Мемуары взрывоопасны, особенно в США
Бывшим государственным служащим, пожелавшим поведать миру о работе на американское правительство, приходится преодолевать практически непроходимые заросли бюрократической волокиты, увитые запретами на разглашение якобы секретной информации, и нередко рисковать свободой и финансовым благополучием. Часть авторов книг о службе отечеству пережила чрезвычайно дорогостоящие судебные процессы по надуманным обвинениям в разглашении государственной тайны. Некоторые даже попадали за решетку – всего лишь за стремление рассказать историю своей жизни. Подобный сюжет только что пережил отставной капитан-лейтенант ВМФ Гай Снодграсс, на протяжении 17 месяцев занимавший должность спичрайтера бывшего министра обороны Джеймса Мэттиса. Министерство обороны не спешило выдавать добро на публикацию его мемуаров «В подвешенном состоянии: Пентагон Трампа при министре Мэттисе глазами инсайдера». Издатель Снодграсса – Penguin Random House – анонсировал мемуары офицера ВМФ как «порой шокирующие откровения инсайдера» о деятельности главы Пентагона. Мэттис заявил, что Снодграсс публикацией книги обманул его доверие, и Пентагон тянул резину до последнего, настаивая на неприемлемости воспоминаний офицера для публикации. Но как только Снодграсс подал в суд на министерство, а Мэттис завершил короткий PR-тур, посвященный состоявшейся 3 сентября публикации его собственных мемуаров «Позывной хаос», Пентагон внезапно отказался от всех претензий. В редакции издания The American Conservative имеется копия письма генерала Мэттиса капитану Снодграссу. Написание мемуаров отставной министр именует «злоупотреблением тем доверием, благодаря которому вас допустили в круг моих сотрудников, и вы получили возможность присутствовать на частных встречах в моем кабинете и вести записи моих бесед. При этом все присутствовавшие там по долгу службы пребывали в уверенности, что могут открыто вести дискуссии перед принятием важных решений». «Я полагаю, вам известно, что непубличной информацией делиться не принято, – пишет Мэттис. – Более того, вы прекрасно понимаете, что не присутствовали бы ни на одной из упомянутых частных встреч и не вели бы никаких записей (подобных тем, что ваш издатель разрекламировал в присланном вами мне первоначальном пресс-релизе), если бы я тогда знал о вашем намерении обмануть мое доверие». Джордж Стургис, начальник управления безопасности и допечатного анализа публикаций министерства обороны сообщил Снодграссу, что «вышестоящее руководство поручило моему управлению воздержаться от выдачи разрешения на публикацию до завершения обсуждения этого вопроса на высшем уровне». И тут просматривается реальная проблема – у упомянутого управления нет никаких юридических обязанностей и полномочий по «защите конфиденциальности» высокопоставленных должностных лиц. По словам адвоката Марка Заида, специализирующегося на национальной безопасности и представляющего интересы Снодграсса, в министерстве существует лишь система засекречивания данных. К сожалению, чиновникам не составляет особого труда скрывать от общественности нелицеприятную информацию о руководителях высокого ранга. Достаточно лишь придержать процесс рассмотрения рукописи так, чтобы книга утратила актуальность и интерес со стороны потенциальных издателей, или же необоснованно снабдить самые рядовые документы грифами секретности. «На самом деле, засекречивание данных проводится по усмотрению чиновников, что открывает шикарные возможности для злоупотребления системой, – поясняет Заид. – Существует и масса методов банального запугивания, и Снодграсс испытал их на себе». В качестве примера запугивания адвокат приводит письма с угрозами от Роберта Истона, директора управления судебной практики министерства. А чего стоит заявление Питера Верги, начальника секретариата министра Мэттиса: «Если вы предпримете какие-либо действия, способные нанести ущерб репутации министерства, вы за это поплатитесь». Министерство обороны возражало против публикации воспоминаний