Александр Солженицын: "Ваши часы отстали от века"
С 1957 года Александр Исаевич жил на "двухсотом километре" – в Рязани, ставшей пристанищем многих ссыльных и политически судимых. "Нелюдимый человек" В Рязани Солженицын работал учителем физики и астрономии средней школы № 2. Говорят, педколлектив не любил Александра Исаевича: был он угрюмый, нелюдимый и высокомерный человек, отношений ни с кем не поддерживал. Странное обывательское суждение. Может ли человек, ни за что отсидевший восемь лет в лагере, а три отбывший в казахстанской ссылке, быть беспечным и любезным?.. Известно, что Михаил Зощенко в 1946 году помогал друзьям не здороваться с собой – возможно, так же поступал и Солженицын, оберегая коллег от общения с неблагонадежным? А кто знает, как себя с ним держали педагоги?.. Преданий о Солженицыне в Рязани сохранилось много, в основном об исключении его из Союза писателей СССР. Но прежде вчерашний зэк должен был вступить в эту престижную организацию. Вступление тоже пришлось на рязанский период жизни автора. Александр Солженицын - заключенный. Фото: соцсети. В 1959 году Солженицын написал рассказ "Щ-854". У него были готовы тексты "Не стои́т село без праведника", "Правая кисть", часть "Крохоток", пьеса "Свет, который в тебе" ("Свеча на ветру"). Но казалось, их невозможно опубликовать. В 1961 году под впечатлением от выступления главы "Нового мира" Александра Твардовского на XXII съезде КПСС Солженицын послал в журнал "самоцензурированный" рассказ "Щ-854". Твардовский был покорен рассказом и стал "пробивать" публикацию. Она состоялась по личному разрешению Никиты Хрущева. Рассказ под названием "Один день Ивана Денисовича" вышел в ноябрьском номере журнала за 1962 год. Буря откликов и писем от бывших заключенных навела Солженицына на мысль составить гигантскую летопись советских лагерей – "Архипелаг ГУЛАГ". Дом, в котором жил Солженицын в Рязани. Фото 1960-х годов. По одному (!) рассказу про Ивана Денисовича 30 декабря 1962 года Солженицын был принят в Союз писателей СССР. Его приняли в Москве, в головной организации, а "приписали" к рязанской, по месту жительства. Члены рязанской писательской организации остались недовольны тем, что кого-то приняли через их головы. Следом "Новый мир" опубликовал рассказы "Матрёнин двор", "Случай на станции Кречетовка", "Для пользы дела" на материале реального рязанского конфликта. Столичный Театр им. Ленинского комсомола принял к постановке пьесу "Свеча на ветру", а для "Современника" Солженицын подготовил смягченный вариант пьесы "Олень и Шалашовка". Окрыленный востребованностью, писатель строил громадные планы: показал Твардовскому рукописи эпопеи "В круге первом" и "Раковый корпус", задумал эпопею о русской революции, будущее "Красное колесо", для которого ездил в Тамбовскую область вместе с Борисом Можаевым и собирал материал. Не говоря уж об "Архипелаге ГУЛАГ". Этот роман-исследование писался подпольно; первая редакция была готова в 1967 году. Александр Солженицын и Борис Можаев. Фото: ЖЖ. Но "волюнтарист" Хрущев скоро утратил расположение к правдорубу. Когда "Новый мир" выдвинул "Один день…" на соискание Ленинской премии за 1964 год, Комитет по премиям предложение отклонил. Да и "В круге первом" в итоге не вышел. А после воцарения Брежнева Солженицыну и вовсе включили красный свет. Какое-то время он еще мог выступать перед читателями в научных институтах, музеях. Но в середине 1960-х у Солженицына конфисковали архив. В квартирах друзей тоже начались обыски КГБ – искали и изымали его рукописи. Из советских редакций пошли поголовные отказы в печати новых произведений. Писателя словно бы "подталкивали" в "самиздат" и "тамиздат", а когда Солженицын этими шансами воспользовался, их стали обращать против него. "Крохотки" под названием "Этюды и крохотные рассказы" напечатал в октябре 1964 года журнал "Грани" во Франкфурте. В США вышел сборник "А. Солженицын. Избранное" с тремя главными рассказами писателя; в ФРГ издательство "Посев" выпустило сборник рассказов на немецком языке. Да и тайное создание "Архипелага ГУЛАГ" не значило, что о нем не знают "где надо". Солженицын жил все еще в Рязани, но старался чаще выезжать в Москву. Сведений о рязанских его встречах с читателями