Путешествие в Россию: с любовью из Екатеринбурга (Mediapart, Франция)

Мы встречаем в новом театре на проспекте Ленина Николая Коляду, уникального активиста, который поставил своей целью продвижение молодого российского театра, а в новом Ельцин-центре нас ждет великий Варлам Шаламов. Разве не удивительно? В прошлый раз мы встречались с Николаем Колядой в маленьком театре на 66 мест в «Избушке» на улице Тургенева в Екатеринбурге, а теперь вновь видим его в новом здании с двумя залами, которое расположилось в бывшем кинотеатре «Искра» на проспекте Ленина. От Тургенева до Ленина Далеко позади то время, когда они с труппой лишились первого театра из-за операции с недвижимостью и устроили пикет на проспекте Ленина перед городской администрацией. Так они оказались в старом доме на улице Тургенева, где им пришлось самим все обустраивать. Обветшалый вестибюль, где дожидалась представления публика, обладал невероятным очарованием. Есть ли оно на проспекте Ленина? Да. Даже вдвойне, потому что у каждого зала теперь есть свой вестибюль, один с баром, другой — без. Посетители окружены безделушками, буфетами, комодами, столами, дипломами, купе, афишами, фотографиями, самоварами, плюшевыми зверями, скатертями, лампами… Здесь есть все. Николай Коляда в первую очередь известен в России как автор, причем плодотворный. На его счету более полусотни пьес, по две в год. У него нет равных в описании невзгод повседневной жизни провинциальной России с ее рынками и автобусными остановками, переплетенными судьбами и любовными историями. Его пьесы полны понятными только русским отсылками и зачастую немного теряют шарм при переводе. Кроме того, Коляда поддерживает других авторов и сам взрастил немало из них. Он продолжает заниматься этим в Центре современной драматургии и на фестивале «Коляда-Plays» (в этом году он проходил с 1 по 10 ноября), на котором ставят пьесы его самого и его учеников, а также других авторов. Именно здесь мы смогли познакомиться с «Наташиной мечтой» Ярославы Пулинович (ее перевод на французский вышел в журнале UBU), работами Константина Костенко (недавно скончался в возрасте 50 лет) и многих других. Как бы то ни было, для меня как иностранца Коляда в не меньшей (или даже большей) степени — режиссер. Кстати говоря, именно во время участия в «Клаустрофобии» (прекрасная пьеса Костенко, которую поставил Коляда) я понял, что хороший драматург является одновременно прекрасным режиссером. Два года спустя я еще раз убедился в этом, увидев его «Гамлета» (он должен был приехать с еще двумя спектаклями на фестиваль в Нанси и Мец, где я был художественным директором). От рынка до помойки Коляда представил пьесу в контексте языческого праздника, некоего вневременного Средневековья (афиша спектакля была отсылкой к Босху). Не все слова пьесы Шекспира были на месте, но заданная автором примитивная дикость ощущалась, как никогда. Сейчас, как и в прошлом, Коляда ищет аксессуары на Шарташском рынке Екатеринбурга, последнего города европейской части России и первого города азиатской части страны. Бычьи копыта, пустые коробки от KiteKate, ведро, груда белья… Все выглядит одновременно неуместным и логичным, как, например, черная пластиковая ванна, в которой Гамлет принимает душ. Сыгранный самим Колядой призрак оказался ангелом, чей нимб выглядел как дешевое подношение. Коляда показал себя выдающимся постановщиком с собственным видением, который выражает на сцене собственный взгляд на мир и театр, как в свое время поступал далеко отошедший от российских канонов Кантор. Гамлета играл его любимый актер Олег Ягодин, который также поет в рок-группе «Курара». Олег все еще с ним, как и другие члены труппы, которая выросла с 18 до 36 человек. В Москве, судя по всему, в итоге тоже признали сценические таланты Коляды, поскольку сейчас он занимается постановкой своей пьесы «Баба Шанель» в престижном театре имени Вахтангова. Как и во всех больших российских городах, в Екатеринбурге есть пять официальных театров (оперы и балета, музыкальный, драматический, кукольный, молодежный), а также школа театрального искусства и дом актеров. Сам Коляда получил образование в местном театральном училище, вступил в труппу драматического театра, а затем начал писать пьесы и ставить их в том же театре, где он доказал своей режиссерский талант постановкой «Ромео и Джульетты». Она снискала огромный успех, но стоила ему места в театре из-за излишней оригинальности. Тогда он сформировал собственную труппу. И свой театр, одновременно нетипичный и как нельзя русский. «Здесь нет мастерской для декораций, мы работаем с тем, что находим. Мне нравится выставлять на сцене то, что я нахожу на помойке. По утрам на улицах ты видишь собачьи кучи, измазанные остатками еды газеты, пустые бутылки. Если бы Набоков видел все это, он мог бы найти в этом красоту. Именно это я и пытаюсь сделать: показать красоту помойки», — говорил мне он. Его риторика и эстетика не изменились, как впрочем и его таджикская шапочка, с которой он никогда не расстается. Она стала его