«Мориарти наших дней»: что стоит за статьями об «олигархе» Щукине в западной прессе

Автомобиль уносил юриста Дмитрия Цветкова прочь от лондонского Сити, где он встречался с адвокатами. Был пасмурный январь 2019 года. Бывший студент Дмитрия Медведева и Николая Егорова (юрист, однокурсник Владимира Путина) устроился на заднем кресле, и тут его смартфон завибрировал. На экране высветилось фотосообщение от его знакомого Ильдара Узбекова: во всю длину лондонского красного автобуса красовался анонс фильма Blood Coal Money («Кровавые угольные деньги») и — портреты Узбекова и его тестя Александра Щукина. Цветков решил, что это розыгрыш. Но такие автобусы попадались водителю Цветкова на обратном пути, о чем тот и сообщил шефу. Медийный интерес к Щукину и Узбекову давно вышел за пределы России. О них пишут Times, Guardian, Wall Street Journal, El Pais. Русскоязычные ресурсы приписывают родственникам коррупционные схемы и захваты шахт, а также связывают их с деньгами полковника Захарченко, исчезновением людей и «молдавской прачечной». Чем прославились бывший участник «Золотой сотни» Forbes и его зять? Щукин ГРОЗ Потомственный шахтер Александр Щукин окончил Московский горный институт в 1985 году и вернулся в родной Кузбасс. Здесь он три года проработал ГРОЗом (горнорабочий очистного забоя) и бригадиром нескольких шахт. Принятый в 1988 году закон о кооперации подтолкнул 37-летнего Щукина к собственному делу. Он занимался сбором металлолома. А в 1989 году вместе с женой запустил транспортную компанию «Горняк», которая перевозила уголь с кемеровских шахт. В начале 1990-х Щукин организовал добычу «своего» угля на брошенном Байдаевском разрезе. Этот бизнес принес первые серьезные деньги. На них Щукин купил блокпакет акций шахты Полосухинской. Шахтой руководил бывший начальник Щукина Игорь Гладун, предприятие было молодым и перспективным: с запасами более 100 млн т оно запустилось лишь в 1985 году. И акционировалось одним из первых в стране. Несмотря на сложный характер и склонность к резким высказываниям, Щукин зарекомендовал себя хорошим хозяйственником, вспоминает Гладун. Сначала он доверил Щукину перевозки угля и шахтеров Полосухинской: «Ни одного срыва не было». «Я все контролирую сам: встаю в 6 утра и ложусь в 12 ночи», — рассказывал Щукин. В 1996-м, когда Гладуну потребовалась операция на сердце, он перебрался в Москву и оставил шахту на Щукина. Полосухинская, как и все угольные предприятия, утопала в долгах и была на грани остановки. Добыча снизилась в три раза, до 50 000 т в месяц, шахтерам по полгода задерживали зарплату. Денег не хватало ни на оборудование, ни на транспортировку и обогащение угля. Щукину срочно были нужны влиятельные партнеры. Сила партнерства «История создания «Сибуглемета» была основана не на жажде приватизации», — уверяет один из основателей холдинга Владимир Мельниченко. По его словам, это была необходимость: «Чтобы обеспечить выживание предприятий, которыми мы руководили на госслужбе». Мельниченко и еще три выходца из госконцерна «Кузнецкуголь» (в него входила и Полосухинская) Анатолий Смольянинов, Анатолий Скуров и Валентин Бухтояров создали «Сибуглемет» в 1995 году. К концу 1990-х это был один из крупнейших трейдеров кузбасского угля с собственными предприятиями и оборотами в сотни миллионов долларов. В одном из интервью Щукин рассказывал, что в 1999 году Смольянинов предложил ему партнерство. Бывший партнер Щукина утверждает, что тот сам попросился в «Сибуглемет»: «Он бы не выжил. Таких предприятий [как Полосухинская] было много. Либо их кто-то поглощал, либо они банкротились». Мельниченко