за ту пору не сохранилось, а вот соприкосновения со столичной общественностью беспокоили "кого надо". "Дом Морозова", в котором открыли Музейный центр Солженицына. Политическое давление на автора В августе 2019 года в Рязани открылся Музейный центр имени Александра Солженицына, отдел Рязанского историко-архитектурного музея-заповедника. Над созданием центра работали несколько лет. Его формирование вызывало нешуточные страсти: половина рязанцев была за организацию музея, другая резко отвергала его необходимость. В соцсетях создали даже страницу "Против центра Солженицына в Рязани!" Долго не могли определиться с местом расположения музея. В итоге его создали в памятнике истории и культуры – доме Морозова, который чаще называют в Рязани "домом Салтыкова-Щедрина": именно здесь жил великий сатирик, "по совместительству" вице-губернатор Рязани, в 1858-1860 годах. Экспозиция центра развивает четыре основные темы: историю дома Морозова в дореволюционной и советской Рязани, рязанцы — герои произведений Солженицына (жертвы репрессий, узники концлагерей), кабинеты писателей-рязанцев (раздел будет пополняться) и жизнь и творчество Александра Исаевича. Экспозиция наглядно представляет схему работы советских писателей-диссидентов на примере пятой части "Архипелага…", которую Солженицын писал на эстонском хуторе Копли-Мярди и передавал в большой мир с верными людьми. Цепочка строилась так, чтобы те, кто был в ее начале, не знали тех, кто в конце. Если какое-то звено арестовывали, оно не могло выдать остальных. Открыть Музейный центр Солженицына должны были к 11 декабря 2018 года – столетнему юбилею со дня рождения автора. Но открыли летом 2019 года. Фактически – к полувеку исключения Солженицына из СП СССР. Заведующий отделом Музейно-выставочный центр А.И. Солженицына Кирилл Владимирович Тимченко озвучил официальную версию этого шага: - Музей в вопросе исключения Солженицына из СП СССР занимает позицию, что его следует рассматривать в первую очередь как политическое давление на автора. Появилась информация о работе его над книгой "Архипелаг ГУЛАГ". Исключение было санкционировано ЦК КПСС как элемент давления на Солженицына, чтобы он не мог продолжать работу над этим трудом, не вел таким образом антисоветскую пропаганду. Решение было спущено из Москвы. У нас есть материал о том, что состоялось собрание секретариата ЦК КПСС, по решению которого Солженицын был исключен из СП СССР. Но целого документа в музее нет. Протоколов заседания рязанской писательской организации в музее также нет, есть только непосредственное постановление об исключении, без фамилий тех, кто участвовал в обсуждении и голосовал. Протокол собрания секретариата ЦК КПСС. Выдержка из протокола собрания 10 марта 1967 года в партийных верхах украшает один из стендов. Участвовали в нем представители КГБ Семичастный и Андропов и члены Политбюро ЦК КПСС Демичев, Гришин, Соломенцев. Солженицына они обвиняли в очернении "всего русского" и "антисоветской работе". Справедливо замечали, что его книги выходят за рамки литературы. Идея исключить скандального прозаика из СП СССР шла от председателя КГБ Владимира Семичастного. По уставу, писатель мог быть исключён из СП "за проступки, роняющие честь и достоинство советского литератора" и за "отступление от принципов и задач, сформулированных в Уставе Союза писателей СССР". Обтекаемые формулировки сводились на практике к политическим мотивам. Первыми так "приласкали" Михаила Зощенко и Анну Ахматову. Вторым – Бориса Пастернака, незадолго до Солженицына – Андрея Синявского и Юлия Даниэля. "Рязанский автор" попал в хорошую компанию Лидии Чуковской, Александра Галича, Георгия Владимова, Виктора Некрасова … Он Союз писателей не любил и в очерках "Бодался телёнок с дубом" назвал его главным инструментом тотального партийно-государственного контроля над литературой. Судя по всему, разногласия Солженицына с СП начались задолго до исключения. "Слепые поводыри слепых" Общество "Мемориал" составило хронику исключения Александра Солженицына из Союза писателей. Рязанское отделение СП РСФСР собралось по этому поводу 4 ноября 1969 года. Повод был сформулирован лукаво: "О мерах усиления идейно-воспитательной работы среди