«В Европе всегда так: денег нет — зовут русских». Тренер Курашев оставил Швейцарию ради СКА

В межсезонье новый главный тренер появился не только у СКА, но и у его фарм-клуба «СКА-Невы». Наставником команды ВХЛ стал Константин Курашев — известный в прошлом защитник, в начале 90-х уехавший из «Крыльев Советов» в Австрию. По окончании карьеры игрока больше 20 лет Курашев работал тренером в Швейцарии. Его сын Филипп пошел по стопам отца и в 19 лет попал на чемпионат мира в составе швейцарской команды, новый сезон он начнет в системе «Чикаго», который задрафтовал форварда в 2018 году. В интервью Sport24 Константин Курашев рассказал о разнице в тренерской работе в России и Швейцарии, карьере сына и жизни в Европе. «Серьезно с Алексеем Кудашовым не обсуждали хоккей» — Как проходят первые недели на новом рабочем месте?— Моя первоначальная задача — как можно быстрее познакомиться с организацией, игроками и тренерским штабом. Надо все узнать о традициях и методах работы в СКА. Сейчас у меня практически нет свободного времени. Нравится, что коллеги мне помогают и всячески поддерживают. Вроде бы все идет как надо, сказал каждому игроку, чтобы все нашли время до тренировки или после, чтобы поговорить со мной лично. — И какое впечатление оставляют ребята?— В основном хорошие, одаренные ребята. Понятно, кто-то больше, кто-то меньше. То же самое могу сказать в отношении работы: большинство работают очень усердно. Конечно, хочется, чтобы они попрофессиональнее подходили к делу, не как юниоры, а как взрослые. Но понимаю, что не для всех это быстрый процесс. — Существует такая проблема, что к летним сборам не все игроки подходят в оптимальной форме. В «СКА-Неве» кто-то пришел неготовым к сборам?— Нет, я разговаривал с тренером по физподготовке, он сказал, что все в нормальных кондициях, он доволен. Понятно, что не все в идеальной форме, есть пара человек, которым надо сбросить вес, но это не критично. Жалко только, что у нас на ровном месте оказалось много травмированных. — Удалось ли уже пообщаться с Алексеем Кудашовым?— Беседа у нас была, но быстрая и легкая, потому что основа уехала тренироваться в Новогорск (разговор с К. Курашевым состоялся в середине июля. — Sport24). Но руководство клуба говорило мне, что стиль игры всех команд системы СКА будет ориентирован на игру основы. Это сделано для того, чтобы игроки, которых будут вызывать в первую команду (я очень надеюсь, что такие будут), быстро будут адаптироваться под стиль СКА. Но пока серьезно с Алексеем Кудашовым не обсуждали хоккей. — Когда возникло предложение от «СКА-Невы?— Совсем недавно получил звонок из СКА, спросили, нет ли желания у меня поработать с командой ВХЛ. Честно говоря, для меня это было неожиданно. Я в этот момент по семейным обстоятельствам был в Москве, не знал, надолго ли это затянется. В это самое время получил приглашение от СКА и не нашел никаких причин, чтобы отказываться. — Не смущало, что это ВХЛ?— Нет. Работая в Швейцарии, я следил и за КХЛ, и за Высшей лигой, и за юниорским хоккеем. В Швейцарии я много работал с молодежными командами. Мне всегда было интересно приехать в Россию и попробовать себя, интересно познакомиться изнутри с системой. Большой роли не играет, какая эта лига, если ВХЛ — хорошо, буду знакомиться с этой лигой. Если у меня получится себя проявить, то, может быть, позовут в КХЛ. «Если хоккеист сядет мне на шею, ему будет хуже» — Успели увидеть различия в работе в Швейцарии и России?