же говорит, что это была «взаимовыгодная ситуация»: «Мы получили дополнительные ресурсы, Щукин — доступ к налаженной системе продаж и взаиморасчетов». Так или иначе, Щукин стал равноправным партнером основателей «Сибуглемета» и получил деньги на переоснащение шахты, погашение долгов и строительство обогатительной фабрики. А в обмен обязался продавать весь свой уголь через общую трейдинговую структуру. В холдинге Щукин отвечал за производство на Полосухинской и Антоновской шахтах, Скуров — за основной актив «Сибуглемета» — разрез Междуреченский, Мельниченко — за логистику и экспорт, Бухтояров — за финансы. Смольянинов в 2002 году вышел из бизнеса. В партнерстве с «Сибуглеметом» дела Щукина пошли в гору. В 2005 году он впервые попал в «Золотую сотню» Forbes с состоянием $450 млн. В 2007-м добыча на Полосухинской составляла 3,2 млн т (28% добычи всего «Сибуглемета»), выручка — $96 млн, EBITDA — $26 млн. К этому времени семья Щукина консолидировала более 70% акций Полосухинской. Бывший шахтер также инвестировал «десятки миллионов долларов» в создание агрохолдинга на 20 000 га, региональную сеть «Центрпродсервис» из 36 магазинов, автозаправки, аптеки и даже собственный банк. Кроме того, вместе с сооснователем «Сибуглемета» Валентином Бухтояровым и еще двумя партнерами Щукин, по оценкам, за $200 млн приобрел «Талдинскую горнодобывающую компанию» — две шахты с общей добычей 3 млн т. Эта покупка заложила бомбу под «Сибуглемет», а отзвуки ее взрыва до сих пор слышны в судах по всему миру. Трудный возраст «Какова глубина кризиса и когда он закончится?» — вопрошал Владимир Путин, восседая во вращающемся офисном кресле в столовой на Полосухинской. Вокруг него в два ряда расселись горняки. Среди тех, кто пришел на встречу с премьером в марте 2009 года, был и Щукин. Вопрос Путина про кризис повис без ответа, и премьер пообещал, что «2009 год будет трудным». Путин неслучайно отправился именно к угольщикам. В результате мирового финансового кризиса цены на российский уголь в начале 2009-го рухнули с $225 до $50 за тонну. Выручка «Сибуглемета» за 2009 год обрушилась на 10 млрд рублей, добыча на Полосухинской упала на 240 000 т. Незадолго до этого Бухтояров продал Щукину долю в совместном угольном бизнесе. А затем предложил партнерам и свой пакет в «Сибуглемете», рассказывает его знакомый и подтверждает Мельниченко. Сделка не состоялась, но обозначила разногласия партнеров. Отношения обострились с тех пор, как Щукин с Бухтояровым начали развивать собственный угольный бизнес. Скурова и Мельниченко просто «поставили перед фактом», несмотря на очевидный конфликт интересов, рассказывает их знакомый. «У нас со Скуровым восторга это не вызывало», — подтверждает Мельниченко. Когда Бухтояров заявил о желании выйти из «Сибуглемета», «ситуация начала раскачиваться», рассказывает его знакомый. Собеседник Forbes так описывает события: Бухтояров включил в свой пакет якобы причитавшиеся ему акции Полосухинской, на что Щукин возразил «в свойственной ему манере»: «У тебя ничего нет». Это означало, что и другим партнерам по «Сибуглемету» ничего не светит. Они якобы претендовали на часть Полосухинской, так как в конце 1990-х спасли бизнес Щукина. Мельниченко говорит, что его Полосухинская не интересовала, но не опровергает, что другие партнеры могли иметь виды на шахту. Скуров отказался от комментариев для этой статьи, запрос Бухтоярову остался без ответа. Вскоре партнеры развязали полноценную корпоративную войну за активы в судах. Не обошлось и без уголовных дел. Мельниченко считает, что корень проблем — межличностный конфликт, вызванный