Второй после Припяти. Как живет Дзержинск после очередной аварии

Один из институтов США признал Дзержинск Нижегородской области непригодным для жизни, назвав его вторым самым химически загрязненным городом планеты после чернобыльской Припяти. Именно на местном оборонном заводе «Кристалл» несколько дней назад прогремели взрывы, с причинами которых главе МЧС поручил разобраться лично Владимир Путин. Корреспондент «Собеседника» тоже отправилась в многострадальный город химиков, чтобы узнать, есть ли там жизнь без респираторов. Завод «Кристалл» до сих пор не восстановлен после взрыва // фото: РИА «Новости» Официально «Это голимая дезинформация» «Собеседник» связался с главой города Дзержинска Иваном Носковым и расспросил его о произошедшем. – Иван Николаевич, жители рассказывают, что 1 июня в городе была паника. Судя по соцсетям, не все верят, что не было химического заражения и погибших. – Паники не было, не передергивайте, пожалуйста: никто никуда не побежал, у нас не было давок и происшествий. Мы дали информацию, что заражения не было, а уж верить или не верить – каждый решает сам. – Жители улицы Свердлова неподалеку от завода рассказали мне, что репродукторы включились только через 40 минут после взрывов... Почему так долго? – Как только мы выяснили, что произошло, насколько это опасно и какие нужно принять меры, тут же была дана информация. Немножко раньше надо было давать, но задержка была связана с тем, что были сделаны замеры. – Американский институт назвал Дзержинск самым грязным городом после Припяти. Насколько безопасно сейчас в городе с точки зрения экологии и химической опасности? – Они уже извинились за то, что ошиблись и это ничем не подтверждено. За три года в Дзержинске ни разу не было превышения ПДК (предельно допустимых концентраций веществ), поэтому это голимая дезинформация. – Серьезно? У вас же две промзоны, больше сотни химпредприятий. Разве это может не отражаться на экологии? – Я этого отрицать не буду, это так и есть, и в дальнейшем мы будем гордо нести имя химической столицы. Но если мы говорим про окружающую среду – за три года нарушений не было. Технологии меняются, производство становится более чистым, все стало жестче с точки зрения контроля и экологических требований. – То есть здесь безопасно? – Я живу в Дзержинске, моя семья живет здесь, здесь значительно комфортнее, чем в больших городах. Воздух у нас чище, город зеленый, а снег зимой белый. Приезжайте к нам в гости, и мы вам всё покажем. «А мы не удивляемся» На стенде в центре Дзержинска оптимистичная цитата из Маяковского: «Я знаю – город будет». Может, это и не город-сад, но первое впечатление положительное. Чистые улицы, в парке отдыха пахнет хвоей. В центре ничто не напоминает о взрывах тротила на заводе «Кристалл», в результате которых – 117 пострадавших жителей и сотни поврежденных зданий. – А мы не удивляемся взрывам, знаем, в каком городе живем, – пожимает плечами пожилая женщина, бывшая учительница химии. – Я за два километра живу от завода, но у нас в подъезде стекла выбило. Дом сына совсем в другой стороне – и у него то же самое. Фото: Михаил Солунин / ТАСС Начиная с 30-х годов Дзержинск был химической столицей СССР. Здесь делали взрывчатку, синильную кислоту, фосген, иприт, поливинилхлорид и многое другое. Страна так бодро шагала в прекрасное далёко, что все отходы сбрасывала поближе, в воду и воздух. – Но раньше хотя бы коммунисты были, ОТК (отдел технического контроля. – Авт.), какой-то порядок, а сейчас один бизнес, – негодует пенсионерка Надежда Алексеевна, всю жизнь проработавшая «на химии». Многие ее ровесники давно умерли от рака. Впрочем, жители помоложе об этом не задумываются. – Онкология? Уровень такой же, как и везде, – пожимает плечами мамочка. Она гуляет с детьми на площади имени Дзержинского с памятником чекисту. – Это раньше было много производств, а сейчас почти все закрыли. Местный эколог Дмитрий Левашов находит таким настроениям свое объяснение: все химические предприятия находятся за городом, подальше от глаз, и хотя из гигантов остался один завод окиси этилена и гликолей, принадлежащий лидеру нефтехимической промышленности компании «Сибур Холдинг» (один из совладельцев – бывший зять Путина), мелких и средних больше сотни. Увидеть же радиацию, загрязнение невозможно. – В Чернобыле, – говорит Левашов, – тоже за проволокой травка зеленеет. Черная дыра Вместе с активистами общественного экологического движения «Голос Дзержинска» еду смотреть западную промзону. От указателя «Дзержинск» до нее километра полтора. Проезжаем мимо цистерн на грузовой ветке железной дороги, их десятки, и в них химия. По сторонам дороги попадаются кучи строительного мусора. – Производители сбрасывают отходы в лесах, – поясняет активист Сергей Вилков. – Жидкие отходы сливают в кубы – пластиковые емкости, так и бросают. Но мы едем смотреть легендарную Черную дыру. Это огромное карстовое озеро, сливать в него производственные отходы начали еще в 60-х. Вокруг стоит решетчатый забор – подойти нельзя, идет процесс ликвидации. Издалека виднеется озеро, на вид – заполненное мазутом. Активисты объясняют: его состав не определить, сливали разные производственные отходы – и показывают на планшете фото «воды» черно-огненного цвета. – Если в него наступить, то обувь нужно снимать и выбрасывать, – рассказывает активист Дмитрий Агафонов. К нам подходит охранник в марлевой повязке – «тетя Нина». – Я тут с октября, – рассказывает она. – Многие рабочие уволились – воняет сильно. Респираторы не помогают. Тут все кругом отравлено – и земля, и воздух. По словам тети Нины, рабочие откачивают жижу из озера в бочки, а потом утилизируют ее на установке неподалеку. Всю жижу не откачают: провал глубиной с 9-этажный дом. Едем смотреть установку, но оставаться там страшно. Запах жуткий. Цифра 3 млрд рублей выделил в 2013 году Дмитрий Медведев на ликвидацию Черной дыры, крупнейшего в Поволжье Игумновского полигона и Белого моря (еще одного крупного отстойника). А «Зори» здесь вонючие Вечером с Дмитрием Левашовым иду на завод «Заря». В советские годы «орденоносный» был флагманом химпрома: ядохимикаты, поликарбонаты – чего на нем только не производили. Сейчас 200 га территории – это по большей части заброшенные цехи, а те, где сохранились коммуникации, сдаются. Идем туда без приглашения и не через проходную, окольным путем. Эколог на «Заре» частый гость – На любой завод, за исключением оборонных, можно попасть, – говорит Левашов. – А на «Заре» бардака больше. Многие здания словно из фильма про Чернобыль. За нами следуют бродячие собаки, кричат чайки и вороны, охраны не наблюдается. У бывших цехов валяются груды битого стекла – последствия ударной волны. В одном из полуразрушенных цехов – ржавые бочки. От них пахнет гуашью. – В них фенол, вещество второго класса опасности, – говорит Дмитрий. – Восемьсот штук выкопали в прошлом году из земли, арендатору не захотелось платить за их утилизацию. Это крохи из того, что можно найти на богатой химией заводской земле. Владельцев завода десятки токсических отстойников не волнуют. На дороге у «Зари» меня ждет такси. – Вы к нашему главному экологу приезжали? – водитель явно иронизирует. – С ветряными мельницами борется. Я так считаю: оставил производственный мусор – руки отрубать, а за такое, как на заводе Свердлова случилось – расстреливать. * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №21-2019 под заголовком «Второй после Припяти».