— В СКА инфраструктура такая, что ее не с чем сравнить. Ни один клуб в Европе не может сравниться, только если академия в Зальцбурге, и то она больше футбольная. Чисто хоккейных академий такого уровня нигде нет. В Петербурге все специалисты высочайшего уровня. В Швейцарии игроки чисто в техническом плане уступают русским, но швейцары более серьезно относятся к тренировкам. По крайней мере те, с кем я работал. Они не позволяют себя дурака валять, они пришли и настроены на серьезную работу, выполняют установку тренера и не могут в полсилы заниматься. В России немного не так. Вроде мальчишка и катается лучше, и клюшкой хорошо владеет, и с броском, но как-то позволяет себе вольности. Можно сказать, разгильдяйство. Это ему мешает. — У меня такая гипотеза на этот счет. В Швейцарии заниматься хоккеем очень дорого, ребенок с детства понимает, как много в него вложили средств, поэтому не позволяет себе на тренировках работать не в полную силу. В России все-таки хоккеисты с определенного возраста живут на всем готовом, что расслабляет.— Могу с вами согласиться. В Швейцарии с хоккейной школы и до уровня молодежного хоккея игроки не получают деньги, а платят за то, что они занимаются. Взносы в клубы, оплачивают экипировку, клюшки, коньки, во многих клубах платят даже за питание на выезде. Здесь можно провести параллель с платным обучением: если ты платишь за учебу, то не можешь безответственно относиться к ней. Можно сравнить с обыкновенной школой. Есть молодые люди, которые приходят школу научиться, получить знания, а есть ученики в кавычках, которые просто посещают школу. Вот не хотелось бы, чтобы последние были в большом спорте. — Вы в Швейцарии же много работали с молодыми играми. Это сложнее, чем тренировать взрослых?— С швейцарской молодежью тренер должен думать и говорить на молодежном языке. Ты не можешь заставить их тебя уважать принудительно. Уважение ты можешь только заслужить. Если они видят, что ты разговариваешь с ними на равных, что ты с ними честен, их не обманываешь, а понимаешь проблемы и сложности, то тогда взаимоотношения складываются. Ребята должны верить, что ты им хочешь помочь достичь их мечты. — Как вы думаете, в России то же самое?— Я бы очень хотел, чтобы было то же самое. Но, общаясь сейчас с молодыми игроками, у меня складывается впечатление, что многие неохотно разговаривают с тренером. — Они просто не привыкли к этому. В России популярен более авторитарный метод управления командой.— Да-да. Многие мне говорят, что не привыкли к неформальному общению с тренером. «У нас если игрок разговаривает с тренером, то он или стукач, или подлиза», — мне говорят. Я, конечно, был этому удивлен, ведь я просто хочу поговорить со своим игроком, чтобы мы друг друга лучше узнали, поэтому спрашиваю про родителей, интересы и так далее. Мне важно узнать, есть ли у него братья-сестры, ведь от этого будет зависеть, как он в команде будет себя вести. Меня не то что шокирует поведение наших ребят, но начинаешь разговаривать с молодым парнем, а он не смотрит тебе в глаза, а только вниз. Я объясняю, что это не допрос, я просто поговорить хочу. — Не боитесь, что игроки потом сядут вам на шею?— Ну, давайте представим такую ситуацию: кто-то сел мне на шею. И что? Это будет лучше для них? Если они не будут выкладываться на тренировках и в играх, то будут все дальше и дальше от своей мечты. Они не мне сделают хуже, а себе. Я не хочу устраивать революцию, просто хочу помочь каждому мальчишке, чтобы его мечта играть в КХЛ осуществилась. А если у парня только мысль где-то недоработать, то, может, ему нечего делать в хоккее и лучше заняться чем-то другим. — Ставятся ли перед вами жесткие задачи выиграть Кубок Петрова или первостепенная задача — развитие молодежи?— Конкретных задач перед мной не ставилось, думаю, цели будут озвучены ближе к началу сезона. Но насколько я понял, в системе СКА перед всеми командами стоят только максимальные задачи. Не думаю, что у «СКА-Невы» будет задача просто остаться в лиге. — В СКА выстроена шикарная система, но тем не менее вертикаль не работает: молодые Кныжов, Мальцев уезжают за океан. У вас есть понимание, как это остановить, или это не в ваших силах?— Мне тяжело судить, так как я не знаком с этими ребятами. Я могу только предположить, что за причины были у них. Может быть, они думают, что пробиться в состав СКА невозможно. — По-моему, так они и считают.