амбициями. «Стало понятно, что дальше работать, мягко говоря, некомфортно», — говорит он. Нужно было либо выкупать друг у друга пакеты, либо продавать «Сибуглемет» целиком. В 2013 году холдинг продали структурам, близким к сенатору от Ингушетии Ахмету Паланкоеву, по оценкам, за $1 млрд. «Я не могу сказать, что я очень счастлив от того, что продали», — признается Мельниченко. У него были планы по развитию холдинга на «40–50 лет вперед», и, если бы не конфликт, он занимался бы угольным бизнесом до сих пор. Щукин в той сделке не участвовал. В 2010 году он подписал с партнерами мировую и вышел из совместного бизнеса, забрав Полосухинскую. Хозяева Кузбасса Экстренное совещание у губернатора в декабре 2013 года застало Александра Щукина врасплох. Переодеться он не успел и явился к Аману Тулееву в черной спортивной куртке с капюшоном. Участники спешно расселись (Щукин — по правую руку от Тулеева), заработала камера телеканала «Россия», и губернатор обрушился с критикой на нового собственника шахты Грамотеинская за невыплату зарплат. А потом сообщил, что «негодяй» по его поручению уже в спецприемнике и шахтой займется Щукин. «Я его очень уважаю, он горняк от Бога», — отрекомендовал его Тулеев и призвал подчиненных оказать ему содействие, в том числе в виде налоговых льгот. Тулеев общался со всеми владельцами шахт, и Щукин не был его близким другом, говорит Мельниченко. Впервые губернатор оценил Щукина в середине 2000-х, когда тот организовал под Новокузнецком образцовое агрохозяйство, считает Гладун. Но по-настоящему «хозяин Кузбасса» зауважал бизнесмена, когда он в 2013 году возглавил угольную компанию «Заречная», отмечает другой горняк. Компания более чем с 3000 работников была на грани банкротства из-за двукратного падения цен на уголь и непосильного долга, ее акционеры увязли в корпоративной войне. В начале 2013-го Тулеев заявил, что не допустит беспредела на шахте. После этого контроль над «Заречной» перешел к структуре «Уралвагонзавода», который нуждался в грузовой базе под свои вагоны. Управление непрофильным активом новый владелец доверил Щукину. Поначалу Щукин рассматривал приобретение актива, рассказывает его знакомый. Адвокат Щукина Елена Юлова это отрицает. Как бы то ни было, спустя полгода Щукин покинул «Заречную». И не прогадал: не справившись с долгами, «Заречная» ушла в банкротство. Зато на Грамотеинской Щукин задержался гораздо дольше. Сделка по покупке шахты до сих пор остается предметом разбирательств. Грамотеинская, которую Тулеев оценил в 4 млрд рублей, была продана за 10 000 рублей. На момент сделки директор британской Lehram Capital Investments, которая владела шахтой, почти две недели провел в спецприемнике МВД из-за просроченного паспорта. Позже Lehram оспорила сделку, заявив, что она была совершена под давлением, и пыталась инициировать уголовное дело о вымогательстве. Но суд решил, что директор Lehram не доказал «факт высказывания угроз», а СКР отказал в возбуждении уголовного дела. Щукин никого не принуждал, говорит Юлова. Она подчеркивает, что Щукин купил шахту за те же 10 000 рублей, что и ранее Lehram у «Евраза», и впоследствии инвестировал несколько миллиардов: «Выводить шахту в прибыльное состояние может только специалист, который разбирается в горном деле». Еще одним угольщиком, который попал в немилость к Тулееву за долги по зарплате, стал Борис Якубук. Весной 2013 года он оказался в следственном изоляторе и был выпущен только после продажи всех активов — трех шахт и обогатительной фабрики. Претендентом на одну из шахт, Коксовую-2, был Щукин, рассказывает его конкурент. Щукина интересовала не столько шахта, сколько примыкающее к ней угольное месторождение, считает Анна Лазаревич. Ее брат Евгений Лазаревич управлял Коксовой-2 и исчез в конце 2016 года при загадочных обстоятельствах. Нашли лишь его автомобиль без номерных знаков и с красным перцем в салоне. К исчезновению причастен Щукин, Лазаревич ему мешал, считает его сестра. На бездействие кемеровских следователей она пожаловалась главе СКР Александру Бастрыкину. По словам Юловой, Коксовая-2 никогда не интересовала Щукина. Он лишь откачивал воду из ее шахт в рамках лицензии на Чернокалтанское месторождение (раньше принадлежала Коксовой-2). По одной из версий, с Лазаревичем расквитались «черные копатели» угля, которым он мешал, рассказывает Юлова. А ее подзащитный, который проходит свидетелем по делу Лазаревича, не имеет отношения к его пропаже. В 2016 году Щукин стал фигурантом более громкого уголовного дела. Переоцененные возможности Октябрьский вечер 2016 года Александр Щукин коротал в ресторане поселка Барвиха на Рублевском шоссе. Бывший ГРОЗ явно был напряжен, несмотря на расположившегося рядом заместителя по безопасности Владимира Маслова. Вскоре к ресторану подрулили три автомобиля. Из одного вышел миллиардер Гаврил Юшваев, из остальных высыпала охрана. Подсев к Щукину, Юшваев начал разговор со слов: «Я очень уважаю вашего губернатора, но я свое никогда никому не отдавал и не отдам». Так события того вечера описывал Маслов на очередном заседании кемеровского районного суда, который рассматривает дело о вымогательстве акций разреза «Инской». На скамье подсудимых восемь человек, среди них три сотрудника кемеровского СКР, два зама Тулеева и Щукин. Следствие считает, что летом 2016 года обвиняемые отобрали «Инской» у его владельца, юриста Антона Цыганкова. Правда, в суде несколько свидетелей заявили, что реальным собственником разреза являлся Юшваев. Он инвестировал в «Инской» вместе с Давидом Якобашвили и Ильей Гавриловым, подтвердили Forbes двое их знакомых. Партнеры вложились в разрез в начале 2000-х на взлете угольных цен, рассказывают собеседники Forbes. Сделку инициировал Гаврилов. Но в 2007 году цены рухнули, и себестоимость добычи стала выше цены продажи, говорит один из них. По его словам, с тех пор разрез ежегодно генерировал $10 млн убытков, а за все время владения партнеры потеряли около $250 млн. «Это был кошмарный сон», — пересказывает слова одного из партнеров Юшваева его знакомый. Партнеры задумались о банкротстве предприятия и в 2016-м переписали бизнес на юриста, говорит второй собеседник. Якобашвили и Гаврилов сказали Forbes, что вышли из актива соответственно в 2009 и 2016 годах, отказавшись от других комментариев. Юшваев отказался общаться с Forbes в ответ на просьбу, переданную через его знакомого. Между тем с начала 2016 года добыча угля на «Инском» прекратилась. Долги, в том числе по зарплате, превысили 500 млн рублей. В июле работники объявили забастовку. Через три дня Цыганкова задержали правоохранители. Затем следователи и замы Тулеева, проходящие по делу Цыганкова, вынудили его в интересах Щукина подписать доверенность на дарение акций «Инского», считает следствие и оценивает пакет минимум в 1 млрд рублей. Цыганкова отпустили, а на следующий день Щукин узнал, что разрез принадлежит Юшваеву, рассказывал Маслов в суде (показания приводит сайт tayga.info). По словам Юловой, которая ссылается на материалы уголовного дела, на встрече в Барвихе Щукин с Юшваевым договорились о совместном управлении и владении активом и «расстались, удовлетворенные встречей». На следующий день Щукин улетел к семье в Монако, рассказывает