Александр Ширвиндт: никогда не буду президентом Театра сатиры
В октябре Московский академический театр сатиры будет праздновать 95-летний юбилей. А тремя месяцами ранее — 19 июля — свое 85-летие отметил художественный руководитель Театра сатиры, народный артист РСФСР, а также известный острослов и "капустмен" Александр Ширвиндт. Очень хотелось именно тогда встретиться с Александром Анатольевичем, но не получилось — Ширвиндт находился далеко от Москвы. Однако по телефону он пообещал встречу, когда вернется в столицу, к открытию нового сезона в театре. И слово свое сдержал. "По дружбе", — сказал Александр Анатольевич. "Приходи, поговорим после репетиции в моем кабинете", — пригласил он. В интервью ТАСС Ширвиндт рассказал, как отметил свой юбилей и как будет праздноваться юбилей Театра сатиры, а также оценил новую систему назначения возрастных худруков президентами и признался, почему сам никогда не хотел быть артистом. — Прежде всего, Александр Анатольевич, позвольте поздравить вас с уже минувшим юбилеем. Хорошо отметили 85-летие? — Сидел на Валдае, как всегда. Мы там уже 22 года, на этом Валдае. С каждым годом клева все меньше и меньше. Не клюют подлещики. Лет 10-12 назад я без леща каждый день домой не приходил. Сейчас уже забыл, как он выглядит. Видимо, у лещей на меня санкции. Погода была жуткая, дождь как из ведра. Ну, какие празднования. Приехали дети, внуки, правнуки. У меня уже трое правнуков. Так что алкоголизм и "Секрет на миллион" по телевизору — вот и вся радость. — Понятно, что про "алкоголизм" вы, конечно, пошутили? — Ничего подобного, я выпиваю и курю. Сна мало, поэтому куришь и пьешь больше, чем надо. Где-то я читал, что старикам нужно спать 8 часов. У меня не получается. А в отпуске и вовсе приходится смотреть телевизор круглые сутки. Но что они там несут с экрана, просто жуть. — Неужели ни одной духоподъемной, талантливой, по-настоящему веселой передачи не обнаружили? Хотя, возможно, вы как записной остроумец слишком строги в своих оценках. — На самом деле сейчас много талантливых ребят. Ваня Ургант, Максим Галкин, это абсолютные феномены. Юра Гальцев тоже потрясающий актер. Или, скажем, "Уральские пельмени", они же непрофессиональные актеры, но сколько трудоспособности и энергии, все время премьеры этих шоу. А еще Комеди клаб. Тоже напор и невероятная трудоспособность. Но юмор на уровне я.., то есть ниже пояса. Раньше была цензура. Теперь забывают, какой корень в этом слове. Так вот, ценз пропал напрочь. Кроме идейных узурпаторов всех уровней от К, ЦК и так далее, во всех СМИ была армия редакторов, никакого отношения к ловле антисоветчины не имеющих. Это была интеллигентнейшая каста грамотных людей, которые не позволяли появлению в эфире пошлости и непрофессионализма. А теперь, пожалуйста, — люди смеются, иди, весели народ. — Но на ваших выступлениях и раньше смеялись, и теперь смеются. — Над чем раньше смеялись, уже не смеются. И это не потому, что время другое. Люди другие. В одной умной английской книге я прочитал о том, что ускорение цивилизации в этом веке происходит так стремительно, что оно буквально зашкаливает по сравнению с другими веками со страшной силой. И, конечно, человек сегодня просто физиологически не поспевает, не срабатывает у него возможность угнаться за этим. Вспомнился Самуил Маршак. Вот мудрец был, небесный чистый человек. У него фраза замечательная была: "Я старомоден - вот расплата за то, что в моде был когда-то". Какая прелесть. Мы все расплачиваемся за то, что были когда-то в моде. — В общем, ностальгируете по прежним временам? — Мне раньше было прекрасно, когда мы, всякая "вшивая" интеллигенция, сидели на кухне и стонали, что мы в застенках. А когда занавес поднялся, стало ясно, что везде полный бардак. Перспектив нет, некуда вырываться. Раньше играли в преферанс, в лото играли вечером, в крокет. Это такие тихие медленные игры. Сейчас играют только букмекерские конторы. Раньше букмекер — это было подсудное дело. За это сажали. Я как старый беговик, проведший всю молодость на ипподроме, хорошо это знаю. За букмекерство сидел Царев Михаил Иванович, народный артист СССР. Он был страстный беговик, его спас Сталин. А сейчас в любой подворотне букмекерские конторы, играй — не хочу. И дружбы настоящей нет, только перезвонимся или перепишемся по электронной почте. Вот и все. Кстати, своих друзей я уже практически всех потерял. Я, правда, не хожу по панихидам. Последний раз был только на Йосике (Иосиф Кобзон). Меня спрашивают, а вот почему вас там не было или там... Я придумал, что я сохраняю силы для собственной панихиды. Все как-то сразу настораживаются. — Еще бы. Людей можно понять, когда они такое слышат из уст все еще моложавого красавца-мужчины. — Доживешь до 85, поймешь, как все вокруг пустынно. Грустно, да. До 65 еще как-то тянулось. А дальше — как вьюга. Раньше, со времен Нострадамуса, с апокалипсисом были осторожны. Вот он сказал, что тогда-то случится конец света, но обошлось, потом еще лет 50 можно подождать. Сейчас же, мне кажется, апокалипсис уже случился. Недаром же все эти мелкие гейзеры и крупные вулканы, которые спали столетиями, проснулись. Все говорят: что-то инопланетяне к нам равнодушны, раньше они просто летали и смотрели на нас. Сейчас видишь, сколько они камней бросают. Все время слышишь, они бросают точечно эти камушки. Ждут, может, опомнится земля. Но она накалилась, это сто процентов. А с другой стороны, лучше же погибнуть вместе с апокалипсисом, чем индивидуально. И сразу в раю. — Давайте больше не будем о грустном. Лучше скажите, сколько лет вы в Театре сатиры? — Страшно сказать. 