Про кризисы, чего прежде совсем не знали

Колташов В. Г. Капитализм кризисов и революций: как сменяются формационные эпохи, рождаются длинные волны, умирают реставрации и наступает неомеркантилизм, М.: «РУСАЙНС», 2019 Книгу известного российского экономиста Василия Колташова «Капитализм кризисов и революций» в английском ее варианте должны были передать автору миросистемной теории Иммануилу Валлерстайну. Не успели. Классик ушел из жизни в тот самый момент, едва стала доступна русская версия исследования. В сущности, его можно считать продолжением работы Валлерстайна по прояснению логики истории, только другими — политэкономическими — средствами. Причем проясняется, согласно подзаголовку: «Как сменяются формационные эпохи, рождаются длинные волны и умирают реставрации». О чем это? И зачем? Свыше десяти лет тема экономических кризисов остается главной для всего мира. Забыты имена тех, кто фантазировал на тему возможности «устойчивого роста», «свободной торговли», «открытого общества» как средства быстрого бескризисного развития и монетарных суперинструментов, якобы дающих вечный рост. На виду оказались экономисты с трезвым взглядом на мир. Еще более важным изменением стало рождение запроса на объяснение природы таких мощных финансовых и экономических потрясений, каковые принесли 2008–2019 годы и каковые случились ранее — в 1971–1982 или 1929–1933 годах. Среди выходивших в годы глобальной нестабильности книг было немало работ обличительных (это касалось неолиберализма или практик финансистов), посвященных рецептам спасения рынков и стран, описательных — дающих детали недавних событий. В дефиците оказались только серьезная теория, глубокий анализ и широкое прогнозирование. Вот поэтому книга Колташова и привлекает внимание: она содержит ответы на многие вопросы, порожденные кризисной эпохой, и даже объясняет вещи, о которых редко кто задумывался, тогда как они весьма важны для понимания экономики и политики. О чем эта книга и имеет ли она право претендовать на лавры теоретически прорывной в понимании экономики и истории? О содержании работы немало говорится в ее подзаголовке, звучащем загадочно и даже странно. Исследование направлено на прояснение: «иерархии, роли и цикличности экономических кризисов»; механизма запуска и окончания длинных — кондратьевских — волн в развитии торгового и промышленного капитализма. Задачи исследования включают разбор стадий «великих модернизационных революций эры капитализма в контексте больших экономических кризисов и стоящих за ними законов» с акцентом на фазу реставрации, которую, как мы узнаем, проходили в экономическом и социально-политическом плане все великие революции. И в настоящий момент ее переживает Россия. Что будет далее — узнаете из книги. Особое место в исследовании Колташова, естественно, занимает современный кризис. Но анализируется он не отдельно, а в контексте всего глобального экономического развития. Получив известность еще в первой половине 2008 года как основной автор доклада «Кризис глобальной экономики и Россия» с его прогнозом затяжного и переломного для мира кризиса, Колташов вопрос кризиса освещает и в книге. Он, быть может, даже является стержневым. Просто ответ на него формулируется на основе разбора экономической логики всего развития цивилизации. Потому-то анализ событий после 2008 года и приводит к весьма убедительной обрисовке перспективы. Состоит она в неомеркантильном развитии мира и выдвижении новых евразийских центров. Среди новых лидеров есть место и для России. Претензии на него и признаки успеха этих претензий — одна из причин «войны санкций» Запада против России. Ту же причину имеет «торговая война» США против Китая или давление на Турцию и Иран. Все эти противоречия, пишет автор, — результат кризиса, тогда как еще недавно многие верили в силу антикризисного сотрудничества в G20. Кризисная эпоха нашего времени началась как сбой неолиберальной финансовой глобализации и работы режима «свободной торговли». Она породила новую неомеркантильную реальность. Термин «неомеркантилизм» был пущен в оборот автором книги, он дает ему четкое объяснение: на место дерегулирования и ослабления государства приходит возрождение его роли, причем увеличивается его экономическая функция. В США это отлично дал понять Дональд Трамп. В России, Индии и Китае этот процесс обставлен менее пышной риторикой, но зато более результативен. Колташов поясняет: кризис изменил условия в мире — впереди 25–30 лет неомеркантильного развития. Но все это мы узнаем не с первых страниц книги, а благодаря погружению в более ранние экономические эпохи. Автор превосходно знаком с ними, но с первых страниц книги дает понять, что все это не игра в историков, а разбор механизмов, работающих по сей день. Всякий, кто возьмется прочесть исследование Колташова, убедится в колоссальном охвате проблемы кризисов и системности этого охвата. Такого исследования