— С одной стороны, я их понимаю. Действительно, чтобы заиграть в команде СКА, надо быть не только одаренным мальчишкой, но и быть готовым биться за место. Может, они думают, что, уехав в Канаду или США, у них там больше шансов пробиться в состав. В чем я, честно говоря, сомневаюсь. Там точно нужно приложить не меньше усилий, чтобы заиграть. Мы с вами не знаем, что говорят агенты игроков, представители клубов НХЛ, скорее всего, обещают очень много. «Дочка сейчас в Австралии, сын — в Чикаго» — Почему тогда вы отправили сына в юниорскую лигу Канады?— Это получилось очень неожиданно. Он был на юниорском чемпионате мира, который проходил в США. Филипп рассказывал мне, что на турнире к нему подошел мужчина и спросил, есть ли у него желание приехать в Северную Америку играть в хоккей. Сын сказал, что у него, как и у всех мальчишек, мечта — играть в НХЛ. На этом разговор закончился. Он отыграл чемпионат, вернулся в Швейцарию. Летом (у нас там каникулы не три месяца) приходит в школу, и ему говорят: «Поздравляем тебя, тебя выбрали на драфте CHL». Сын зашел в интернет и увидел, что «Квебек» его задрафтовал, он радостный позвонил нам с женой. — С агентом вы, получается, не обсуждали драфт?— У него на тот момент даже его и не было. В этот же вечер позвонил тренер «Квебека» и генеральный менеджер клуба, а потом даже журналисты из местной газеты. Нужно было принимать решение, ехать или нет. Я сказал сыну: «Принимай решение сам. Хочешь — будем искать возможность. Нет — никаких проблем». В Швейцарии мы всем были довольны, у Филиппа все складывалось и в школе «Берна», и в «Цюрихе». Мы переезжали из-за того, что я команду сменил. Но у сына была мечта — НХЛ. Он сказал, что хочет попробовать поиграть там. Филиппу на тот момент было 16 лет, поэтому руководство клуба предложило, если есть возможность, отправить сына вместе с одним из родителей для плавной адаптации к жизни в Канаде. Все иностранцы и ребята из других провинций обычно живут в гостевых семьях. Филипп сказал, что не хотел бы жить в чужой семье, поэтому с ним поехала мама. Сначала планировалось на месяц-полтора, а в итоге она осталась на все время. Клуб помог с поиском жилья и визой. Нам повезло, что в тот же сезон в «Квебек» перешел сын Игоря Ларионова и было еще несколько русскоязычных ребят. Это помогло Филиппу. Жена жила там, приезжала домой по ходу сезона на недельку — дней десять, когда сына в сборную вызывали на чемпионат мира до 20 лет. — Вам сложно было без жены все это время?— У нас есть еще дочка-умница. Она на два года старше Филиппа. Получилось, что мама с сыном были в Канаде, а папа с дочкой — в Швейцарии. Дочка учится в университете Санкт-Галлена, она быстро повзрослела, сказала маме, когда та уезжала: «Не волнуйся, я за папой присмотрю, он не будет голодным». Конечно, я скучал по родным, но дочка помогла. Но мы с женой придерживаемся такой позиции: мы ответственны за детей, наша приятная обязанность — максимально помочь им реализовать себя там, где они хотят. Сын выбрал спорт, дочка занималась фигурным катанием, но в итоге решила углубиться в учебу. И как можно не поддержать своих детей? Да, мне было нелегко без жены, но приоритет отдавали детям. Супруга поддерживала Филиппа, а я в этот момент дочку, хотя, наверное, она меня больше поддерживала (улыбается). — Сейчас как планируете жить?— У нас в семье сложно все планировать на долгий срок. Филипп сейчас уехал в лагерь в Чикаго, жена с дочкой были в Швейцарии, но недавно дочь улетела в Австралию. — Ого.