Юрий Лужков снова в шоке

Все чаще выступающий в роли ньюсмейкера бывший столичный мэр в последние месяцы исключительно последователен в критике нынешнего политического режима. Особенно в том, что касается электоральных процедур. Вот и после выборов этого сентября пенсионер городского значения разразился эмоциональным монологом: «Эти безобразия, которые были предприняты на ровном месте, - я не понимаю, зачем исключать кандидатов, которые не нравятся. Это вызвало у людей шок. Шок человеческий, шок политический. И это сыграло свою роль по такой безобразно низкой явке». Словом, как заключает экс-мэр, все напичкано, пропитано несправедливостью. Вот уж воистину со времен Махатмы Ганди мир не видел столь искреннего демократа, как Юрий Михайлович! Причем нынешняя критика – это не просто эмоциональный всплеск человека, душой болеющего за судьбы русской демократии во всех ее проявлениях. Юрий Лужков внимательно следил за нынешней московской избирательной кампанией и прежде был готов делиться своими оценками текущего непростого момента. И тут выясняется, что он серьезно озабочен проблемой оппозиции. В частности, он заявлял, что нынешняя ситуация со снятием кандидатов просто произвол. Более того, бывший политический тяжеловес ныне искренне уверен, что система должна иметь и власть, и оппозицию. И если этого нет, может возникнуть необъективность, поскольку-де оппозиция страхует власть от ошибок. Спорить трудно, если бы не его политическая предыстория. А человек, не знавший политическую изнанку Москвы девяностых и начала нулевых, мог бы подумать, что прежде, во времена Лужкова, оппозиция всех цветов и сортов просто расцветала. Между тем, все знали о жесткой электоральной дисциплине времен Лужкова. И о списках его имени. Счастливчики, в них попавшие, имели почти стопроцентную гарантию прохождения в Мосгордуму. И с префектов строго взыскивали за результат. И если нужный процент на их подведомственных территориях был невысок, они почти автоматически теряли свои посты. В результате условная фракция имени Лужкова включала 30-32 депутата из тогдашнего состава в 35 «омандаченных». И лишь пара-тройка мандатов обычно от широты душевной отписывалась коммунистам. И горе было депутату, который проявил за время своего думского сидения недостаточную лояльность в отношении мэрии. На моей памяти только депутат Иван Новицкий смог вновь переизбраться вопреки воле главного москвича. И за явку Юрий Михайлович переживал вполне искренне. Поскольку понимал, что, с одной стороны, москвичам не интересно участвовать в голосовании с заранее известным результатом. А с другой, каждые такие выборы были своеобразным референдумом о доверии городской власти, а потому и явка должна была быть показательной. И - о чудо! - она обычно резко увеличивалась в самый последний час. Даже помню, как по заранее согласованному плану в «Новой газете» появился материал, в котором утверждалось, что любимый мэр пенсионеров подаст в отставку, если явка будет не на высоте. Правда, Лужков понял, что переигрывает и статейку дезавуировал. И когда спикера той поры Владимира Платонова как-то спросили, а были ли законы, предложенные мэром, которые демократически сформированная Мосгордума рискнула отклонить, то он с большим трудом вспомнил, что, дескать, как-то коллективно не утвердили в статусе почетного гражданина города Москвы какую-то совсем уж одиозную фигуру. Словом, как-то в этой связи вспоминаются народные мудрости и о корове, которая бы лучше молчала, и о зеркале, на которое нечего пенять. Теперь Лужкову мнится, что при нем была истинная демократия, не то, что сейчас. Да, дисциплина выдерживалась железная. Никакая Нюта Федермессер не рискнула бы взять да и сняться с выборов после согласования в мэрии ее кандидатуры. Кстати, нынешний глава Мосизбиркома Валентин Горбунов работает на своем почетном посту еще со времен раннего Лужкова. Отчего-то вспоминается Марк Твен с его утверждением, что, если бы выборы что-то решали, нас бы к ним не допускали.