символом, как и падающая звезда на эмблеме театра. «Говорят, что я представляю авангард, но на самом деле я представляю русский театр. Сначала зритель смеется, а в конце плачет. Именно в этом и заключается русский театр. Нельзя начинать со слез. Сначала зритель должен ощутить себя свободным, а в конце нужно его придавить. Все спектакли, которые вы увидите, направлены именно на это», — говорил он. Это верно до сих пор. Как и все российские театры, театр Коляды — репертуарный. Так было в «Избушке», и так теперь на проспекте Ленина, где открытие в 2017 году по иронии совпало с постановкой «Вишневого сада» Чехова, истории о разрушенном семейном доме. Постоянная труппа каждый день дает два-три спектакля: одни новее, другие старее. Зачастую это пьесы и постановка Николая Коляды. То есть три десятка разных спектаклей каждый месяц и более 60 представлений. Сборы с билетов и авторских прав Коляды идут на финансирование театра. Бинарный ритм Два зала, большой на 200-250 мест и маленький на 40 мест, соответствуют его личному репертуару. Один предназначен для пьес с участием большей части труппы, а другой — для постановок, в которые вовлечены от одного до четырех актеров. В больших спектаклях стиль Коляды более выраженный, радостный и безумный. На небольших представлениях больше ценится актерский талант, работа над текстом или качество переложения. Труппа гастролирует. Помимо Франции она объездила несколько европейских стран, Израиль и всю Россию. Ее спектакли часто номинируются на «Золотую маску», но не завоевали призов. Коляда решил обойтись без них (кроме того, ему пришлось бы платить за поездку и проживание в Москве). Его таланту не нужны дешевые медали. Выстроившиеся в глубине сцены актеры держат в руках по большой пластиковой бутылке (они обычно устанавливаются в кулерах с водой). Они с грохотом роняют их на пол, пока перед ними провозят тело. Все начинается заново, появляются другие тела. Грохот, скрежет, воинственная музыка. На протяжении всего представления пустые пластиковые бутылки тесно переплетаются с другим элементом: красными гвоздиками, символом Революции. Именно так выглядит великолепное и напряженное начало «Оптимистической трагедии» Всеволода Вишневского. Она была написана в 1933 году и повествует о жизни моряков на судне в черноморском порту в начале революции. Там есть анархисты, перебежчики из имперской армии, убежденные коммунисты. От партии прибывает комиссар, чтобы навести порядок и подготовить экипаж к сражению против белой армии. Комиссар — женщина. Кроме того, она не носит военную форму (в постановке Коляды) и выглядит так, словно только вернулась со светской прогулки по набережной. Впервые единые в своем порыве моряки окружают ее, смеются, прикасаются к ней. Она достает револьвер и убивает самого ретивого из них. Роль великолепно исполняет Василина Маковцева, одна из звезд труппы. Тем не менее мне бы хотелось отметить всех, поскольку общий уровень очень высокий. Каждый спектакль Коляды опирается на мощную и повторяющуюся сценическую грамматику. Она основывается на одном-двух аксессуарах, которые обрамляют коллективные сцены с дикими плясками, ироническими парадами, речитативами и песнями. Такие сцены чередуются с более классическими образчиками театральной постановки. Такой бинарный ритм просматривается в частности в остроумной комедии Коляды «Скрипка, бубен и утюг», в которой теща и свекровь (роль по очереди исполняют Татьяна Бунькова и Тамара Зимима, а также Светлана Колесова и Вера Цвиткис) без конца собачатся друг с другом между сценами всеобщей кутерьмы. На углу в окне виднеется лицо буфетчицы (роль исполняют поочередно Анастасия Панькова и Светлана Колесова), которая с кислой миной наблюдает за свадьбой, лузгая семечки. Шарм спектаклей Коляды кроется именно в таких маленьких деталях. Обе пьесы играют одни актеры, то есть 22 человека. В свадебной комедии бывает, что административному персоналу театра приходится выходить на сцену, чтобы усилить атмосферу толпы и бардака, которую так любит Коляда. Веселье «Скрипки, бубна и утюга» заразительно, а от эмоций «Оптимистической трагедии» идут мурашки по коже, особенно когда комиссар читает в одиночестве стихи Марины Цветаевой. Это большие фрески, в которых сценический почерк Коляды проявляется с воображением, не перестающим удивлять. Две двери в центре Рядом с большими «романами» в (не таком уж и) большом зале, на маленькой сцене ставят небольшие представления — «рассказы». Эти спектакли длятся не больше полутора часа, тогда как в большом зале зрители могут просидеть почти три. «Раскольников» — это «Преступление и наказание» в переложении Коляды. Главную роль исполняет Мурад Халимбеков (ему также досталась заглавная роль в «Калигуле» Коляды), а все остальные (студенты, старуха, Соня и т.