писателей". Решение об исключении Солженицына. Из семи членов Рязанского отделения на собрании присутствовали шесть: Василий Матушкин, Сергей Баранов, Николай Левченко, Евгений Маркин и сам Солженицын – из Рязани, Николай Родин – из Касимова. Не было секретаря отделения Эрнста Сафонова - лежал в больнице с аппендицитом. Якобы из больницы "выдернули" и Родина. Для усиления, наверное, приехал на это собрание секретарь СП РСФСР Франц Таурин. Общественность представляли: секретарь по агитации и пропаганде Рязанского обкома КПСС Александр Кожевников, редактор Рязанского книжного издательства Николай Поваренкин и еще кто-то трое "из областных организаций". Вел собрание Баранов. В ходе собрания выяснилось, что оно строится по принципу "не читал, но осуждаю". Рязанские собратья не были знакомы с творчеством Солженицына. В числе прочих обвинений – передача творений за рубеж, шумиха на Западе, очернение действительности – Василий Матушкин бросил Солженицыну упрек в том, что тот высокомерно относился к рязанским писателям, называл их достижения в литературе небольшими и не занимался с начинающими авторами. Помимо политических обвинений из Москвы, прозвучали и местные претензии. Но Солженицын знал: никто из рязанцев не сравнится с ним ни количеством написанных книг, ни их содержанием. Ни один из "членписов" не рискнул затронуть тему народных трагедий. А вот Борис Можаев, автор первого в России романа о коллективизации, общался с Солженицыным на равных. Но пителинский уроженец Можаев давно жил в Москве. Василий Матушкин. Фото: cep.mukcgbs.ru Пятью голосами против одного (самого Александра Исаевича) собрание вынесло резолюцию: "…поведение Солженицына носит антиобщественный характер, в корне противоречащий целям и задачам Союза писателей СССР. За антиобщественное поведение, …за грубое нарушение основных положений устава СП СССР исключить литератора Солженицына из членов Союза писателей СССР. Просим Секретариат утвердить это решение". Секретариат утвердил решение 5 ноября 1969 года. Солженицына на заседание не позвали. 12 ноября "Литературная газета" напечатала сообщение об исключении Солженицына Рязанской писательской организацией и об утверждении его секретариатом правления СП РСФСР без фамилий. В тот же день Александр Исаевич направил открытое письмо секретариату. Оно распространилось в самиздате. Солженицын назвал литературных вождей "слепыми поводырями слепых" и посоветовал им: "Протрите циферблаты! - ваши часы отстали от века". Он уличал литераторов в поиске врагов и боязни гласности, идущих во вред отечеству. 14 ноября "Литературная Россия" дала расширенную информацию об исключении с фамилиями рязанцев и участников заседания секретариата правления СП РСФСР. Против Солженицына высказались Леонид Соболев, Георгий Марков, Агния Барто, Даниил Гранин, Виталий Закруткин, Алим Кешоков, Людмила Татьяничева. В те же дни писатели Григорий Бакланов, Владимир Войнович, Владимир Максимов, Борис Можаев, Владимир Тендряков и Юрий Трифонов обратились к секретарю СП РСФСР Константину Воронкову: невозможно, чтобы группа неизвестных рязанских литераторов исключила такую величину, как Солженицын. Писатели передали требование части организации: ввиду особой важности этого дела открыто обсудить его на пленуме СП. Воронков обещал передать требование выше. Все смельчаки потом получили кары по партийной линии. Войнович и Максимов в дальнейшем эмигрировали из СССР. Но об "ответе" инициаторам позаботились. 26 ноября секретариат правления СП РСФСР сообщил в "Литературной газете", что исключение Солженицына поддерживает широкая литературная общественность, ибо писатель стоит на чуждых нашему народу и его литературе позициях и выступает против советского общественного строя. Ему намекали, что если захочет уехать из страны, то скатертью дорога. 3 декабря то же издание просветило народ, что Московская писательская организация единодушно одобряет решение секретариата правления СП РСФСР. Хотя все было сложнее. Многие писатели не поддерживали исключение, высказывались об этом на собраниях, писали открытые письма и телеграммы (таковую послала, например, Лидия Чуковская). Эрнст Сафонов, секретарь Рязанской писательской организации. В Рязани же 4 декабря 1969 года состоялось отчетно-перевыборное собрание писательской организации. Как раз вернулся из больницы секретарь организации Эрнст Сафонов – и зачитал доклад: заявил, что как коммунист поддерживает исключение Солженицына. Иностранные деятели культуры были против, но кто в СССР к ним прислушивался?.. 