Почему исчезновение пчел может поставить под угрозу существование всего человечества

Пчелы могут исчезнуть с лица земли, поставив под угрозу существование всего человечества. Никакие насекомые не могут сравниться с пчелами по эффективности опыления растений. Если исчезнут пчелы — исчезнут и около 80 процентов растений и деревьев, а среди них и те, чьи плоды человечество употребляет в пищу. Мировое поголовье желто-коричневых неуклонно сокращается вот уже 13 лет подряд. Первыми с проблемой столкнулись США, где массовый падеж пчел (насекомые умирали целыми семьями) впервые зафиксировали в 2006 году, и с тех пор гибельная статистика прирастала на треть ежегодно. В 2014 году американский Минсельхоз подсчитал потери и ужаснулся: если в 1947 году в стране было около 6 миллионов колоний медоносных пчел, то к лету 14-го их осталось всего 2,4 миллиона. Власть, ухнув на это серьезные суммы, начала спешные восстановительные мероприятия, но гибель насекомых, пусть и не такими темпами, все равно продолжилась. Серьезное снижение их популяции за последние 15–20 лет фиксируют и в Европе — вполне себе благополучные Англия, Германия, Франция, Бельгия, Испания и другие бьются над решением проблемы. Но пока тоже с переменным успехом. Россию до поры напасть обходила, но за последние 10 лет смогла добраться и до нас. За это время численность домашних пчелосемей (дикие, говорят, остались лишь в Башкирии) сократилась почти на 20 процентов. Особо отличилось нынешнее лето: случаи тотального мора были зафиксированы в Татарстане, Башкирии, Брянской, Воронежской, Липецкой, Курской, Ульяновской, Московской, Тульской, Нижегородской, Рязанской, Ростовской, Саратовской и Смоленской областях, а также Мордовии, Удмуртии, Марий Эл, Краснодарском, Алтайском, Ставропольском краях и других регионах. И это реальный рекорд, аналогов которому никто не припомнит. Бесследно исчезают по всему миру и другие опылители (бабочки, стрекозы, шмели, осы, цветочные мухи и т.д.), но их, в отличие от пчел, на которых приходится 80–90 процентов всех работ по опылению, не очень активно считают. И зря, потому что потеря опылителей — это не только сокращение количества меда на прилавках и разоренные пасеки, нарушение биоценоза, угроза птицам и зверям, но и серьезные проблемы с урожаями, то есть прямой и капитальный ущерб сельскому хозяйству (в России, по самым приблизительным прикидкам, его уже оценили в триллион рублей ежегодно). Тут вам не Болгария Понятно, что страны и континенты (мы — в лучших традициях — до сих пор над схваткой) сейчас массово финансируют научные исследования, чтобы понять, как победить напасть. В качестве главных подозреваемых тотального пчеломора фигурируют: патогенные микроорганизмы, паразиты, стресс (например, от постоянной перевозки ульев или частых осмотров с дымарем), иммунодефицит, применение антибиотиков, нарушение питания, рост электромагнитного излучения (от ЛЭП, сотовых вышек, Wi-Fi-сетей и пр.) и ряд других факторов. Однако в лидерах сомнительного рейтинга с большущим отрывом стоит всевозможная химия, которой щедро поливают сейчас поля и сады сельхозпроизводители. В том числе и в Подмосковье. — По области полной картины еще нет, цифры только поступают, — говорит Арнольд Бутов, президент национального Союза пчеловодов России. — Но уже известно, что «засветились» как минимум Сергиево-Посадский, Истринский и Волоколамский районы. В последний завтра еду: там пчеловод 40 семей держал, сейчас осталось три. А он пенсионер, 82 года, пасека давала хоть какую-то прибавку к пенсии. И вот такая напасть… Но в целом ситуация, конечно, не такая ужасающая, как в других регионах. В Подмосковье (по крайней мере, до падежа) у нас было всего 50 тысяч пчелосемей (для сравнения: в Болгарии, которая по территории меньше, — 600 тысяч). Все ведь дачами застраивается нещадно. Едешь по области — и по всем дорогам билборды: «Продаются участки в живописном лесу». А леса-то и нет давно... По словам Бутова, три замеченных в пчелопаде подмосковных района отметились еще и тем, что там активно растят рапс. И одно связывают с другим довольно часто. Фермеры по всей стране активно сеют этот самый рапс (за два года посадки выросли в два раза и будут расти дальше), так как после проблем с ценами на бензин тот начал пользоваться ажиотажным спросом. В том числе и за границей. Помимо биодизеля рапсовое масло используют для изготовления маргарина, в металлургической, мыловаренной, кожевенной и текстильной промышленности, им вовсю пичкают скот, добавляют в комбикорма и т.д. Но рапс любят не только люди, но и вредители, коих уже насчитали за 50 видов. И с ними, конечно же, борются бронебойной химией. Но рапс же — на беду пчеловодов — еще и медонос, который активно опыляют пчелы. На беду — потому что, во-первых, рапсовый мед непригоден для зимовки пчел (очень быстро кристаллизуется, и те просто погибают), а во-вторых, обильное поливание химией тоже весьма быстро приводит их к летальному исходу. — Я сейчас выражусь очень грубо, но гибель пчел, которую мы сейчас наблюдаем, объясняется только тем, что либо пчеловод идиот, либо агроном, либо оба сразу, — говорит Дмитрий Орехов, эксперт Учебно-научного консультационного центра «Агроэкология пестицидов и агрохимикатов» МСХА им. К.А. Тимирязева. — Любой инсектицид, даже тот, которым вы травите тараканов в квартире, убивает насекомых (insectum — «насекомое», caedo — «убиваю»). Пчела — насекомое, поэтому любой инсектицид будет ее убивать. И именно поэтому к каждому такому препарату прилагается инструкция, где черным по белому написан класс опасности для полезной флоры и фауны. Ограничения по лету пчел тоже все расписаны, как и ограничения по ветру. Например, если скорость ветра больше трех метров в секунду, обрабатывать поле нельзя. И это сделано тоже для защиты пчел. Но, по старой недоброй традиции, гладко у нас бывает только на бумаге: — Вот вам один из последних случаев: агроном в нарушение всех инструкций обработал уже зацветшее рапсовое поле диметоатом. А у него 1-й, самый серьезный, класс опасности, применять можно только в фазу всходов. Пчелы полетели на цветы — массовая гибель. Дальше. Перед использованием каждого препарата, в соответствии с распоряжением Минсельхоза, фермер обязан за 5–7 дней предупредить об этом пчеловода, чтобы тот мог спокойно закрыть летки и вывезти пасеку на несколько дней куда подальше. Да и ответственный пчеловод обычно заранее приходит к агроному или фермеру, чтобы узнать о сроках, потому что план обработок известен заранее, в соответствии с ним закупаются препараты, то есть это не секрет (так же, кстати, и на Западе). Но если какая-то из сторон не читает инструкции и не соблюдает регламент, чему удивляться? Причем за тем, какие препараты попадают на поля, у нас, по словам Дмитрия Орехова, следят строго: — В каждой стране, в том числе и у нас, есть система государственной регистрации пестицидов. Ей предшествует 2–3 года испытаний — с проверками, исследованием на насекомых (включая пчел), изучением остаточных количеств, безопасности для человека и т.д. Проверяют жестче, чем лекарства. На территории России это делают сертифицированные институты, а не производители в своей стране. Никто просто так препарат в госкаталог не включит. Если есть несколько препаратов с одним и тем же действующим веществом, проверяют каждый из них. Так что еще раз говорю: во всем виноваты кривые руки. Во времена СССР все рекомендации соблюдались и не из-под палки. Просто агрономы боялись нанести вред, а пчеловоды беспокоились о своих ульях. А сейчас один опрыскал и никому ничего не сказал или сказал, а пчеловод решил, что пронесет. Так и живем… Кто наврал? И все же в кривые руки и дырявые головы, которые 15 лет решают в стране аграрный вопрос, верится с трудом. Ну десяток-другой, ну сотня. Но фермерских хозяйств в стране почти 140 тысяч, да и агрохолдингов хватает. А пасечников и вовсе что-то около миллиона. Так-таки все друг друга игнорируют и подставляют? И это при взаимной зависимости (опылители нужны фермеру, его поля — пчеловоду). — Да, при Минсельхозе есть Госхимкомиссия, которая разрешает к применению те или иные инсектициды, — говорит Анатолий Сотников, и.