Снодграсса о событиях, происходивших в «Аквариуме» – то есть, в конференц-зале, где проводятся заседания Объединенного комитета начальников штабов. Содержание этих дискуссий не является секретной информацией, но в министерстве называют упомянутые совещания закрытыми. Запрет на раскрытие происходящего в «Аквариуме», по словам одного из чиновников Пентагона, «давняя многолетняя практика: существует некий культурный стандарт или правило – мы не говорим о том, что происходит в «Аквариуме», а само это место считается «абсолютно священным». «Заявления чиновников юридически ничтожны: не существует ни внутренних, ни юридических норм, запрещающих Снодграссу публиковать несекретную информацию, полученную им в «Аквариуме» или в ином другом месте», – уверяет адвокат. В середине сентября, после нескольких месяцев тупиковых юридических баталий, Снодграсс подал на министерство обороны в суд, заявив, что книга не содержит никакой секретной информации, а Пентагон незаконно затягивает старт продаж. Буквально несколькими днями позже министерство отказалось от всех претензий и дало добро на публикацию мемуаров практически без сокращений. «Это явная попытка цензуры – как и то, что происходило с моей книгой «Операция Темное сердце», – уверен отставной подполковник армейской разведки США Энтони Шаффер. Шаффер, как и Снодграсс, нанял адвоката Заида для защиты от травли, организованной Разведывательным управлением министерства обороны, выявившим избыток тайн в книге Энтони. Подполковник Шаффер в частности упомянул, что в ходе работы над проектом Able Danger ему удалось идентифицировать четверых участников терактов 11 сентября несколькими месяцами ранее, чем государственной комиссии по расследованию обстоятельств терактов 9/11. «Темное сердце» успешно прошло чистилище армейской цензуры, книгу напечатали и пустили в продажу. И только после этого разведывательное управление МО выступило с неожиданным заявлением о наличии в книге закрытой информации о тайных операциях и сверхсекретных программах, утверждая, что ее разглашение «чревато серьезным ущербом для национальной безопасности». Управление настолько зациклилось на стремлении не дать обществу узнать о допущенных разведчиками промахах, что потратило $47 300 на уничтожение всего печатного тиража «Темного сердца» – 9500 экземпляров. Столь беспрецедентной инквизиции от армейских цензоров газета The New York Times посвятила первую полосу. Результатом громкого скандала стал выход второй – подвергнутой радикальной цензуре – версии книги. Тем не менее, даже в урезанном цензурой виде «Темное сердце» прочно обосновалось в перечне самых востребованных бестселлеров в США. И хотя Шаффер в конечном итоге добился сатисфакции от Пентагона в суде, Министерство обороны этот факт ничему не научил. Чиновники усердно создают подполковнику проблемы с его второй книгой: по их словам, в новом романе выявлена секретная информация. Автор уверяет – на самом деле речь идет о несекретной информации, доступной всем и каждому. «Правительство умеет чинить препятствия и угрожать вам абсурдными исками. Чиновники прекрасно понимают, насколько дороги для нас судебные разбирательства. Государство ничего не платит за обращение в суд, а нам каждый встречный иск обходится в тысячи долларов только за подачу. Даже если правда в итоге торжествует, судебный процесс вполне может пустить автора по миру», – поясняет бывший сотрудник госдепа Питер Ван Бюрен в интервью The American Conservative. Госдепартамент обвинил его в раскрытии секретной информации в книге, посвященной работе в Ираке. «Эти процессы могут идти медленно, крайне медленно, а в распоряжении грамотных юристов масса способов, позволяющих вставлять палки в колеса. Чтобы полностью уничтожить ценность книги, порой необходимо задержать ее публикацию совсем ненадолго – например, до завершения выборов в стране», – говорит Ван Бюрен. До него подавляющее большинство чиновников госдепа публиковали либо аполитичные мемуары – своеобразные дорожные отчеты о поездках по самым