16 декабря лондонская "Таймс" опубликовала письмо писателей Артура Миллера, Гюнтера Грасса, Грэма Грина, Пьера Эммануэля и других. Зарубежных коллег ужаснуло исключение из СП СССР Александра Солженицына: ведь он – единственный из ныне живущих писателей России, которого единодушно считают классиком. Но поздно. Александр Исаевич официально стал диссидентом. Ему было нечего терять – и он пересылал произведения на Запад, давал интервью иностранным корреспондентам, а из Рязани наконец уехал в Москву. В начале 1974 года меры пресечения антисоветской деятельности Солженицына обсудили на заседании Политбюро ЦК КПСС. Выбирали между показательным судебным процессом и высылкой из страны. Победило предложение Андропова: выслать. 12 февраля Солженицына арестовали, обвинили в измене Родине и лишили советского гражданства. 13 февраля он был доставлен в ФРГ на самолёте. У трапа его встретил Гюнтер Грасс. Александр Солженицын. Фото: соцсети. В декабре 1974 года Александр Солженицын торжественно получил в Стокгольме Нобелевскую премию, которая дожидалась его с 1970 года. Кто знает, не способствовала ли присуждению высшей литературной награды мира этому автору шумиха, поднятая вокруг него в СССР и скандальное исключение, начатое в Рязани?.. Долгое эхо Исключение Солженицына – болезненная страница культурной истории Рязани. Немудрено, что оно обросло столькими легендами и мифами. Мифы обрели активное хождение много позже 1969 года. Полагаю, что в советскую эпоху члены Рязанской писательской организации были довольны тем, что убрали из своих рядов затмившего их "выскочку". Ведь злорадство в адрес Солженицына "просочилось" даже в протокол злополучного заседания… А потом вдруг некогда опальный писатель оказался центральной литературной фигурой не одной Рязани, а всей России – и рязанцам пришлось "перестраиваться". В конце 1980-х улицу Революции в Рязани, на которой находится школа № 2, хотели переименовать в честь Солженицына. Это вызвало кипучую полемику, в итоге улице вернули старое название Соборная, а школу просто пометили небольшой мраморной мемориальной дощечкой с именем Солженицына. На дом по улице Урицкого, где писатель жил, демократические круги три раза вешали мемориальную доску из фанеры – дважды ее срывали. Осенью 1990 года тогдашний мэр Рязани Валерий Рюмин подписал указ о присвоении Солженицыну звания почтенного гражданина города Рязани. После этого доска осталась на месте. В 2001 году вышла книга статей "Почетные граждане города Рязани". Я писала для нее очерк о Солженицыне. Он назывался "Знамение времени", редактор исправил: "На острие времени". Солженицын превратился в бабочку на булавке… Был ли то редакторский ляп или отзвук давней рязанской нелюбви к Александру Исаевичу? Одна из самых ярких загадок – стихотворение рязанского поэта Евгения Маркина "Белый бакен", написанное в 1970 году, и его связь с Солженицыным. Стихи чувственные: женщина живет с нелюбимым мужем, а душа ее просится к бакенщику Исаичу. Не самое частое отчество да некоторые "штрихи к портрету" персонажа словно бы и впрямь намекают на писателя: нелюдимый, окруженный дурной славой, принципиальный. Там, в избе на курьих ножках, над пустыней зыбких вод, нелюдимо, в одиночку тихий бакенщик живёт. У него здоровье слабо – что поделаешь, бобыль! У него дурная слава – то ли сплетня, то ли быль. … Что ж так горько их (губы. – Е.