кризисов еще не было, и вот почему. Оно начинается с предпосылок первой из двух великих экономических бед — кризиса III века, следом за анализом этой евразийской катастрофы идет разбор средневековых предпосылок второго великого кризиса, случившегося в XIV веке; вскрывая и сравнивая природу великих кризисов, автор объясняет, как и почему второй из них породил капитализм и какие технологии в производстве сделали Европу центром глобальной экономики уже в XVI веке. Однако все это только начало. Первое издание капитализма, вышедшее из жуткой, чумной и полной гражданских войн эпохи XIV века, было торговым. Колташов показывает, что меркантильное развитие (merchant capitalism) не было бескризисным. Еще до открытого автором большого кризиса 1770–1783 годов (история разобрана в книге в деталях и впервые введена в научный оборот) случались серьезные кризисы. Но кризис конца XVIII века сделал капитализм промышленным, сперва в его британском ядре. Этот перевод часов истории породил серию великих революций, о которых Колташов говорит во второй части своего исследования. Нации стали избавляться от феодального багажа. Центр мировой системы расширялся. И он не был неподвижен, а Россия не была замурована в полупериферии, как это принято утверждать после выхода книг Валлерстайна и текстов его не всегда умных последователей. Все это детали. Суть же в том, что с рождением промышленного капитализма установилось чередование больших кризисов. Они отличаются от весьма легких кризисов среднего цикла, продолжающихся до десяти лет, открытых французским экономистом Клеманом Жюгляром. Сами эти циклы помещаются в цикл более крупный — длинную волну с продолжительностью 20–28 лет. Волны бывают повышательными (рост базируется на качественном освоении ресурсов мирового рынка) и понижательными (с ростом на основе расширения мирового рынка). Они были впервые выделены отечественным экономистом Николаем Кондратьевым. «Капитализм кризисов и революций» же дал понимание порождающих и убивающих эти волны больших кризисов. И их продолжительность может превышать десятилетие. Великие кризисы были в III и XIV веках. Большие кризисы родились вместе с капитализмом и обрели циклическую строгость с конца XVIII века. Колташов показывает, что они были тяжелыми и затяжными, а зачастую никак не могли закончиться, так как регуляторы мешали им выполнить свою работу. Кризисы никогда не были только лишь долгими бедствиями, а являлись побуждением к технологическим и отраслевым революциям, к выработке новой экономической политики. Когда где-то это было невозможно, случались социальные революции, такие как Американская, Великая французская и Великая русская революции. Однако они не могли вывести нации за пределы капитализма, возникшего как экономическая основа общества с чумного XIV века. Как же удалось создать всю эту картину? Колташов так объяснил суть своей аналитической работы: «Мне пришлось ужать использование материала, так как этой книгой исследование не заканчивается. Дал детально только абсолютно ценное. Главным же было расставить многие вроде бы известные факты на их места в логическом пазле, чтобы получить верные выводы. Здесь западные авторы обладают только 50% возможной опоры на материал (Фернан Бродель и последующее), так как не знают трехтомной работы советского экономиста Льва Мендельсона. А он собрал материал по промышленному развитию, без которого было бы невозможно разглядеть затяжные и многоволновые большие кризисы как кризисы совершенно особые и совершенно особым образом влияющие на экономику. Ими был открыт путь паровым машинам, крупной сталелитейной промышленности, широкому использованию электричества или мобильных средств коммуникации и интернета, как это было в случае с кризисом 1970-х годов». По словам автора, начинающийся у нас на глазах триумф робототехники есть результат современного кризиса. «Дешевой рабочей силы масса, но экономике недостаточно такого средства снижения себестоимости и нужно более радикальное. Точно так никуда не годны неолиберальные принципы “свободной торговли”, требуется дополнение рынка сильным протекционистским государством, что и есть формула неомеркантилизма. Разве этих черт мы уже не наблюдаем в России? Так уже было в истории, и эти явления не случайны». В замечательном по яркости предисловии к книге уральский философ Андрей Коряковцев дает понять, что работа Колташова вовсе не призвана развлечь любителей экономической и исторической науки легкостью языка либо жеванием известных фактов. Существуют огромные дыры в понимании законов общества, многие из которых выявил мировой кризис, и непредсказуемости, которые либеральные экономисты стыдливо прикрывают словами о «черных лебедях». В реальности же на наших глазах пустоты закрываются новыми знаниями, столь же ясными, сколь и удивительными. И приятно сознавать, что важный вклад в познание вносят отечественные ученые. Автор: Ярослав Бельский