— Это тоже отдельная история. В институте в Санкт-Галлене есть правило, что один семестр каждый студент должен провести за границей. Сначала у студента интересуются, какие у него предпочтения, но последнее слово все равно за вузом. Кристина указала, что хотела бы учиться в англоязычной стране. Институт ее в итоге направил в Москву в МГИМО, в прошлом году с августа по сентябрь она там училась. В феврале вдруг институт обнаружил, что у дочки два гражданства — швейцарское и российское, поэтому они не могут засчитать ей этот семестр за рубежом. Ей сказали, что нужно вновь ехать учиться за границу, объявили, что будет Австралия. Мы уже опускаем, что проживание и перелет за рубежом оплачивает сам студент. В итоге Кристине сократили обучение с полугода до четырех месяцев. Но все равно это Австралия, другой конец мира. Мы с женой хотели бы, чтобы она приехала на эти четыре месяца ко мне в Петербург, ищем квартиру. Потом супруга вернется в Швейцарию, чтобы встретить дочку. Видимо, получится, что будет ездить по маршруту Чикаго — Санкт-Галлен — Питер. Держим кулаки за Филиппа, чтобы у него все получилось в «Блэкхокс», может быть, он поедет в фарм-клуб. Сын сказал, что теперь будет жить самостоятельно, ему в октябре исполняется 20 лет, а мама может просто в гости прилетать иногда. «В России и не знали, что есть такой хоккеист Филипп Курашев» — Вам всегда хотелось видеть сына профессиональным хоккеистом?— Нет, с моей стороны на него не было никакого давления. Я понимаю, что хоккей имеет две стороны: одна — это праздник, победы, кубки, а вторая — чтобы этого достичь, нужной такой путь пройти. Я знаю, как все тяжело, что тебе никто никаких гарантий не дает. Можно 15-20 лет идти к своей цели и так ее и не достичь. Но все получилось само собой. С детства играл с клюшкой. Филипп с Кристиной родились в Давосе, а там либо лыжи, либо хоккей. В детском саду у них были обязательные курсы по горным лыжам, сын покатался, но ему не очень понравилось. А вот хоккей заинтересовал. Мы с женой всегда поддерживали детей, поэтому не были против. Был у нас период, тогда уже переехали Берн, когда Филиппа захватил теннис. Говорили, что у него даже есть задатки. Но потом влечение прошло, и он вернулся в хоккей. Честно скажу, у меня никогда не было мечты сделать из сына хоккеиста. Сейчас я, конечно, горжусь Филиппом и рад, что у него все складывается. Прошлый сезон вообще вышел невероятно удачным. — Мы говорили с Филиппом на чемпионате мира в Братиславе, и он был удивлен своему попаданию на турнир. Для вас это был особый момент?— Если бы мне кто-то об этом сказал в январе или феврале, то я бы просто не поверил. Я сам работаю в хоккее и понимаю, как можно пригласить на чемпионат мира 19-летнего игрока, который три матча провел на взрослом уровне. Не знаю, были ли еще такие случаи. Мы не ожидали этого. После того как Филипп с «Квебеком» проиграл в седьмом матче в плей-офф, его вызвали в фарм-клуб «Чикаго». «Рокфорд» тогда бился за плей-офф, но в итоге не попал. Там такая интересная история с его приездом случилась. — Какая?— Когда «Квебек» проиграл, то Филипп хотел немного задержаться в Канаде и попрощаться с ребятами, руководством клуба, тренером Патриком Руа, который очень многое ему дал. Но в «Чикаго» сказали срочно вылетать. Проиграли они на выезде, в Галифаксе, это самая дальняя поездка для «Квебека». Обычно команда ездит на автобусе, но тут лига разрешила им полететь на самолете, они полетели, а вся форма ехала на автобусе. После матча они прилетели домой, а автобусу ехать 14 часов. На следующий день сын должен был уезжать в «Рокфорд», но как назло поднялся снежный шторм, и автобус с экипировкой застрял посреди леса в буране. Женщина из бюро связалась с водителем, тот ей объясняет, что они не могут ехать, до Квебека еще часов 8. «Чикаго» настаивал, чтобы форму Филиппа достали из автобуса и отправили по почте, но водитель объяснил, что он в лесу, поблизости нет населенных пунктов. Тогда сыну сказали пойти в спортивный магазин и купить хотя бы коньки, форму ему выдадут. Вот он и пошел в обычный магазин, взял коньки и полетел. В «Рокфорде» дали форму непонятного размера, выпустили на лед, он, конечно, жутко переживал. Первый в жизни матч на взрослом уровне, а тут такая ситуация. Из Рокфорда команда полетела в Техас на выезд. Улетал из Квебека, где было -25, а попал в Даллас, где +30. Формы до сих пор нет, он так и провел в чужой экипировке три матча. В итоге автобус до Квебека доехал, клуб выслал форму, но она не добралась до «Чикаго», а потерялась. Оказалось, что ее отправили сразу в Даллас, но «Рокфорд» уже провел там матчи и вернулся домой. В общем, сумасшедший дом. — Как же получилось с попаданием на чемпионат мира?