С.) кусаешь, коль давно не держит стыд? Всё простит тебе Исаич, лишь измены не простит! В Рязани верят, что именно за эти стихи Маркина… тоже исключили из СП в 1971 году, после того, как "Белый бакен" вышел в "Новом мире". Интересно, что приняли Маркина в союз в 1968 году, и Солженицын голосовал "за", отметив его нерязанского масштаба дарование (вот тебе и "не занимался с молодыми авторами"!). Года не прошло, Маркин проголосовал "против" Солженицына. Вроде бы потому, что ожидал квартиру от писательской организации. Но молва приписывает Маркину более теплое отношение к Солженицыну, чем у других "членов". Согласно еще одной легенде, со дня исключения и до самого отъезда писателя из Рязани Маркин каждый вечер приходил к его дому вместе с маленьким сыном и стоял на коленях, пока Солженицын не отправлял его домой. Но это уж очень похоже на роман эпохи сентиментализма… Евгений Маркин. Фото: ГТРК "Ока" . Резонанс маркинского скандала несопоставим с историей Солженицына. Исключение Евгения Маркина осталось бы локальной историей, если бы не возросший в последние годы интерес к нобелевскому лауреату – в том числе из-за споров вокруг музейного центра. На этой волне рязанский писатель Александр Потапов написал несколько очерков об исключении Солженицына и его последствиях для рязанцев. Материалы выходили в местной печати и "Литературной России". Автор уверяет: Маркин написал любовные стихи, которые "посвятил" себе сам "Исаич" в цикле заметок "Бодался теленок с дубом", раздув версию, что именно за них пострадал Маркин. Также Потапов пытался обелить секретаря писательской организации Эрнста Сафонова: он, мол, единственный не голосовал за исключение Солженицына. Но в воспаление аппендицита у Сафонова немногие поверили еще в 1969 году. Кто-то запустил ядовитую шутку: где он возьмет второй аппендицит, если придется голосовать повторно?.. На отчетно-перевыборном собрании Эрнст Иванович как коммунист поддержал решение организации, написала рязанский журналист Лариса Комракова в статье-полемике с Александром Потаповым. Комракова уверена, что "Белый бакен" подразумевал будущего нобелиата, и Маркин за это поплатился. Якобы и в ЛТП Маркин попал не за известный писательский порок, а в порядке наказания. Но если посмотреть с другой стороны, то ЛТП и исключение могут быть связаны между собой, но не с одиозной персоной Солженицына… Посвящение на основании отчества любовных стихов опальному писателю-публицисту – шаг в духе советского "поиска врагов", "охоты на ведьм" и "фиги в кармане". Во времена Солженицына это выглядело нормой, но сегодня пора более здраво смотреть на вещи. Касимовского писателя Николая Родина, в отличие от Сафонова, вызвали на собрание из больницы. Ситуация тоже двусмысленная. По версии, видимо, шедшей от самого Родина, он скверно себя чувствовал, даже не понимал, что происходит, и не знал, за какое решение поднял руку. Якобы на тот момент в "Новом мире" готовилась к печати повесть касимовца, но после исключения Солженицына Твардовский велел набор рассыпать, и никогда Родин в этом журнале не публиковался. Родин рассказывал эту историю всегда со слезами. А по воспоминаниям современников, Родин, может, и хворал, но вел протокол заседания и все соображал. Он умер в преклонном возрасте в 2015 году, и теперь уже предание про "Новый мир" проверить невозможно. Николай Родин. Фото: Рязанская областная детская библиотека. Факт: из рязанских писателей в "Новом мире" печатались только Александр Солженицын да Захар Прилепин (уже будучи нижегородцем). Но если в 1970-е невнимание журнала к членам Рязанской писательской организации можно было объяснить "ответом" на исключение Солженицына, то спустя полвека?.. Известности за пределами области достигли только вышеупомянутые Евгений Маркин (1938 – 1979) и Эрнст Сафонов (1938 – 1994), главред "Литературной России" в 1989-1994 годах. Не в этой ли разнице веса истоки рязанской антипатии к Солженицыну?.. Нелюбовь пережила новый виток в связи с открытием музейного центра. Боже, какая риторика звучит в адрес Солженицына в соцсетях!.. Вот только обладатели этой риторики столь же неизвестны миру, как те, кто первым исключил писателя из местного союза. Иногда кажется: один вывод из истории Солженицына Рязань точно сделала. Исключение – процесс слишком шумный, дающий долгое эхо. Чем исключать, проще не принимать. Рязань словно бы предлагает писателям выбор: быть известным по стране или уважаемым на малой родине. Сделаешь ставку на весь мир – будешь в области "отшельником" не хуже Солженицына. Те авторы из Рязани, кто публикуется в центральных издательствах и журналах, за единичными исключениями в местных союзах писателей (теперь их не то четыре, не то пять) не состоят и погоды в этих союзах не делают. Странное совпадение?
