Ядерная зима: что осталось от инвестиционного бизнеса в России

В 1995 году я работал в небольшой компании, специализирующейся на финансовом консалтинге, и своими глазами видел, как российский фондовый рынок превращается из веселой закусочной для городских сумасшедших в недурной ресторан с интеллигентной публикой. Летом 1995-го брокеры создали биржу РТС, Центробанк налево и направо раздавал банковские лицензии (правда, отзывал тоже — после локального кризиса на рынке межбанковских кредитов), а Минфин пропагандировал растущий рынок гособлигаций, к которому стали присматриваться иностранные инвесторы. Иностранцы во многом и создали российский рынок капиталов и на годы вперед определили траекторию его развития. В том же 1995 году потомок белых эмигрантов, американский инвестбанкир Борис Йордан с новозеландцем Стивеном Дженнингсом (оба работали в московском офисе банка CSFB) и двумя российскими партнерами учредили, пожалуй, самый успешный и, точно, самый рисковый российский инвестбанк «Ренессанс Капитал». За год до кризиса 2008-го он стоил миллиарды долларов. В 2019-м инвестиционного бизнеса в России нет. Дженнингс давно улетел в Африку, где строит с партнерами новые города. У Йордана остался бизнес в России («Ренессанс Страхование» и группа «Спутник»), но миллиардером его сделал не российский рынок капиталов, а американская компания Curaleaf, которая выращивает марихуану и изготавливает из нее лекарственные средства, ее капитализация на Канадской фондовой бирже в Торонто — $3,4 млрд. Большую часть года Йордан проводит в Америке, как, кстати, и нынешний владелец «Ренессанс Капитала» миллиардер Михаил Прохоров — как бизнес ему намного интереснее баскетбол. Американский финансист Майкл Калви зарегистрировал первый фонд прямых инвестиций в 1994 году, за 25 лет фонды Baring Vostok Capital Partners вложили более чем в 80 российских компаний $3,5 млрд, а в феврале 2019-го, аккурат в день открытия Российского инвестиционного форума в Сочи, стало известно об аресте их основателя. Басманный суд Москвы постановил взять под стражу пятерых топ-менеджеров Baring Vostok и банка «Восточный» по подозрению в хищении у банка 2,5 млрд рублей. Калви сейчас под домашним арестом и не может даже выйти на террасу своего пентхауса с видом на Большой театр, так как, по мнению обвинения, велик риск его падения вниз. Мы попытались ответить на вопрос, который в связи с арестом Калви, финансиста с безупречной репутацией, до сих пор задают не только инвесторы, но и многие отвечающие за экономику чиновники: что вообще происходит? Тут можно задать и риторический вопрос: стоило ли продолжать вести бизнес в России после введения санкций и постепенного превращения российско-американских отношений в театр абсурда. Россия токсична, поэтому Morgan Stanley вообще покинул российский рынок, а от локального бизнеса Deutsche Bank, Credit Suisse, Bank of America остались рожки да ножки. Шумная затянувшаяся вечеринка на российском инвестиционном рынке закончилась, остались лишь разбитые бокалы и пятна на скатерти. И не так важно, кто виноват, важно, к чему мы пришли почти через 30 лет финансовой эволюции: нет рынка, нет бизнеса, нет ничего. На ландшафте ядерной зимы — только государство. Статьи об американском бизнесе Йордана, который сделал его миллиардером, и о деле Майкла Калви читайте в сентябрьском номере журнала Forbes, в продаже с 29 августа. редакция рекомендует Новых денег нет: что происходит с российскими банками для миллионеров