Немец на русской земле: благо или зло?

На прошлой неделе в редакцию позвонила наша читательница – наболело... Настолько, что молчать уже не может. Если опустить эмоции и не вдаваться в подробности, суть ее рассказа сводилась к тому, что раньше все было хорошо: и молодежь вежливее, и люди добрее, и трава зеленее… Деревенский уклад канул в лету Сама читательница из села Копанище Лискинского района (Воронежская область), где раньше был колхоз, в котором она большую часть своей жизни проработала дояркой, а ее муж трактористом. А сейчас здесь находится один из филиалов крупного холдинга «ЭкоНива», создателем и руководителем которого является предприниматель из Германии Штефан Дюрр. - Нас в войну немцы не могли одолеть, а теперь, в мирной жизни, они нашу землю забрали, - резюмировала женщина. Назвалась она Натальей Ивановной Новиковой. В процессе разговора, правда, выяснилось, что свои настоящие данные она сообщить побоялась, ну да это и не важно. Несмотря на то, что в основном рассказ Натальи Ивановны сводился к тому, что было бы здорово, если взять и вернуть все так, как было при советской власти, что в принципе невозможно, звонок «зацепил». Давайте же разберемся: приход немецкого инвестора в русское село – это благо или все-таки зло. Что касается самого деревенского уклада, то тут, думаю, говорить особенно не о чем. Итак понятно, что раньше люди были дружнее, сплоченные общей идеей строительства светлого будущего, хоть и работали от темна до темна не только в колхозе, но и на собственных подворьях, где живности было немерено – от кур до коров. Да, сейчас молодежь (та, которая осталась в селе) не особенно стремиться держать свиней и коз, а порой и картошку покупает здесь же, в сельском магазине. И тут никак не могу согласиться с Натальей Ивановной, которая считает, что нужно запретить продавать овощи в сельских магазинах. У человека должен быть выбор. Старое село вернуть нельзя Но плачь - не плачь, а старое село вернуть нельзя. Дай бог, чтобы оно хоть в новом формате сохранилось. И вот тут собеседница, на мой взгляд, полностью права – село умирает. По словам Владимира Шевченко, профессора Воронежского аграрного университета, создателя нескольких сортов зерновых культур, известного селекционера, за последние двадцать с хвостиком лет с карты России исчезло более 25 тысяч населенных пунктов. А это значит, что каждый день пропадает примерно три хутора, деревни, станицы… Еще столько же, если не больше, на грани исчезновения, потому что в них доживает свой век горстка стариков. А значит, когда здесь умрет последний житель, и деревня прикажет долго жить. Правда, немного странно слышать об умирающих селах из уст жителя именно Лискинского района. По итогам последних переписей, здесь идет прирост в каждом населенном пункте, что удивительно не только для Воронежской области, но и для всей России. Молока и мяса район производит больше, чем две соседние области Черноземья. Но если уж и здесь заговорили о проблемах, то дело серьезное. Суть претензий Но вернемся от общего к частному – к «ЭкоНиве», столь нелюбимой нашей собеседницей. Тезисно суть претензий сводится к следующему: На ферме в Копанице работает от силы десятка два человек против тех двух сотен, которые трудились здесь ранее. Работникам же очень мало платят, при том, что обещают гораздо больше. Много земли пустует, зарастает сорняками, а обрабатываются только самые лучшие поля да еще те, которые на виду. Не соблюдается севооборот. Менеджеры, которые руководят холдингом, знать не знают, что такое земля русская и как ее обрабатывать. Также неведом им, особенно Штефану Дюрру, русский менталитет. И зачем ему вообще нужно приходить к нам? Коровы в компании в основном импортные, черно-пестрой породы, а у нас всегда красно-пестрые были. «Чем их наши не устраивают?» Та же претензия и к семенам - они тоже импортные. Как, впрочем, и техника. От земли до субсидий Разберемся по каждому пункту. Что касается работников, то мало их по трем причинам, кстати, это касается не только «ЭкоНивы». Во-первых, техника сейчас более производительная, и то, на что раньше требовалось десятка два тракторов, сегодня с успехом делают два-три. Во-вторых, попробуй сейчас, даже при огромном желании набрать в селе штат в двести человек. Вряд ли получится, даже во вполне успешном Лискинском районе. И наконец, не будем забывать о российском налогообложении, которое уже поперек горла всем: и нашим работодателям, и «импортным». На каждую тысячу, которую ты заплатишь работнику, ты должен уплатить 460 рублей всевозможных налогов. Насчет пустующей земли… Учитывая, что проблема эта общероссийская (в России не обрабатывается около 40 миллионов гектаров полей), очень сомнительно, что такая же ситуация в Лискинском районе, где чуть ли не за каждый гектар идет борьба. Сюда же отнесу проблему с севооборотом. Возразить здесь, пожалуй, нечего – едва ли найдется хоть один аграрий, который этот самый севооборот