49 лет работаю как актер. И 19 лет на посту художественного руководителя. Я всего на 10 лет моложе Театра сатиры, которому в октябре исполнится 95 лет. — Как будете отмечать юбилей? — 95 лет — это не юбилей, это дата. Юбилей это кратно 25. А значит, 50, 75, 100. Но мы прикинули, что у нас будет юбилей. 10 октября в честь 95-летия мы должны сыграть ироническое театральное баловство, которое называется "Хотим сыграть Мольера". В основе пьеса "Мещанин во дворянстве", в главной роли Федор Добронравов. Но мы представляем так, что театру исполняется 95 лет, к тому же завершается Год театра. Мы не успеваем все должным образом подготовить. Выходит главный герой и говорит, что ради Бога извините, мы долго думали играть, не играть. Декорации сделаны на 80%, костюмы не все, 2 актрисы забеременели, один актер лежит с алкоголическим кризом. Но все же решили: раз вы пришли, то как пойдет. И мы начинаем якобы играть спектакль, где все время происходят накладки. — А вы сами кого играете? — Я никого не играю, я ставлю это представление как режиссер, используя также стихи Юлия Кима, музыку Владимира Дашкевича. Хочу усадить за рояль Леву Оганезова. Еще мне помогает группа молодых людей. Вместе мы готовим действо к юбилею театра. — Скажите честно, вы комфортно чувствуете себя на посту худрука? — Понимаю, намекаешь на мой возраст. Так вот, я еще два года назад посчитал, что 13 худруков московских театров находятся в возрасте от 80 до 90 лет (тогда еще были живы Олег Табаков и Паша Хомский, худрук Театра Моссовета). Суммарно мы старше Москвы. На меня тогда набросились все. А что теперь? Володя Андреев — президент Театра Ермоловой, Таня Доронина - президент МХАТ имени Горького. Это полное безобразие, нарушение законодательства. Ведь президент — это выборная должность, его нельзя назначить. Я понимаю, что мне скоро дадут президента, но я категорически против. Я могу быть председателем совета министров сада "Аквариум". Или премьер-министром подземного перехода под Триумфальной площадью. Но президентом Театра сатиры не буду никогда. Это полный бред. — Подумываете о преемнике? — Нет, я никого не ищу. Есть масса учеников, актеров, режиссеров. Они сами, когда будет нужно, найдутся. Вот, например, Женя Писарев, который стал худруком Театра Пушкина, человек театральный и талантливый с хорошим вкусом и хорошим образованием. Володя Машков, возглавивший "Табакерку", - талантливейшая личность. Костя Богомолов, сменивший Сергея Голомазова на посту худрука Театра на Малой Бронной, посмотрим, что там будет. Худрук — это особая профессия. Я знал массу гениальных режиссеров, которые были никакие худруки. Георгий Товстоногов, Андрей Гончаров, Олег Ефремов, Валентин Плучек были настоящие худруки. А вот Толя Эфрос при всех его талантах был худрук никакой. Я же стал худруком случайно, по безвыходности. У меня амбиций никаких в этом плане нет. — Но вы же еще и педагог. — В Щукинском училище преподаю с 1957 года, уже 63 года. После смерти Владимира Абрамовича Этуша я самый старый профессор "Щуки". А еще я пишу книги. На сегодняшний день их четыре. И все с симпатичными названиями. Первой, вне счета, была книга в соавторстве с театроведом Борисом Поюровским, которая назвалась "Былое без дум". Потом уже было мое личное творчество. Это книги "Schirwindt, стертый с лица земли", "Проходные дворы биографии", "Склероз, рассеянный по жизни", "В промежутках между". Сейчас издательство меня мучило. Наконец, я придумал название для очередной книги "Какие хари, такая и харизма". Она скоро выйдет. — Интересно, а кем вы мечтали быть? — В детстве не помню, а в молодости хотел быть таксистом. Да, на юриста поступал, для родителей. Не получилось. Сейчас внук — удивление нашей семьи — стал юристом по римскому праву и доцентом МГУ. Мы все его боимся страшно. Единственный серьезный человек в семье. Я всю жизнь завидую этим маниакальным клоунам, которые даже не идиоты. Артисты чем глупее, тем лучше. Но были и умные, которые обожали играть. А я терпеть не могу. А, сейчас премьера. Репетировать. Играть 400-сотый спектакль. Можно сойти с ума. А вот солидные люди, типа Андрюши Миронова, Сережи Юрского, Олега Табакова, обожали играть. Маниакальность выбранной профессии — это завидная вещь. Сейчас только в одном спектакле играю "Где мы?!.." И не снимаюсь давно. Что я буду в сериалах этих бегать? Нет, не буду. — Так чего же вы хотите? — Хочу лежать в ногу со временем. Но должен бежать на репетицию. — Нет, все-таки не зря на стене вашего кабинета висит портрет Чарли Чаплина. — Да, портрет веселого человека с грустными глазами. Беседовала Ольга Свистунова