— В общем, после того, как «Рокфорд» не попал в плей-офф, Филипп приехал в Швейцарию. Сборная уже собралась, команда играла в Сочи со сборной России, сына в никаких списках не было. В Швейцарии подготовка к чемпионату мира строится по циклам: несколько дней тренировки, товарищеские матчи, потом отсев, выходной, а следующая неделя — новый цикл по такому же принципу. Состав на новый цикл объявили, естественно, Филиппа в нем не оказалось. Он говорит: «Я поеду встречаться с друзьями, с кем играл в Цюрихе. У меня отпуск». Приехал друг, забрал его к себе. И вдруг звонок. Сын звонит в понедельник в шесть вечера и говорит: «Папа, мне только что позвонил Фишер». Я: «Какой Фишер?» «Ну, Патрик Фишер». Я ему отвечаю: «Тебя ребята разыгрывают, не может он звонить, чего ты веришь?» Филипп: «Нет, правда Фишер. Он сказал завтра мне быть в Женеве на сборе национальной команды». У меня слов нет, в голове крутится: «Вау, я что, сплю?» «Папа, скажи маме, чтобы она мою форму стирала». Спортивные костюмы у молодежной и взрослой сборных одинаковые, так что мама побежала стирать все вещи. Мы знали, что в конце недели у Швейцарии две товарищеские игры с Францией, подумали, что будет здорово, если сын хоть в одной примет участие. Мы отвезли его в Женеву, два матча он сыграл, в первом же забил. В воскресенье, когда должен был быть отсев, приехали его забирать. Стоим, ждем у выхода. Выходит сын, я ему говорю: «А чего ты без формы?» Он: «Фишер сказал мне оставаться на следующую неделю». Филипп сыграл с Латвией, опять мы его в конце недели ждем, чтобы забрать домой. А он опять: «Патрик сказал, что я еду в Словакию в расширенном составе». И вот так получилось, что сыграл на чемпионате мира. — Сказочная история. Вы же ездили в Братиславу на несколько игр?— Да, на два матча — с Россией и Швецией. Мы с дочкой и женой на машине приехали из Швейцарии на два дня. — Сын к сезону в Америке готовится?— Да. Последние три года он готовился под Детройтом, по-моему, вместе с сыном Игоря Ларионова. Так получилось, что брат моей жены женат на американке, и они живут недалеко от Детройта. Когда Филипп был маленьким, то ездил туда в гости к родственникам, там же впервые познакомился с Игорем Ларионовым-старшим и его сыном. Игорь Ларионов очень серьезно помог сыну в Квебеке. У него тогда не было агента, и Ларионов ему объяснял, что да как в Канаде. В будущем он уже стал его агентом. — Руководство сборной России никогда не обращалось к вам и вашему сыну с предложением играть за национальную команду России?— Нет, никогда. Филипп, он душой и мозгами русский человек. Мне кажется, он даже более русский человек, чем некоторые, живущие в России. Когда его впервые позвали в сборную Швейцарии до 17 лет, долго не соглашался, говорил мне: «Пап, может быть, меня пригласят в сборную России?» На что я ему сказал: «Ты уже достаточно взрослый, давай с тобой по-взрослому поговорим. Я не хочу тебе вселять ложные надежды. Филипп, пойми, в России так много талантливых хоккеистов, что за теми, кто живет в Европе, невозможно следить. Я уверен, что никто даже не знает, что есть такой хоккеист Филипп Курашев». Жена мне говорила, чтобы я кому-то позвонил. Но я такой человек, что никому никогда не буду звонить и просить. Скажу честно, что сын до конца ждал приглашения, но в итоге согласился играть за Швейцарию. Но отмечу, что никакой обиды у сына не осталось, это жизнь, это нормально. — В итоге все сложилось хорошо у Филиппа.— Да, он поиграл и на юниорском, и на молодежном, и на взрослом чемпионатах мира. В Братиславе сыну подарили майку «Красной машины», для него это был такой большой подарок. — Вы уехали из России в начале 90-х. Хоть раз жалели, что покинули родину?