Юлова, а еще через день скомандовал своим людям покинуть «Инской». Это вызвало вопросы у обладминистрации, рассказывал Маслов. По словам Юловой, после этого на Полосухинскую и Грамотеинскую нагрянул с проверками Ростехнадзор. Но Щукин стоял на своем, говорит Юлова: «Четко протранслировал, что, что бы ни было, я не буду брать акции и заходить на шахту». У Щукина прекрасное интуитивное чутье, рассказывает его знакомый. Юлова мотивацию Щукина не объясняет, но подчеркивает, что ее подопечный «ни секунды этим «Инским» не владел». С ее слов, Щукин признает вину лишь в том, что «соблазнился» предложением Тулеева поуправлять шахтой. При этом бизнесмен якобы не знал, что на Цыганкова оказывалось давление. Щукин «хотел быть великим» и переоценил собственные возможности, считает Мельниченко, а Тулеев «душей и сердцем болел за Кузбасс». Он мог принять «какое-то решение на грани», признает Мельниченко, который и сам был фигурантом уголовного дела, рассердив Тулеева: «Но задача была одна — стабилизировать ситуацию и обеспечить людей работой и зарплатой». Сам Тулеев называл обвинения в захвате разреза «абсурдом» и связывал их с атакой на себя. Весной 2018 года губернатор-тяжеловес ушел в отставку. Щукин же с осени 2016 года сидит под домашним арестом. С тех пор за активами его семьи присматривает зять Ильдар Узбеков. Знакомство в самолете Спустя год после встречи в Барвихе состоялось еще одно знаковое рандеву. В мадридском офисе юрфирмы Herbert Smith собрались Узбеков, Цветков и колумбийские инвесторы, оказавшиеся владельцами Lehram. Стороны хотели договориться о мирном урегулировании споров. Но не получилось: встреча продлилась менее получаса, по ее итогам стороны обвинили друг друга в угрозах. Колумбийцы решили, что оппоненты намекали им на личную расправу, а сторона Узбекова — что им угрожали неким олигархом. Сейчас в суде штата Иллинойс, США, Lehram утверждает, что юристы из Baker McKenzie предлагали им помощь Юшваева. В Baker McKenzie назвали претензии Lehram безосновательными. Сорокалетний Узбеков рассказывает, что подключился к корпоративному сопровождению бизнеса тестя в 2010–2011 годах. Сын бывшего топ-менеджера структур «Газпрома» Фуада Узбекова с 1997 года живет в Лондоне. Здесь он окончил Университет Сити по специальности «инвестиции и менеджмент финансовых рисков» и устроился в небольшой инвестбанк. А в 2003-м занялся собственным бизнесом. Начал с торговли сжиженным газом и удобрениями. Многие контрагенты знали отца, не скрывает Узбеков, он же дал и стартовые $100 000. Параллельно Узбеков инвестировал в бизнес по охране месторождений и в канадского производителя биодизеля Bioversel. По его словам, к концу 2000-х проекты приносили ему $300 000–500 000 в год. В 2009-м он женился на дочери Щукина Елене. Познакомились случайно: двумя годами ранее оказались соседями на рейсе Москва — Лондон. Елена была студенткой, изучала дизайн. В июне 2013 года, окончив Институт искусств Sotheby’s, она открыла картинную галерею имени себя в роскошном районе Лондона Мэйфере. Двумя месяцами ранее Узбеков вошел в правление Полосухинской. К тому времени зять Щукина дважды не слишком удачно распорядился семейными деньгами — доверил их прогоревшему финансисту, а Bioversel обанкротился. Впрочем, основные проблемы были еще впереди. Мориарти наших дней Менеджеры двух талдинских шахтоуправлений неспешно вникали в дела после новогодних праздников в 2015 году. Неожиданно в московский офис ворвались сотрудники ЧОПа в масках, а сопровождавшие их юристы объявили, что теперь руководить шахтами будет управляющая компания «Талдинская» бизнесмена