отдаленным уголкам планеты, либо академические исследования, посвященные анализу событий давно минувших дней. Именно поэтому цензоры государственного департамента «утратили бдительность» и, как правило, утверждали книги в печать всего за 30 дней, не проводя тщательного анализа контента. Так произошло и с бестселлером Ван Бюрена «Мы хотели, как лучше: как я помогал проигрывать битву за сердца и умы жителей Ирака». В книге подробно описывается годичный опыт столкновения автора «с лишенными смысла проектами, бюрократической возней, ошеломленными солдатами и игнорирующими все живое вокруг чиновниками, которые окопались на территории самого гигантского посольства в мире и совершенно не осознают, что восстановить страну, не прибрав сначала мусор, просто невозможно». Это «трагикомический вояж по океану несостоятельности и коррупции, вызывающий у читателя отвращение и разочарование обретенным знанием», – гласит обложка книги Ван Бюрена. В общем, воспоминания чиновника явно выбивались из стиля публикаций, которым госдепартамент готов делиться с общественностью. Госдеп вначале одобрил проект Ван Бюрена, но затем попытался препятствовать публикации книги, заявив о наличии в ней секретных материалов. Ван Бюрену повезло – вести борьбу за правду адвокаты помогали ему безвозмездно. «Если бы мне пришлось оплачивать судебные издержки, я вынужден был бы действовать иначе, и постоянно уходить в глухую оборону с самого первого дня. Часовая ставка способных вести подобные дела юристов колеблется от $400 до $600. И непомерные расходы – один из инструментов, используемых против нас правительством», – говорит Ван Бюрен. В итоге Ван Бюрену удалось заключить сделку с Госдепом – ему позволили уйти в отставку с сохранением всех выплат и дали добро на публикацию книги. Судя по всему, для бывших начальников отделов или чиновников, готовых писать мемуары с одами в честь правительства, существует совершенно иной набор правил, констатирует Ван Бюрен. «Когда Пентагону требуется очередная сага о герое-спецназовце, министерство совершенно не волнует проблема разглашения секретной информации, поскольку такие книги помогают вербовать рекрутов и формируют достойную репутацию ведомства. Но при выходе в свет мемуаров с критической оценкой действий власти чиновников вдруг начинает беспокоить вопрос соблюдения секретности. Вот в чем проблема: не в самой системе засекречивания информации, а в том, как именно правительство манипулирует этой информацией в собственных целях», – рассказывает автор. Бывший директор ЦРУ Леон Панетта разгласил имя бойца спецназа ВМФ, ликвидировавшего Усамы бен Ладена, в ходе сверхсекретного выступления перед кадровыми сотрудниками ЦРУ, а заместитель директора ЦРУ Майкл Морелл позволил режиссеру фильма «Цель номер один» осмотреть сверхсекретный макет бункера бен Ладена. Вместо привлечения высокопоставленных чиновников к уголовной ответственности руководитель главной инспекционной службы старательно скрывал информацию о том, насколько «масштабный и привилегированный доступ к самой засекреченной боевой операции в истории» получили голливудские кинематографисты. Экс-директор ЦРУ Дэвид Петреус поделился сверхсекретными личными данными десяти сотрудников ЦРУ, работавших под прикрытием, с любовницей и со своим биографом. Он солгал ФБР, совершив уголовно наказуемое деяние, за которое так и не привлечен к ответственности. Его признали виновным лишь в совершении «административного правонарушения»: он отделался двумя годами условного приговора и штрафом. А вот Скутер Либби всего за одно раскрытое имя приговорен к 30 месяцам тюрьмы, штрафу и двухгодичному испытательному сроку. Ни один из лакеев администрации Обамы так и не привлечен к ответственности в соответствии с положениями «Закона о шпионаже». А теперь сравните это отношение с перипетиями Джона Кириаку, единственного человека, оказавшегося за решеткой за существование программы пыток ЦРУ. Нет-нет, офицер Кириаку никого не пытал — он всего лишь первым официально и публично подтвердил: США действительно выбивают из террористов признания с помощью имитации утопления, а такая метода допросов является пыткой. Министерство юстиции при администрации Буша не нашло ничего криминального в разглашении Кириаку информации о пытках, зато Минюст Обамы жестоко покарал его. Бывший офицер департамента ЦРУ по борьбе с терроризмом и старший следователь сенатского комитета по иностранным делам сената уверен – его преследовали исключительно за «демонстрацию грязного белья управления». Руководитель ЦРУ Джон Бреннан пожелал, чтобы пример Кириаку послужил другим наукой. Сегодня в рассекреченных документах можно встретить докладную записку директора ЦРУ Бреннана, в которой он требует от генерального прокурора Холдера выдвинуть обвинение в шпионаже против Кириаку. При этом юристы министерства юстиции не увидели в деле Кириаку состава преступления. Тем не менее, Кириаку привлекли к ответственности по одной из статей замшелого «Закона о шпионаже», принятого в далеком 1917 году: этот акт разработали для борьбы со шпионами, а не ради мести добровольным обличителям. Кириаку, обвиняемый в раскрытии личности тайного агента, потратил более 1 миллиона долларов, чтобы отбиться в суде от выдвинутых против него обвинений по четырем пунктам. В конечном итоге он пошел на заключение сделки о признании вины и получил 30 месяцев лишения свободы. Кириаку – далеко не единственный сурово покаранный борец за правду. Минюст Обамы обвинил в шпионской деятельности Томаса Дрейка – разоблачителя из агентства национальной безопасности. Дрейка обвинили по 10 пунктам за хранение и разглашение документов, вообще не имевших грифа секретности. В попытке заткнуть ему рот АНБ задним числом(!) засекретило упомянутые документы. В результате гневных протестов общественности Минюст сбавил обороты, а Дрейк пошел на заключение мирового соглашения ради изменения статуса приписываемых ему преступлений с уголовно наказуемого деяния на административное правонарушение. Везунчик! А вот Джеффри Александр Стерлинг обвинен и осужден в соответствии с «Законом о шпионаже» за контакт с журналистом Джеймсом Ризеном. Стерлинга приговорили к трем с половиной годам лишения свободы. А дело против Ризена дошло до Верховного суда, и судьи вынесли обвинительный вердикт, но генеральный прокурор Холдер вскоре снял все выдвинутые обвинения. «Закон о шпионаже» 1917 года устанавливает одинаковую меру уголовной ответственности как за противоправное сокрытие информации, изначально не подлежащей засекречиванию, так и за умышленную продажу государственных тайн иностранным разведкам. По мнению Стивена Владека, эксперта по конституционному праву из Американского университета, данный закон активно используется властями для борьбы с утечками разного рода. Как говорит профессор, государство применяет «меч там, где гораздо предпочтительнее было бы воспользоваться скальпелем». Президенты приходят и уходят, но разрушение доминирующей в правительстве культуры запугивания и насаждения секретности, что позволяет ведомствам держать бывших сотрудников на коротком поводке, никому не выгодно. «Обе политические партии жаждут сохранения за правительством полномочий по максимально жесткому ограничению доступа к информации, раз уже не всю ее можно засекретить», – констатирует Шаффер. Особую тревогу у чиновников вызывают информаторы-обличители и утечки скандальных сведений, ярко демонстрирующих несостоятельность государственных деятелей и даже президентской администрации. Даже когда у правительства нет никаких правовых оснований для запрета на публикацию, вступление авторов в затяжные судебные баталии против армии государственных адвокатов отнимает массу сил, времени и денег. А издательства – как правило – понесенные авторами расходы не возмещают. К счастью, далеко не всегда последнее слово остается за государством. Генерал Мэттис, должно быть, крайне недоволен, но книга Снодграсса все же будет опубликована. Барбара Боланд. Перевод Константина Василькевича. Источник The American Conservative.