— Так получилось, что «Крылья Советов», где я до этого играл, продали меня в австрийский клуб. Тогда только начинали происходить изменения, клубы должны были сами искать себе финансирование, разрешили спортсменам из Советского союза выступать за границей, и клубы стали этим пользоваться, чтобы хоть немного заработать. Меня и Женю Штепа отправили туда, в Австрии я отыграл шесть лет. С детства у меня есть хороший друг Евгений Попихин. Я из Мытищ, а он из Сергиева Посада, это недалеко, оба мы играли в школе московского «Динамо». Так получилось, что в один год его продали в «Давос», а меня — в Австрию. Попихин отыграл один сезон и закончил, после чего стал тренером. Он каждый год говорил, чтобы я заканчивал и ехал работать в «Давос». Тренерское образование у меня было, но здоровье позволяло еще поиграть в хоккей. — Быстро язык выучили и освоились?— Поначалу было сложно. Я в 29 лет оказался в Австрии, языка совсем не знал. Я приехал один, не женат, вдруг оказывается, что нужно самому готовить, покупать продукты, стирать. До сих пор толком этому и не научился. Я фактически с 14 лет жил круглый год на сборах. Немецкий выучил, потому что другого выхода не было — не с кем кроме Штепы было поговорить. Потихоньку начал понимать австрийцев. Сначала нам клуб обещал языковые курсы, но когда мы приехали, сказали, чтобы просто играли. Честно говоря, не могу сказать, что сейчас здорово владею немецким. — Вы же столько лет тренировали на немецком!— Это да, меня понимают, но я допускаю много грамматических ошибок, у меня страшный русский акцент. В Швейцарии мне предлагали убрать акцент, но я сказал, что не хочу. Тем не менее я понимаю диалекты, но разговариваю не лучшим образом. — В Швейцарию вы переехали после предложения Попихина?— Да. В 1997-м году решил попробовать. В Австрии постоянно были финансовые проблемы. В какую команду ни попаду, там все время возникали сложности. Только потом понял, что в Европе так всегда — как финансовые трудности, так сразу зовут русских. Как наладится все, то берут канадцев. Так вот, Попихин все-таки настоял на моем переезде в Давос, только благодаря ему там оказался. Мы вместе один год поработали, потом он получил приглашение из другого клуба, но до сих пор поддерживаем дружеские отношения. — За 20 лет в Швейцарии никогда не думали о возвращении на родину?— Объективно, жить в Швейцарии гораздо комфортнее и спокойнее, чем в России. Все компактно, близко, удобно. Но вернуться в Россию, конечно, хотел. Но у меня не было никаких предложений. — О вас в России забыли, получается?— Думаю, что да. То же самое, как с Филиппом. Но это нормально, я 22 года прожил в Швейцарии и еще шесть лет в Австрии. 28 лет я жил в Европе, понятно, что в России обо мне забыли. Тем не менее контакты с родными и друзьями я поддерживал. — Когда в 2017 году поехали работать в «Сочи», сложно было привыкать к новым реалиям?— Я отработал там три месяца, после чего покинул клуб. — Что пошло не так?— Не знаю. Честно говоря, там и объяснения никакого не было. Мне просто Сергей Зубов сказал: «Команда дальше идет без тебя». Я подождал какого-то объяснения, но его не последовало. От руководства его тоже не получил, кроме общих фраз, что это решение старшего тренера. Ну, не получилось и не получилось. Ничего страшного, идем дальше. Я побыл какое-то время с мамой и сестрой, они живут в Мытищах, потом на пару месяцев съездил в Квебек к сыну и жене, потом приехал в Швейцарию и на следующий сезон работал в «Цуге». — Вы ставите себе цель работать главным тренером КХЛ?— Я уверен, что каждый тренер мечтает об успехе. Я не исключение, тоже очень хотел бы работать в КХЛ. На данном этапе я сформирован на той работе, которая у меня есть. Возвращаясь к началу нашего разговора, хочу как можно быстрее познакомиться с философией клуба и помочь молодым ребятам добиться своих целей. Подпишитесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене