однако, несмотря на потери, за все время блокады героический коллектив смог осуществить 15 премьер и возобновлений ранее поставленных спектаклей, а представления посетили 1 миллион 300 тысяч зрителей. Вот как описал в своем дневнике поход на представление блокадник Александр Августынюк: «Решил пойти в театр. Тоня на работе, я один. Смотрел оперетту «Летучая мышь» в Музкомедии. Этот театр, как и все другие, не отапливается. Публика сидит в пальто и шапках: холодища собачья! С трудом досмотрел, так как замерзли ноги. Однако, как ни странно, театр полон». После того как спектакли прекратились, артисты начали активно выезжать с концертами на фронт. Актриса Ленинградского театра музыкальной комедии Зинаида Габриэльянц писала: «Ехали мы по Ладоге в грузовике, обтянутом брезентом. Мороз - за 30 градусов, в центре кузова топилась печурка. Концерт давали в маленькой столовой. Пришлось без перерыва повторять программу. На седьмой раз мы пели уже сиплыми голосами и едва были способны сделать легкий пируэт. Но выдержали. Главное - здесь, на Ладоге, уже был хлеб!». А вот воспоминания ее коллеги Феодосия Грязнова, датированные 25 октября 1941 года: «Приехали на концерт. Программа обширная и интересная. И вот тут получилась мерзость. Полковник, командир части, запретил нас накормить ужином и даже сказал, как нам говорили: «Довольно актерам объедать нас!». Объедать! Как не стыдно ему. Люди полуголодные, без зарплаты, приехали отдать свой труд, время, ехали во время артиллерийского обстрела, подвергая свою жизнь опасности, и вдруг лишить обещанного. Зал был полный - командиры, их жены, по всей вероятности, т. к. женщины в зале были. Все они были довольны, только мы, обескураженные неблагородным со стороны начальства поступком после концерта, как сонные голодные мухи, побрели домой, весьма недовольные журчанием в желудке». 18 октября 1942 года в помещении Театра комедии на Невском проспекте открылся Городской театр. В труппу вошли остававшиеся в городе артисты. Первой стала постановка «Русские люди» по пьесе Константина Симонова. Она прошла более 60 раз! Однажды в зале погас свет. Паники не было, но артисты растерялись. И вдруг кто-то из зрителей зажег карманный фонарик, потом появился второй луч, третий, десятый. Спектакль доиграли. Такие случаи повторялись, пока не установили аккумуляторную батарею. Здесь выбирали пьесы о войне: «Фронт» Александра Корнейчука, «Нашествие» Леонида Леонова, «Жди меня» Константина Симонова. Но в репертуаре со временем появились и «Женитьба Бальзаминова», и «Вечер водевилей». А затем - оперные и балетные постановки. Артисты, игравшие на сцене, были истощены и обессилены, но зритель этого не видел: они старались, как никогда, чтобы люди хоть на пару часов забыли об ужасах окружающей действительности. До сих пор многие ленинградцы называют Театр имени Комиссаржевской Блокадным. Ленинградская симфония Советский композитор и пианист Дмитрий Шостакович начал работу над знаменитой Седьмой симфонией еще до начала Великой Отечественной, а заканчивал произведение уже во время блокады. Почти месяц композитор находился в осажденном городе, а 1 октября его эвакуировали в Куйбышев (ныне Самара. - Ред.). Именно там, в конце декабря 1941-го, он и завершил работу над симфонией. Труппа Большого театра, также вывезенная в Куйбышев, исполнила произведение 5 марта 1942 года. А в июле того же года партитуру специальным самолетом доставили в осажденный город. Летчик Василий Литвинов прорвался сквозь огонь вражеских зениток, по пути из Куйбышева дозаправившись в Тихвине и на бреющем полете пройдя самый опасный отрезок пути над Ладогой. Но когда нес партитуру в Радиокомитет, попал под обстрел и был ранен. Однако задание выполнил. Билеты в Филармонию раскупили мгновенно. За несколько недель до дня концерта музыкантов отозвали из военных частей, некоторых положили на лечение в больницу, чтобы они отыграли симфонию, не упав в голодный обморок. 9 августа 1942 года в Ленинграде прозвучала Седьмая симфония Шостаковича. Как многие говорили впоследствии, музыка помогла им выжить: в осажденном городе она стала символом жизни и придавала его жителям сил. В народе она получила название «Ленинградской», или «блокадной». В день премьеры, 9 августа, фашисты не смогли обстрелять город: командующий Ленин- градским фронтом Леонид Говоров отдал приказ артиллеристам подавлять вражеские орудия самым интенсивным огнем. Все 80 минут, пока звучала музыка, воздушной тревоги не было. Симфонию транслировали по громкоговорителям, ее слышали и в наших, и в немецких окопах. Один блокадный день артиста Ежедневно у входа в Театр музкомедии вывешивали написанную от руки афишу - спектакли давали два раза в день, а билеты шли нарасхват. Ее актер Анатолий Королькевич оставил пронзительную запись о рядовом блокадном дне - 27 декабря 1941 года. «Мы шли из Пушкинского театра в райком. Невский пуст. У решетки Сада отдыха чернеет фигура лежащей женщины. Подходим... Жива! - Поставьте меня, пожалуйста. - Вам помочь? - Спасибо... отдышусь... - Она крепко схватилась за решетку у подножия Римского воина... ...Громадный кабинет бывшего дворца какого-то бывшего великого князя, а ныне секретаря Куйбышевского райкома партии Николая Васильевича Лизунова. Н. Я. Янет читает пьесу. Ему аккомпанируют свист и разрывы снарядов. Все сидят в шубах, и только писатель-сатирик Борис Тимофеев лежит на диване, - он болен острой дистрофией. Лицо перевязано бинтом, его мучают фурункулы, и все же, превозмогая боль, он острит... ...Решалась судьба пьесы-заявки Константина Гузынина «Лесная быль». Это была пьеса о народных мстителях, о замечательной нашей студенческой молодежи, мечтавшей в мирное время о счастье, о любви, о великих делах... и вдруг - война, и эта мирная молодежь становится великим мстителем за поруганные мечты, за город, за Родину, за все. Заседал райком с шести часов вечера до пяти часов утра... ...Мы возвращались из райкома, усталые, возбужденные, удовлетворенные... но у Сада отдыха замедлили шаг. Женщина, запорошенная снегом, продолжала стоять у подножия Римского воина, склонившего голову... Мы сняли шапки».
