Ян Латам-Кенинг: Россия не похожа на джеймсбондовские представления о ней
Фестивальный оркестр имени Бриттена и Шостаковича, объединивший студентов ведущих консерваторий Великобритании и России, даст первый концерт в центре "Сириус" в Сочи, осенью выступления также состоятся в Москве, Санкт-Петербурге, Бирмингеме, Ноттингеме, Манчестере, Лондоне и других городах. В интервью РИА Новости дирижер Ян Латам-Кенинг и председатель оркестра Чарльз Хендри рассказали о том, сможет ли уникальный проект стать культурным мостом между двумя странами, какие воспоминания от участия в нем сохранятся в памяти молодых музыкантов и почему иностранцам пора расстаться с джеймсбондовским представлением о России. Беседовала Валерия Высокосова. — Как возникла мысль создать российско-британский фестивальный оркестр? Чарльз Хендри: Впервые мысль о создании оркестра возникла в процессе обсуждения Года музыки Великобритании и России: тогда Ян Латам-Кенинг и британский посол думали над тем, как создать нечто, что останется с нами на продолжительный срок. Насколько мы знаем, в мире еще не было оркестра, который объединил бы молодых музыкантов из двух стран — от амбициозности этого проекта захватывало дух. Мы подумали о том, что оркестр поможет выстроить связи между британцами и русскими и сделать этот процесс очень символичным и значительным. Мы приступили к созданию коллектива, который, по нашей задумке, должен стать узнаваемым не только благодаря превосходному исполнению, но и благодаря идее об активном взаимодействии молодых людей из двух стран, которую он несет. — Насколько сложно было претворить этот проект в жизнь? Чарльз Хендри: С административной точки зрения это было довольно сложно из-за огромного количества бумаг. Но у нас было четкое представление о том, что именно мы хотим создать, и мы получили огромную поддержку со стороны российского и британского правительства. Люди действительно хотели видеть результат, а мы всегда помнили о том, какую благородную цель преследуем. Ян Латам-Кениг: Прежде всего бывает довольно трудно убедить людей принять участие в чем-то, что еще не существует. В этом смысле мы первопроходцы. Но у нас было некоторое преимущество: меня знают в России как главного дирижера Новой Оперы. В процессе прослушиваний нас очень поддержали главные консерватории России. Наши поиски охватили несколько регионов: мы выбирали самых одаренных молодых музыкантов из столичных консерваторий, из музыкальных учреждений Санкт-Петербурга, Новосибирска, Ростова. Важно понимать, что наш проект призван продемонстрировать исполнительское мастерство, а не обучать музыкантов. Но, разумеется, для них участие в таком проекте станет прекрасным опытом. — В оркестре выступят музыканты из крупнейших консерваторий и музыкальных учреждений России и Великобритании. Первые концерты состоятся осенью, как раз тогда, когда начинается учебный год. Как удалось договориться с ректорами об участии молодых исполнителей? Ян Латам-Кениг: На самом деле эта касается в основном учебных заведений в России, поскольку в Британии учебный год в консерваториях начинается гораздо позже. Британские участники пропустят максимум неделю. Кроме того, мы выбирали студентов-выпускников. — Почему оркестр носит имя Дмитрия Шостаковича и Бенджамина Бриттена? Ян Латам-Кениг: Бриттен является величайшим британским композитором, рожденным в ХХ веке. Шостакович – величайший русский композитор, рожденный в ХХ веке. Их связывает большая дружба, они восхищались творчеством друг друга и очень друг друга уважали. Они встречались и в Британии, и в Советском Союзе, они посвящали друг другу сочинения, у них были общие друзья, в том числе Мстислав Ростропович, Галина Вишневская. Они символизируют то, что мы хотим сделать сейчас, – объединить людей благодаря потрясающе универсальному языку музыки. В каждой программе выступлений оркестра, разумеется, будут сочинения Бриттена и Шостаковича. Чарльз Хендри: Наша цель в этом проекте не только создать новый оркестр, но и показать, как можно объединить жителей двух стран. Именно этим 50 лет назад занимались Шостакович и Бриттен. Они творили вместе на пике холодной войны, когда напряжение между Советским Союзом и многими другими странами было очень высоким. Они показали, что музыка может объединять людей даже тогда, когда политика их разъединяет. Сейчас в мире вновь царит непростая политическая обстановка. Сможем ли объединить людей благодаря культуре? Бриттен и Шостакович проделали огромную работу. Они оба были людьми, которым удалось выстроить мосты между культурой и политикой. На наш взгляд, это прекрасный пример. — Какое влияние творчество этих двух великих композиторов оказало на вашу жизнь? Ян Латам-Кениг: Огромное. Когда я учился в Хайгейтской школе, я пел в хоре мальчиков. Бенджамин Бриттен лично выбрал нас для записи и исполнения "Военного реквиема". С 1963 по 1967 годы я много раз исполнял это произведение, а дирижировал нами сам Бриттен. Это произвело на меня