Руслана Ростовцева. С тех пор Щукин, чьих менеджеров выставил за дверь Ростовцев, судится с ним за активы в нескольких странах, в том числе в России и Англии. В 2007 году бывший столичный чиновник Ростовцев и московский бизнесмен Борис Фадеев инвестировали в «Талдинскую горнодобывающую компанию» по приглашению сооснователя «Сибуглемета» Валентина Бухтоярова. Четвертым акционером был Щукин. Впоследствии Щукин и Ростовцев стали равноправными партнерами, выкупив доли Бухтоярова и Фадеева. Есть две версии дальнейших событий. Юрист Ростовцева Максим Никитин утверждает, что в 2009 году Щукин продал свои 50% Ростовцеву в рассрочку, и демонстрирует соответствующее соглашение. В 2014 году Ростовцев полностью рассчитался с Щукиным, после чего отстранил его людей от управления бизнесом, говорит Никитин. Узбеков называет действия Ростовцева захватом, а соглашение — подделкой. С 2015 года он занимается юридическим сопровождением всех тяжб с Ростовцевым и оценивает ущерб от его действий в $260 млн. Узбеков обнаружил рейдерский интерес к активам тестя еще в 2010 году и стал готовиться: спрятал акции Щукина в иностранный траст и изменил уставные и корпоративные документы. Это отсрочило атаку на тестя, считает Узбеков. И подчеркивает, что юридически Щукин не является владельцем ни Полосухинской, ни Грамотеинской, активы принадлежат его семье. По данным СПАРК и кипрского реестра, сам Узбеков является директором офшоров, владеющих шахтами. Арест Щукина стал стрессом для семьи, признает его зять. Но не для активов: «Мы прекрасно понимали, что нам нужно делать». На Полосухинской и Грамотеинской высадились «стрессоустойчивые управленцы». А Узбеков приготовился к информационной атаке, которая не заставила себя ждать. Ее пиком стал фильм Blood Coal Money и последовавшая за ним лоббистская кампания в британском парламенте. Расследование этих фактов ведет английская контрразведка MI5, писала Times. Американский адвокат российского происхождения Эммануил Зельцер (Times связала его с финансированием кампании) сообщил Forbes, что заказчиками были «британские представители кемеровских шахтеров», которые перестали выходить на связь после выпуска фильма: «Это очень опасные люди — Мориарти наших дней». Зельцер не назвал их имен «из-за опасений за нашу безопасность и безопасность наших партнеров». Узбеков считает, что кампания обошлась минимум в $1 млн и в атаке замешаны Ростовцев и бизнесмен Рустэм Магдеев, который судится с соратником Узбекова Дмитрием Цветковым. По словам зятя Щукина, цель атаки — дискредитировать его с женой и под давлением вынудить продать активы по бросовой цене. Он утверждает, что оппоненты задействовали серьезные силы. В частности, в мае-июне 2018 года на его отца якобы вышел совладелец «Кузбассразрезугля» миллиардер Андрей Бокарев и передал Узбекову «недвусмысленное предостережение». Ростовцев не знаком с Магдеевым и не имеет отношения к атаке на Узбекова и его семью, заявил Никитин. Магдеев сказал Forbes, что не знает родственников Щукина и поэтому не может участвовать «в чем-либо, что связано с этими людьми». Круг личных контактов Бокарева «весьма обширен», сообщили в пресс-службе «Кузбассразрезугля», однако «ни среди его бизнеc-партнеров, ни среди его контрагентов» нет ни Ростовцева, ни Магдеева, ни кого-либо из семьи Щукина. Бокарев ничего не знает о бизнесе Щукиных и не имеет отношения к их делам, подчеркнули в «Кузбассразрезугле». Узбеков же уверен в своих словах, а со всеми недовольными готов встретиться в Англии: «Если, скажем так, они захотят отстоять свое честное имя, добро пожаловать в суд в Лондоне».