д.) берут на себя Игорь Баркарь и Владислав Мелихов. Никаких декораций, разумеется, нет, за исключением двух дверей в глубине сцены (основополагающий элемент спектаклей Коляды со времен «Избушки» на улице Тургенева), скамьи, цепей и нескольких безделушек. Быстротечное представление романа. Спектакль «Между небом и землей жаворонок вьется» включает в себя две пьесы Коляды: «Бесы» (2017) и «Дудочка» (2003). Обе пьесы играют Олег Ягодин и Константин Итунин. Коляда поднимает вопрос гомосексуализма в церкви (запретная тема в России) и родственных связей, однако в первую очередь ему интересно рассказывать истории, объединять совершенно не похожих друг на друга персонажей, писать для своих актеров. 25-летний Филипп (Ягодин) уходит из монастыря после пяти лет пребывания там. Он знакомится с 20-летним Ильей (Итунин), которого мучают кошмары о том, как его отец-алкоголик разрубает на куски его мать. Его жизнь была чередой приютов, он подумывал о Кришне, а в конце оказался охранником в борделе, где также продавал себя тем, кто хотели мужчин. При этом он считает, что Бог может быть повсюду. Филипп же сомневается в этом. Они говорят по дороге, которая уводит их прочь от монастыря. Филипп должен отвести страдающего от кошмаров Илью в психбольницу при том, что он сам говорит, что одержим бесами. Между ними просматривается любовь. «Ты пришел за мной, потому что любишь меня», — говорит Илья. Он целует Филиппа, который не признает эту любовь и сплевывает. Они идут дальше, шагают где-то по сельской местности и видят впереди купол православной церкви. Две черных робы, наклоненный план, нож, все. В «Дудочке» молодой Павел встречает несколько бомжеватого, но образованного мужчину, который говорит, что пришел поведать ему секрет его рождения. Павел не знает отца, а его мать недавно умерла. Дальше начинается жестокая игра в кошки-мышки. Пришедший говорит, что мать Павла была еврейкой, что он ненавидит евреев, что он — патриот и т.д. Выведенный из равновесия Павел разбивает материнский портрет. Екатеринбург — один из трех крупнейших городов Урала (вместе с Челябинском и Тюменью), региона, который по площади превышает Францию. Именно там большевики устранили царя и его семью. Их расстреляли в подвале дома, который впоследствии был снесен по распоряжению Бориса Ельцина, главы местного отделения Компартии. Сейчас бывший агент КГБ Путин и православная церковь (она вернула себе все имущество) без конца прославляют имперское прошлое. Разумеется, так обстоят дела и в Екатеринбурге. От Ельцина до Шаламова В другой части этого наполненными высотками города (некоторые из них построили крупные французские фирмы) стоит Ельцин-центр в память о первом президенте России, который в последние годы СССР понял неизбежность перемен лучше Горбачева. Нас встречают лимузин и статуя покойного лидера, но это отнюдь не мавзолей. Жизнь Ельцина представлена с самого рождения, разбита на прекрасно задокументированные интерактивные этапы. Сегодня странно видеть отрывки передач почившего частного телеканала НТВ или читать выдержки из газет и журналов, которые Путин впоследствии закрыл или прибрал к рукам. Странные чувство вызывает и бесплатная копия конституции 1993 года, которая была принята при Ельцине и нередко нарушается при Путине. В конце выставки вы попадаете в его кремлевский кабинет (был в точности воссоздан), в котором тот тягучим и прерывистым голосом произносит перед камерой последние пожелания, а затем передает власть Путину, предварительно выторговав у того неприкосновенность его самого и его семьи. Музей не распространяется на эту тему, как, впрочем, и насчет пьянства, которое стало неотъемлемой частью его образа. Выйдя из кремлевского кабинета, мы попадаем в большой зал, где красуется слово «свобода». В одном здании с Ельцин-центром также находятся научный центр, несколько довольно дорогих бутиков, кафе, прекрасный книжный магазин…и театр, которым занимается Наталья Санникова. Он ориентирован на молодых режиссеров. Там, в не похожем на театр зале, Алексей Забегин решил создать спектакль без декораций на основе «Колымских рассказов» Варлама Шаламова, одного из великих писателей ХХ века. Шаламов с несравненным мастерством пишет о лагерях (он провел там 18 лет), холоде, дружбе, предательстве, снеге, Мандельштаме, поэзии, хлебе, голоде и смерти. Укутанный, как лагерный охранник актер, два артиста, которые сменяют друг друга на страницах Шаламова, и сопровождающий их музыкант. Два стула и публика в два ряда по сторонам. Острая, тяжелая, напряженная атмосфера. Она берет за живое. Происходит взаимодействие между текстом и аудиторией, в которой немало молодежи, своего рода медитация. Через несколько месяцев Алексей Забегин представит постановку смешных и едких произведений Даниила Хармса. Мы еще вернемся. Мы выходим в ночь. На фасаде Ельцин-центра программа рисует напоминающие перелетных птиц облака света. Затем все меняется, и мы возвращаемся к классической афише, например, спектакля «Наша Алла». Иностранцу сложно понять, кому он посвящен, но любому россиянину все ясно с полуслова. Речь идет о сверхпопулярной певице Алле Пугачевой, которая начала свой путь еще в середине 1950-х годов. Чистый, вечный символ. Под названием спектакля красуется имя режиссера: Кирилл Серебренников.