о. заведующего лаборатории болезней пчел, ФГБНУ ФНЦ Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной ветеринарии им. Скрябина и Коваленко. — Я могу поверить, что они работают добросовестно. Но у нас этим летом просто вал обращений от пчеловодов. Некоторые привозят средства, которыми фермеры обрабатывали поля. Мы стали смотреть. Крупный зарубежный концерн выпускает препарат тиаклоприд (синонимов у него много — Biscaya, Сalypso, «Пондус» и пр.). Ставят 2-й класс опасности для человека, 3-й — для пчел. Пишут, что практически не токсичен для птиц, пчел, водорослей и дождевых червей. А кое-где и вовсе сообщают, что «не наносит никакого вреда пчелам и поэтому может быть использован во время цветения». Но предо мной садки с пчелами — все погибли. Кто наврал? Либо тот, кто создал, либо тот, кто переводил, либо тот, кто пропустил. Сейчас во всем винят фермеров, что не предупреждают пасечников. Плохо, конечно. Но вот в Калуге пчеловода предупредили. Закрыл своих пчел, через какое-то время открыл — все погибли все равно. Или в Каширском районе стояла пасека за девять километров от обрабатываемого поля — тот же результат. Так вот, наши наблюдения показывают, что страшен не только контакт с растением, но и пары, которые испаряются с листьев и относятся куда-то ветром. Например, обработали картофельное поле, на картофель пчела не садится, но если она летит через это поле в 100 гектаров низко к земле и дышит этими парами, может не долететь. Или, скажем, лист после обработки завял, так он еще 6–7 дней вызывает гибель пчел, а в растении яд вообще 28 дней сохраняется! Или вот вчера у меня умерли здесь пчелы в садке. Он из оргстекла. Я смотрю, на дне вроде какие-то светленькие штучки, как отрыжка из зобика медового. Я смываю все обильно водой, тру-тру, очищаю, сажаю свежих пчел — у них через час опять клинические признаки гибели. Почему? Препарат должен плотно держаться на листе, не смываться дождем, не разлагаться на свету, не растворяться в воде — чтобы всем вредителям досталось. Вот он и не смывается. А ульи-то никто не моет! Это ж надо сказать пчеловоду, предупредить… А там не мыть — там скоблить надо. Фермер что, он прочитал, что не токсично, и обработал по инструкции. То, что в улье, помимо меда, может быть еще много чего — об этом Сотников знает не понаслышке: — Недавно подарил мне пчеловод из Белоруссии свой мед. Мол, ус даю на отсечение, что чистый. Я его пчелам дал — опять все полегли. Почему? А вот поди проверь. Там же, помимо инсектицидов, и гербициды могут быть, и антибиотики, и акарициды (препараты для борьбы с клещами. — «ВМ»), и бог знает что еще. И ладно у меня пчелы умерли, они лабораторные. А у пасечника, допустим, погибли, и 600 кило меда осталось. Куда его девать? Выкидывать себе в убыток или сбыть потихоньку? Как он поступит? Я тут как-то на одной конференции говорю коллегам: давайте напишем в Сельхознадзор, чтобы запретил флувалинат (тоже акарицид), он же накапливается в воске и никуда не девается. А пчеловоды его каждый год вот уже 20 лет применяют! Разрешен же. Или Европа имидаклоприд (инсектицид) запретила у себя, но нам — под разными названиями — поставляет исправно. И мы пользуемся. Это ж вредительство чистой воды! В общем, ситуация действительно складывается не из приятных. И, может, даже и хорошо, что заострилась она так этим летом. Глядишь, где-нибудь наверху кого и озаботит. Вон уже и в Госдуме вроде как зашевелились — заявили, что намерены прокуратуру просить о разбирательстве. Главное только, чтоб намерение превратилось в реальное действие и чтобы в итоге проблему решили глобально, а не на уровне традиционных стрелочников. ИСТОКИ Битву за урожай с помощью всяких вспомогательных веществ вели еще на заре цивилизации. Например, в Древней Греции практиковали окуривания серой. ДЕМОКРИТ советовал опрыскивать растения настоем олив и обрабатывать семена соком заячьей капусты, которая уничтожает возбудителей болезней. АВИЦЕННА в борьбе с вредителями предлагал использовать полынь, мирт, листья олеандра, шишки кипариса и др. ПЛИНИЙ СТАРШИЙ рекомендовал бороться с насекомыми мышьяком. Ну а настоящий перелом в борьбе случился в 1939 году, когда швейцарец ПАУЛЬ МЮЛЛЕР обнаружил, что открытый еще в 1874 году дихлордифенилтрихлорметилметан пачками уничтожает вредителей. Так миру был явлен печально известный ДДТ… КСТАТИ — Пчелы, как и муравьи, могут переносить тяжести в 40 раз больше собственного веса. — Дым пасечникам нужен для усыпления пчел. Чувствуя начало пожара, насекомые наполняют зобики медом под завязку, чтобы покинуть улей с запасом еды. А в таком состоянии жалить не получается. — Воины Ричарда Львиное Сердце заполняли пчелами глиняные горшки, а потом кидали ими с помощью катапульты в неприятеля. Так в 1191 году он взял крепость Акру. — Пчелы находят взрывчатку лучше и быстрее специально обученных собак. — Для того чтобы сделать 1 кг меда, пчелам надо побывать на восьми миллионах цветов. За день работы одна пчела в среднем посещает 7 тысяч цветов. Читайте также: Восемь видов редких бабочек поселились в Москве