невероятное впечатление. Мое желание стать дирижером зародилось в те дни, когда я видел этот потрясающий оркестр, взрослый хор, солистов – Галину Вишневскую, Дитриха Фишер-Дискау, под управлением Бриттена. На протяжении своей карьеры я продвигал музыку Бриттена. Что касается Шостаковича, то, опять же, еще мальчиком я играл в юношеском оркестре Британии на скрипке. В самый первый год мы играли симфонию №10 Шостаковича. Это было одно из первых исполнений произведения в Британии. Тогда мои познания об этом композиторе были очень малы. Не могу описать, какое потрясения я испытал, услышав Десятую симфонию. Я думал, что это новый мир – страстный, темный, героический, невероятно эмоциональный. С того момента я стал глашатаем его музыки по всему миру. — Насколько я знаю, перед первым выступлением в Сочи у вас запланированы семь дней репетиций. Будет ли этого достаточно для того, чтобы оркестр сыгрался? Ян Латам-Кениг: Мы рассчитали все очень точно. Музыканты все уже получили свои части за месяц до начала общих репетиций – предполагается, что они приедут полностью готовыми. Я в этом и не сомневаюсь: к проекту все относятся с большим энтузиазмом и знают о наших требованиях. Мы выбрали такой репертуар, который хорошо знаком и британским, и российским музыкантам. Российские исполнители могут не знать британский репертуар, но они точно знают сочинения Рахманинова, Чайковского, Прокофьева, Шостаковича. Мы выбираем и такие произведения, которые требуют виртуозного исполнения и для баланса менее сложные. Мы уверены, что времени оркестру хватит. — Проще ли работать с молодыми музыкантами, которые только ищут свой путь и притираются друг к другу легко, или с состоявшимися и именитыми исполнителями, у которых есть четкий стиль и сформировавшаяся манера? Ян Латам-Кениг: Несомненное преимущество работы с молодыми музыкантами состоит в том, что у них есть много времени на репетиции. Исполнитель, который только-только окончил консерваторию, находится на пике своих технических возможностей, поскольку он репетирует по 6-7 часов в день. Его технический уровень очень высок, хоть он пока и не обладает достаточным опытом. У профессиональных музыкантов нет возможности проводить столько времени за репетициями. Они уже работают в оркестре, они устают от многочасовых общих репетиций, и времени на индивидуальную практику фактически не остается. Но это нормально. — Могли бы вы рассказать чуть подробнее об административном устройстве оркестра? Где находится центр управления коллективом во главе с художественным руководителем? Чарльз Хендри: У нас очень маленький организационный комитет, который базируется в Британии. Он включает экспертный совет, в состав которого также входят наши спонсоры, людей, которые отвечают за всю логистику, поскольку нам важно устроить концерт, пригласить на него людей, сделать так, чтобы они провели прекрасный вечер. Кроме того, мы пригласили высококвалифицированных преподавателей, которые будут помогать музыкантам в период репетиций. — Что является решающим критерием для отбора в оркестр — техника или артистизм, экспрессия? Ян Латам-Кениг: Важно и то и другое. Разумеется, техника должна быть на высоте, иначе музыкант не сможет играть выбранный нами репертуар. Но он также должен быть очень тонко чувствующим и выразительным. В противном случае звук, особенно струнных инструментов, будет не таким, каким я бы хотел его услышать. Конечно, это работа дирижера и наставников – привести музыкантов к прекрасному результату, но они должны обладать достойной базой. Каким бы великим дирижером я ни был, я не смогу, условно говоря, превратить апельсин в яблоко. Чарльз Хендри: Конечно, мы учитывали и немузыкальные качества. Мы выбрали людей, которые осознают важность этого проекта, людей, которые хотят помочь в улучшении международной обстановки, всех тех, кому нравится путешествовать в другие страны и устанавливать долгосрочные дружеские отношения. Кроме того, они действительно верят в успех оркестра и искренне поддерживают цели, которые он преследует. — Чарльз, у меня вопрос специально для вас. Вы некоторое время работали министром энергетики Британии. Есть ли нечто общее между службой в министерстве и работой в оркестре? Чарльз Хендри: На первый взгляд, общего нет ничего. По идее, министерство должно работать очень слаженно, буквально как часы, но такое происходит крайне редко. Но, как мне кажется, здесь, как в оркестре – если ты фальшивишь, то это сразу заметно. Правительство работает лучше, когда в нем существует единство, точно, как слаженный оркестр. Думаю, в этом есть символический смысл. Кроме того, ты ежедневно выполняешь свои обязанности, делаешь то, что необходимо для реализации существующей политики, но ты должен понимать, какую цель хочешь достигнуть в конечном итоге. Так и в нашем оркестре – мы пытаемся сделать нечто значительное, что изменит отношения между странами. Все понимают и осознают важность этого процесса. — Рады ли вы, что теперь не