соблюдает. Конечно, для того, чтобы выжить, руководители сельхозпредприятий отдают предпочтение посеву коммерческих культур, в основном подсолнечнику. Его действительно нельзя сеять больше положенного, потому что он очень сильно истощает землю. А вот про тот же горох аграрии упорно забывают, потому что он нерентабелен. Хотя все знают, что он насыщает землю азотом и является отличным предшественником для многих других культур. Зачем вообще Штефан пришел работать на русскую землю? По-моему, ответ очевиден: сейчас у холдинга уже более полумиллиона гектаров земли в двенадцати областях Российской Федерации, а такое «богатство» нашему немцу вряд ли бы светило на родине. Плюс к тому же это проект, интересы которого активно лоббируют в коридорах власти. Что кстати, не очень понятно – у нас есть много русских аграриев, которые и рады были бы развернуться, да только чиновникам они, увы, не интересны. Здесь я, наверное, сама озвучу претензию, до которой «не добралась» Наталья Ивановна в своей пламенной речи. Субсидии и другая господдержка аграриям. В основном деньги идут как раз на крупные холдинги, а простому фермеру остается выживать в той непростой игре в рулетку, которая называется сельское хозяйство. Во-первых, это происходит потому, что крупные проекты – это повод региональным властям засветиться перед федеральным руководством – мол, вот мы какие молодцы, каких инвесторов к себе заманили. А во-вторых, холдинги могут позволить себе нанять целый штат юристов, которые занимаются именно оформлением субсидий. Мелкому фермеру такая роскошь не по карману. Вот вам пример: моя знакомая фермер Ольга Мощенко (тоже из Воронежской области) однажды попыталась оформить субсидии, которые тогда активно выдавали на семена. Несколько раз ей пришлось ездить а департамент аграрной политики, переделывать документы. Придирались даже к запятым, поставленным не там, где надо. Даже учитывая, что у Ольги образование бухгалтера, то есть в части оформления документов она, как говорят, «собаку съела», она так и не смогла получить положенные ей 70 тысяч рублей. Пришла, положила на стол руководителю департамента документы и сказала: «Все, больше я к вам ходить и кланяться не буду. Только знайте, что всем и каждому я буду говорить, что субсидии, о доступности которых вы кричите на каждом углу, простому фермеру на самом деле недоступны». Что же касается русского менталитета, который якобы непонятен немцам, не могу согласиться. По крайней мере по поводу Штефана Дюрра, с которым мне не раз доводилось общаться. Он отлично знает и, что немаловажно, уважает русский язык (у него и жена, помнится - наша соотечественница). Ну и еще один небольшой штрих к портрету. То ли в 2009, то ли в 2010 году тогдашний управляющий воронежским филиалом «ЭкоНивы» Александр Рыбенко пытался отговорить Штефана, вознамерившегося приехать в Россию на 9 мая, от этой идеи. Не смог. Штефан настоял на своем. Празднование. Возложение венков. Немного подзабыв в суете о своем немецком начальнике, Рыбенко обнаружил его возле памятника героям Великой Отечественной. Все уже давно ушли после возложения венков, а Штефан еще долго стоял возле обелиска. Что-то обдумывал, молился… Сельское хозяйство властям до лампочки А вот по поводу последних двух претензий обо всем импортном, Наталья Ивановна, на мой взгляд, полностью права, кроме разве что техники. Помню, когда мы подняли эту тему с одним моим знакомым, руководителем племенного предприятия ООО «Ермоловское», Вячеславом Галкиным, он мне сказал: «Лен, а почему я вообще должен поддерживать отечественного производителя техники? Я лучше своих работников поддержу. Если раньше тракторист после работы приходил черный, как шахтер, от пыли, то сегодня он может работать хоть в белой рубашке. Но главное – в комфорте. Так что я всеми руками за импортные тракторы и комбайны. Научатся наши делать так же – тогда и посмотрим». Но по части заграничных коров и семян должна согласиться с Натальей Ивановной. И это действительно боль и наших ученых, и наших сельхозников, которые с гораздо большим удовольствием закупили бы отечественные семена, что было бы куда дешевле, если бы не два но. Во-первых, то, что производится у нас на рынке, по какой-то совершенно непонятной причине оказывается куда дороже. Хотя на самом деле все понятно – нашим правителям сельское хозяйство, увы, до лампочки, и они лучше поддержат того же Штефана (который к тому же является дилером по продаже импортной техники и семян), как некий символ новых русско-немецких отношений, нежели тех, кто пытается вывести на рынок отечественные семена и вплотную заняться селекционной работой в сфере животноводства. Наука сегодня, увы, не нужна никому, особенно в аграрном секторе. В России еще есть сподвижники-ученые, которые что-то пытаются сделать на чистом энтузиазме, получая за это сущие копейки, а Сколково, куда уходит львиная часть выделенных на науку средств, сельское хозяйство не интересует. Елена ГОЛОВАНЬ