принимаете такого активного участия в политике? Чарльз Хендри: Моя жизнь состоит и из политики, и из искусства. Мы пытаемся выстроить связи между Россией и Британией. Теперь я могу использовать свои политические знания и опыт в этом процессе. — Сейчас анонсирован концертный тур оркестра только в этом году. Есть ли в планах его ежегодные выступления? Будет ли меняться состав оркестра? Чарльз Хендри: Мы думаем, что состав будет формироваться каждый год. Некоторые музыканты будут оставаться, других мы наберем заново. Помимо выступлений в России и Британии, мы рассматриваем возможность гастролей в другие страны. В следующем году будет 75-я годовщина окончания Второй мировой войны – мы бы хотели выступлениями оркестра напомнить о том, как объединение усилий Британии и Советского Союза помогли в борьбе с фашизмом. И "Ленинградская симфония" Шостаковича, и "Военный реквием" Бриттена были посвящены тому, какие жертвы были понесены, какой разрушительной силой стала война. Мы надеемся, что выступление молодых музыкантов станет знаком уважения, которое молодое поколение выражает всем тем, кто сражался и погибал. Ян Латам-Кениг: Я надеюсь, что благодаря нашим спонсорам мы сможем собирать оркестр чаще, чем раз в год. Мы бы хотели, чтобы две страны рассматривали его как своего рода культурное посольство, которое покажет, чего могут достичь две страны, объединив усилия, в общечеловеческом и культурном плане. — Вы работаете с Новой Оперой с 2011 года. Как и чем отличаются для вас русская и британская музыкальные традиции? Ян Латам-Кениг: Музыкальное образование в России концентрируется на воспитании музыкальной и технической безупречности. Многие консерватории воспитывают из студентов солистов. С одной стороны, это хорошо, поскольку их мотивируют достигать высочайшего уровня. С другой стороны, очевидно, что 99% из них солистами не станут. Британская система действует ровно наоборот. Технический уровень выпускников, возможно, не столь высок, но они концентрируются на игре в оркестре. Моя работа состоит в том, чтобы совмещать эти два подхода и организовать прекрасный оркестр. Не подумайте, британские музыканты тоже очень техничны. Но они иначе относятся к этой работе. — О России, как и о многих других странах, существуют определенные стереотипы – медведи, балалайки, икра и так далее. Как бы вы описали нашу страну? Чарльз Хендри: Я сразу думаю о том, какие здесь радушные люди. В России я частый гость, и каждый раз меня встречают очень тепло, у меня здесь много друзей. Порой люди в других странах даже не осознают, насколько дружелюбны русские. Кроме того, здесь быстро принимаются решения, запланированные проекты осуществляются без проволочек, что облегчает работу. Я всегда стараюсь убедить как можно больше человек посетить Россию в первый раз. Это единственный способ узнать ее лучше, познакомиться с жителями, увидеть прекрасные города, в том числе Москву и Санкт-Петербург. Я говорю: "Вы просто должны сеть в самолет и лететь туда". Я надеюсь, что наш оркестр, объединивший молодых людей, позволит им увидеть, что между нами гораздо больше общего, чем кажется, и дружба, которая зародится среди участников, будет длиться многие годы. Я также надеюсь, что эти несколько недель, которые музыканты проведут вместе, они будут вспоминать как один из главных моментов их жизни. Ян Латам-Кениг: Я бы добавил к сказанному Чарльзом еще и то, что русские люди, вне зависимости от возраста и социального положения, очень трепетно относятся к культуре. Классическая музыка, опера, танец, литература, кино не только для избранных, они для всех, они составляют важную часть повседневной жизни. В Британии, к примеру, считается, что классической музыкой может наслаждаться только какая-то условная элита, остальные просто не поймут. Мне кажется, это большая проблема. А здесь на концерты приходит самая разная публика, люди посещают их целыми семьями. Я этим восхищаюсь. Думаю, что жители других стран формируют свое представление о России из того, что пишет пресса, но пресса не всегда объективна, порой она изъясняется какими-то карикатурами 30-летней давности, транслирует джеймсбондовскую идею о России. Но пока ты сам сюда не приедешь, ты не поймешь, что все не так. — Если говорить о России ХХ века, это Шостакович, Рахманинов. А кто представляет Россию XXI века? Ян Латам-Кениг: В ближайшие годы я бы хотел, чтобы оркестр исполнил произведения современных композиторов из России и Британии, которые будут основаны на культурных темах двух стран. Например, мы предложили русским композиторам написать сочинения по мотивам британской поэзии или каких-либо других произведений. Мы также попросим британских композиторов сделать то же самое на основе русской литературы. Чарльз Хендри: Думаю, участие в оркестре изменит представление этих молодых музыкантов о мире, возможно, сорок лет спустя они оглянутся назад и вспомнят, как их вдохновил Ян, точно так, как и Ян сегодня вспомнил о работе с Бриттеном.